«Я пошел в отдел полиции, взял эту салфетку, и — действительно — на ней была нанесена схема Колизея, — вспоминает Доулинг. — И там была также „легенда“: вокруг Колизея были проставлены значки „Х“ — и „легенда“ объясняла, что „Х“ означает пост охраны. Здесь были также указаны все регистрационные знаки наших автомобилей. Очевидно, кто-то следил за нами».
В это время в Кёр-д’Ален, штат Айдахо, в сорока пяти минутах езды от Спокана, находилась штаб-квартира группы неонацистов, называвшейся «Арийские народы». Среди прочего, эта организация выступала против налоговой системы и угрожала убийствами публичным официальным лицам. Доулинг решил, что схема могла принадлежать представителям этой группы. Он поехал в «Бест Вестерн» и попросил сотрудника отеля показать ему все карточки регистрации гостей.
«Он дал мне небольшой деревянный ящик с картотекой, — рассказывает Доулинг. — В отеле было четыреста номеров, я начал просматривать картотеку, и, когда я дошел до шестнадцатой карточки — бинго! Это был точно тот почерк и стиль письма, который я видел на салфетке».
Доулинг заметил, что на карточке был указан номер регистрационного удостоверения автомобиля. Он пошел на стоянку и увидел четырехдверный седан с тем же регистрационным номером. Заглянув внутрь, он заметил сзади несколько одеял, аккуратно сложенных стопкой, и две подушки, лежащие сверху. В стопке на полу лежали книги. Было очевидно, что кто-то жил в этой машине. Доулинг подумал, что довольно странно, что человек, живущий в машине, так аккуратен. Он позвонил в полицию и попросил прислать подкрепление.
«Мы поднялись в номер, я постучал в дверь, и парень за дверью сказал: „Кто там?“» — рассказывает дальше Доулинг.
«Это я, открывай!» — отвечал Доулинг.
«Этот идиот открыл дверь. Он был в одних трусах. Я схватил его за волосы и вытащил в коридор. Один из полицейских скрутил его, мы вошли и произвели осмотр номера, просто чтобы убедиться, что там не находился кто-нибудь еще с оружием».
Доулинг заметил лежащую на комоде пулю. К пуле была привязана леска, а к леске клочок бумаги.
«Рейган умрет», — гласила надпись на листке.
Подозреваемый дал Доулингу разрешение на обыск в номере, но не в машине.
«Я все равно сегодня ночью спать не собираюсь, так что сделать запрос на получения ордера на обыск и доставить его судье на дом в три часа утра — это для меня пара пустяков, — сказал этому парню Доулинг. — Так что это не так важно».
«Можете обыскать мою машину, — сказал мужчина. — Там оружие».
Оказалось, что этот человек только что вышел из тюрьмы, где он сидел за вооруженное нападение на банк. Находясь в тюрьме, он завел романтические отношения с другим заключенным-мужчиной. Этого заключенного только что перевели в другую тюрьму, и задержанный агентом мужчина слышал, что его бывший возлюбленный полюбил кого-то другого.
«Он хотел совершить какое-то зрелищное преступление в Спокане, так чтобы он мог вернуться в тюрьму и снова быть с тем мужчиной», — рассказывает Доулинг.
Когда Рейган участвовал в борьбе за переизбрание в 1984 году, полицейский штата Нью-Йорк обратил внимание на старый «бьюик»-седан, движущийся со скоростью сорок километров в час по трассе, где скорость должна быть не меньше ста четырех километров в час. Полицейский остановил его и немедленно заметил большое количество оружия и амуниции на полу и на переднем пассажирском сидении.
«И что, как вы думаете, вы делаете?» — спросил полицейский.
«Я собираюсь убивать людей, которые конкурируют с Рейганом», — отвечал водитель.
Полицейский арестовал этого мужчину, и его отправили в психиатрическую клинику на севере Нью-Йорка на обследование. Поскольку он угрожал убийством кандидатам в президенты, два агента Секретной службы по поручению отдела разведки Секретной службы отправились, чтобы побеседовать с ним. Сначала лечащий врач этого пациента был против. Но затем он уступил, при условии, что агенты уберут оружие и наручники и не возьмут с собой радиоустройства и портфели.
«Этот человек сказал, что он рад нас видеть, — вспоминает один из агентов. — Он сказал, что ему нравится Секретная служба, и он охотно нам все расскажет».
Но сперва он попросил агентов помолиться вместе с ним.
«Мы сложили ладони у груди и склонили головы над столом в помещении, где мы проводили беседу, и стали молиться с этим человеком. В этот момент в кабинет вошел психиатр. Удивительно, что он и нас не госпитализировал».
Когда стало известно, что кандидат в президенты от Демократической партии Гэри Харт имел связь с Донной Райс, Рейган возвращался в Белый дом после вечернего мероприятия.
«Мы были в лифте, поднимающемся на второй этаж в жилые помещения Белого дома, — говорит бывший агент Тед Хреско. — Дверь лифта почти закрывалась, когда один из сотрудников задержал ее. Он рассказал Рейгану новости про Донну Райс и Гэри Харта».
Рейган кивнул и вглянул на агента:
«Мальчишки есть мальчишки».
Когда дверь лифта закрылась, Рейган добавил: «Но мальчишкам не стать президентом».
Если богатые подруги Нэнси Рейган из Калифорнии получали очередные номера «Вог» и «Мадемуазель» раньше нее, она срывала свое раздражение на сотрудниках Белого дома. По этой причине Нельсон Пирс, помощник церемониймейстера Белого дома, всегда очень боялся, принося Нэнси ее почту.
«Она часто злилась на меня, — говорит Пирс, — если ее подписка запаздывала или кто-то из ее подруг в Калифорнии получил журнал, а она еще нет, она всегда спрашивала, где ее журнал».
Дворецкие Белого дома тогда должны были искать этот журнал в киосках Вашингтона, которые, разумеется, в таких случаях еще тоже не получали своих экземпляров.
Однажды солнечным днем Пирс принес Нэнси почту в западную семейную гостиную президента на втором этаже Белого дома. Пес Нэнси, породы спаниель короля Карла, Рекс, лежал на полу у ее ног.
Пирс был в приятельских отношениях с Рексом — рождественским подарком Рональда Рейгана своей жене — во всяком случае, он так думал. В течение дня его рабочий кабинет — который находится сразу же у главного входа на первом этаже — часто становился местом, где спали домашние любимцы Белого дома. Но по какой-то причине на этот раз Рекс не был рад увидеть Пирса. Когда Пирс повернулся, чтобы уйти, Рекс куснул его за лодыжку и не опускал. Пирс указал на пса пальцем — жест, приказывающий псу отпустить его.
Нэнси повернулась к Пирсу.
«Никогда не тычьте пальцем в мою собаку», — сказала она.
С самого начала своей политической карьеры Рейган полагался на Нэнси.
«Давала ли я когда-нибудь советы Ронни? Конечно! — писала Нэнси Рейган в книге „Мой ход: воспоминания Нэнси Рейган“. — Я та, кто знает его лучше всего, и я была единственным человеком в Белом доме, у которого не было абсолютно никаких собственных проектов и планов — кроме помощи ему».
«Госпожа Рейган была строгой и требовательной женщиной, — вспоминает Джон Роджерс, советник Рейгана по управлению в Белом доме. — Ее единственным интересом было продвижение политики ее мужа».
Оказалось, что по бóльшей части Нэнси дает очень здравые советы. Она объясняла это так: «Как бы я ни любила Ронни, признаюсь, что кое в чем он ошибается: он может быть наивным в отношении других людей. Ронни стремится думать о людях только хорошее. Хотя это прекрасное качество для дружбы, в политике это может привести вас к неприятностям».
Нэнси — которой Секретная служба дала имя «Радуга»[29] — была «очень холодной», говорит агент Секретной службы, работавший в Белом доме при Рейгане. «У нее был круг из четырех друзей в Лос-Анджелесе, вот и все. Ничего не менялось, когда она была со своими детьми. Она дала ясно понять своим детям, что, если они хотят видеть отца, они должны сначала согласовать это с ней. Это было неизменное правило. Без этого они не могли пообщаться с ним. „Я дам вам знать, желательно ли это и когда вы сможете увидеть его“. Она была не похожа на других».
Как и с Нэнси, с дочерью Рейганов, Патти Дэвис, тоже было трудно договориться. Когда агенты сопровождали ее в Нью-Йорке, она, бывало, пыталась сбежать от них, выпрыгивая из машины, пока машина стояла на светофоре. Она считала свою группу охраны досадной помехой.
«В один из визитов в Нью-Йорк-сити она была вместе с киноактером Питером Страуссом, с которым она в это время встречалась, — рассказывает Албрачт. — Госпожа Дэвис начала выделывать те же самые трюки, что и в прошлый раз, и вообще обращалась с агентами, назначенными для ее охраны, неуважительно. Страусс был возмущен ее поведением и сказал ей: „Ты бы лучше начала обращаться с этими людьми с уважением или я вернусь в Лос-Анджелес“».
«И представьте — продолжил Албрайтч, — она действительно стала обращаться с нами получше».
