Слывешь в желании своем! Лишенный собственныя власти, Еще ль стремишься в буйной страсти Вселенной наложить ярем? «…» Богини нашей важность слова К бессмертной славе совершить Стремится сердце Салтыкова, Дабы коварну мочь сломить. Ни польские леса глубоки, Ни горы Шлонские высоки В защиту не стоят врагам; Напрасно путь нам возбраняют: Российски стопы досягают Чрез трупы к франкфуртским стенам. С трофея на трофей ступая, Геройство росское спешит. О муза, к облакам взлетая, Представь их раздраженный вид! С железом сердце раскаленным, С перуном руки устремленным, С зарницей очи равны зрю! Противник, следуя борею, Сказал: я буйностью своею Удар ударом предварю.
От Фридриха осталось немало легендарных афоризмов – с позднейшими наслоениями, с редактурой десятилетий. А от Салтыкова – скромный ответ на похвалы за Кунерсдорф: «Это не я. Это всё сделали наши солдатики».
Кольбергская операция
В середине августа 1760 года вместо «престарелого» Салтыкова главнокомандующим был назначен фельдмаршал Александр Борисович Бутурлин. Императрицу не смущало, что Бутурлин аж на пять лет старше Салтыкова. В отличие от великого отца, Елизавета делала ставку на опытных и властных вельмож. К тому же, её выбор был сужен фактором Петра Фёдоровича и пропрусской партии.
Румянцев поначалу даже не мог поверить в столь глупое решение властей. Тучный, медлительный, ничего не понимавший в военном деле Бутурлин, казалось, вовсе не годился в соперники Фридриху. Фельдмаршальский жезл он получил в мирное время и уже в пожилом возрасте. И вдруг – очередная царская милость, графский титул и должность главнокомандующего. Главное достоинство Бутурлина – лёгкий отсвет славы Петра Великого. Когда-то молодой офицер Александр Бутурлин приглянулся первому нашему императору, стал денщиком государя, исполнял тайные его поручения, сопутствовал Петру во всех последних походах. Но с тех пор Бутурлин состарился и заплесневел на статской службишке, а орденами его осыпали, как говорится, не по заслугам, а по потребностям.
Прибыв на театр военных действий, фельдмаршал сразу разъяснил генералам своё кредо: он намеревался беречь армию, беречь солдатские жизни. А значит – уклоняться от сражений и бездействовать. Действовал он, как премудрый Фарлаф у Пушкина: «В заботах, тревоге, досаде и грусти скитайся по свету, мой храбрый соперник! Бейся с врагами, влезай на твердыни! Не трудясь и не заботясь, я намерений достигну, в замке дедов ожидая повеления Наины».
Румянцева такая тактика не устраивала, и он принял решение всеми правдами и неправдами действовать независимо от главнокомандующего. Этому способствовало и решение Конференции направить русские части для взятия Кольберга, пока Бутурлин с основными силами топчется вокруг главных цитаделей Бранденбургской земли.
Под Кольберг направили Румянцева! Это назначение развязывало руки полководцу. Взятие Кольберга давало союзникам контроль над всей Померанией – и вокруг этой крепости ещё в прошедшей кампании развернулись отчаянные схватки, сюда стягивались военно-морские силы. К тому времени слово «Кольберг» в русской армии повторялось часто и с грустными нотами. Под стенами мощной крепости русский флот потерпел чувствительное поражение… Две попытки взять Кольберг окончились плачевно для русской армии. И вот – Румянцев…
В помощь Румянцеву снарядили флот под командованием наиболее энергичного из русских флотоводцев того времени, вице-адмирала А. И. Полянского. Он возглавил Ревельскую и Кронштадтскую эскадру – линейные корабли «Святой Климент папа Римский», «Полтава», «Наталия», «Ревель», «Москва», «Святой Пётр», «Рафаил», «Гавриил», «Шлиссельбург», «Уриил», «Святой Николай», «Ингерманланд», «Варахаил», «Нептунус», «Святой Димитрий Ростовский», «Святой Павел», «Святой Иоанн Златоуст», «Святой Андрей Первозванный», фрегаты «Россия», «Святой Михаил», бомбардирские корабли «Дондер», «Самсон» и «Юпитер», десять мелких судов. На кораблях поместилась десантная группировка – 7 тысяч отборных бойцов. 1 июля флот прибыл на Данцигский рейд, где проводили погрузку на суда осадной артиллерии. Впервые Румянцеву довелось координировать действия армии и флота.
Фридрих, насколько возможно, усилил оборону крепости. Гарнизон превышал 4 тысячи солдат, количество крепостных орудий приближалось к 150. Опытный организатор обороны майор (позже – полковник) фон Гейден отлично знал местность и умело управлял смельчаками, с которыми уже дважды отстоял Кольберг во дни осад.
К крепости примыкал пространный укреплённый лагерь, который тоже считали едва ли не неприступным. Там на высотах готовилась к бою артиллерия. В лагере расположился 12-тысячный корпус принца Вюртембергского. С Востока крепость защищал болотистый труднопроходимый лес. Словом, взятие Кольберга было главной и наиболее трудной тактической задачей кампании. Ситуация требовала от Румянцева не просто осады и попытки штурма: предстояла многоплановая операция против сильной прусской группировки, крепости с гарнизоном и нескольких линий обороны.
Жители Померании, разорённые войной, настороженно ждали русских гостей. Румянцев понимал, что успех операции зависит и от отношений с местным крестьянством. В атмосфере ненависти трудно воевать, ещё труднее наладить снабжение армии. Борьба с мародёрством, строгая дисциплина – это не просто благие пожелания, Репутация русских войск в Пруссии в те годы оставляла желать лучшего.
Фридрих предвидел, что Румянцев попытается замкнуть блокаду Кольберга, перекрыть транспортные пути. Для неожиданных рейдов по тылам русского корпуса король выделил отряд генерала Вернера – 2 тысячи кавалеристов и полтысячи пехотинцев. Располагаясь под Кольбергом, Румянцев узнал о передвижениях отряда Вернера и направил против него соединение, в котором казаков и драгун подкрепляли два гренадерских батальона.
Войска Вернера заняли город Трептов – и Румянцеву удалось окружить его. Там, под Трептовым, русский полководец сломал стереотипы тогдашнего военного искусства. Как было принято действовать после окружения? Медленно и основательно. Наступали широким фронтом, линиями. Ни тебе эффекта неожиданности, ни концентрации сил
