Ознакомительная версия.
«Не всегда возможно провести различие между кибершпионажем, тайной кибероперацией и, что наиболее важно, подготовкой к киберсаботажу или к кибервойне, – подчеркивает Климберг. – Серьезное недопонимание заранее запрограммировано… Последствия неправильной идентификации мотива атакующий стороны может стать причиной, если использовать дипломатический жаргон, «непреднамеренной эскалации», или кибервойны.
Ричард Кларк (Richard Clarke), руководитель управления администрации президента Джорджа Буша-младшего по кибербезопасности и контрреррористической координации, предупреждает об опасности кибератак под «ложным флагом» с целью создания напряженности в отношениях между Соединенными Штатами и, например, Китаем, и подобные действия могут быть предприняты неопознанной третьей стороной.
Некоторые ученые предлагают проводить «кибервоенные учения» с участием Соединенных Штатов и России, которые следует использовать как средство для укрепления доверия. Другие предлагают разработать «дорожные правила», то есть заключить своего рода неформальное соглашение относительно киберпространства, в котором было бы указано, что является законной целью шпионских действий. Также может быть заключено соглашение о том, чтобы не подвергать кибератакам особо важные элементы инфраструктуры – в том числе энергетические сети.
Но даже если можно будет убедить Пекин принять в этом участие, нынешняя напряженность между Вашингтоном и Москвой вряд ли будет способствовать заключению джентльменского соглашения. Российский президент Владимир Путин назвал интернет «изобретением ЦРУ» и недавно он дал указание ФСБ «очистить российский интернет», и с этой целью заставить всех интернет-провайдеров перенести свои серверы на территории России – это еще один шаг на пути долгосрочного плана Кремля, направленного на создание отдельного российского интернета. На реализацию этого проекта Путин обещал, начиная с 2012 года, выделить около 100 миллионов долларов. И во время Олимпийских Игр в Сочи в феврале 2014 года ФСБ использовала агрессивные кибершпионские инструменты, направленные на заражение компьютеров и сотовых телефонов иностранных гостей с помощью шпионских программ через сети Wi-Fi и вышки сотовой связи.
Маловероятно, чтобы подобный режим отказался от использования любого находящегося в его распоряжении кибероружия. Столь же маловероятно, что, сталкиваясь с огневым валом, состоящим, по словам официального представителя Белого дома Джен Псаки, «из сотен кибератак в день», Соединенные Штаты прекратят разрабатывать самые передовые в мире виды кибероружия для нанесения ответного удара. Кибернетическая гонка вооружений продолжается.
Правда – первая жертва войны
(Polska Zbrojna, Польша)
Интервью с юристом, экспертом по СМИ, профессором Высшей школы социальной психологии Мачеем Мрозовским (Maciej Mrozowski).
Polska Zbrojna: Очень много лет назад Сунь-цзы говорил, что война – это искусство введения противника в заблуждение. За прошедшие века изменилось мало.
Мачей Мрозовский: Поэтому столь же актуальным остается тезис, что первой жертвой войны оказывается правда. Когда начинаются военные действия, воюющие стороны стараются дезинформировать противника. Каждая сторона использует разные ухищрения и уловки, призванные обмануть противника, или обмениваются обвинениями в том, кто разжег конфликт и повинен в преступлениях против мирного населения. В конце всегда оказывается, что все лгали, хотя победителей не судят.
– Самый известный пример удавшегося обмана противника – это троянский конь.
– История военного дела знает много подобных трюков. Много дезинформационной деятельности велось во время Второй мировой войны. Например, до последнего момента скрывалось место высадки союзников, благодаря чему операция увенчалась успехом. Можно вспомнить об «Энигме». Это был скрытый, но важный фронт военных действий, поскольку сражения шифровальщиков имели решающее значение для успеха или провала многих операций. В современных войнах все иначе, потому что потенциалы сторон отличаются. Саддам Хусейн не мог обмануть мощного противника, а блеф с оружием массового поражения, в конечном счете, навредил ему самому. Он не мог навязать миру собственную картину войны, поскольку был слишком слабым игроком и не обладал соответствующим пропагандистским аппаратом. Если бы конфликт произошел между более серьезными сторонами, мы бы наверняка увидели более утонченные дезинформационные действия, ведь каждое современное общество имеет свободный доступ к глобальной сети общения. Хотя Китай, а в последнее время Россия делают все возможное, чтобы перекрыть доступ людей к этой сети.
– Это означает, что есть две войны: реальная и виртуальная?
– Сегодня мы на это обречены. Вдобавок виртуальные войны могут идти на нескольких фронтах. Например, у Арабских стран уже есть информационный потенциал, чтобы демонстрировать миру их версию разворачивающихся в этом регионе конфликтов. Они еще не обрели влияния в международном масштабе, потому что враждуют между собой и передают миру разные версии событий, однако в региональном масштабе они обладают значительной силой воздействия и создают хаос. Впрочем, на радость крупным державам, которые благодаря этому реализуют свои интересы.
– Мы имеете в виду Al Jazeera?
– А также Al Arabiya и многие другие станции, которые ведут спутниковое вещание на английском языке. Al Jazeera была первой, она проторила дорожку. В прошлом веке ее даже называли CNN Ближнего Востока. Для многих экспертов и экспертных центров – это существенные источники информации, разумеется, если верно их интерпретировать.
– Кто поднял градус информационной и психологической войны – Аль-Каида? Ее достойным последователем стало Исламское государство, которое не завоевало бы такой популярности без интернета, использующегося в ведении священной войны.
– Теоретик современного сетевого общества Мануэль Кастельс (Manuel Castells) указывает на Аль-Каиду, как на одну из организаций, которая благодаря коммуникации в сети создала общественные движения, пошатнувшие нынешний мировой уклад и формирующие новые порядки. При помощи сети эти организации создают реальные структуры в разных разбросанных по свету странах, частично они действуют тайно, но одновременно могут мобилизовать население вокруг определенных целей, вступать во взаимодействие. Это феномен, поскольку у этих организаций есть реальная сила. Я полагаю, мобилизационные возможности этих структур и формирующихся ими обществ будут возрастать, доказательством чему служит Исламское государство.
– Можно ли защититься от дезинформационных атак?
– Логика сети проста: по ней кружат цифровые пакеты, их можно вылавливать и анализировать. Так делают маркетинг и спецслужбы разного рода. Проблема заключается в том, что данных необъятное количество, и никто не способен проверить все подозрительные файлы. Сейчас качество перешло в количество. Раньше Мата Хари сразу же получала доступ к источнику информации, используя алкоголь, секс, шантаж, человеческие слабости. Сейчас полный доступ нам обеспечивают технологии, только проследить и проанализировать все файлы невозможно. Но и отказаться от этой деятельности нельзя. Поэтому растут ряды аналитиков разведки. Мы никогда не узнаем, сколько терактов они предотвратили, зато часто слышим, что они располагали информацией, которая могла предупредить несчастье, только ее не успели вовремя изучить, не придали ей значения или не располагали достаточно хорошими программами.
– Возможны ли в эпоху интернета такие вещи, как картонные танки во время Второй мировой войны?
– Такие «потемкинские деревни» легко обнаружить сейчас не столько благодаря интернету, сколько благодаря кружащим вокруг Земли спутникам. Хотя в сеть можно вбрасывать лживую информацию, например, из личной переписки рядовых, якобы секретных отчетов или полученную при помощи других хакерских штучек.
– Я встречалась с делением войн на информационные и энергетические. В энергетических врага преодолевают физически – в непосредственных столкновениях, дубинкой, мечом или самонаводящимися ракетами. А информационные войны? Какими методами пользуется агрессор?
– Чтобы выиграть войну, нужна материя, то есть оружие, энергия, понимаемая, как боевой дух, а также информация, то есть разведданные или детальные оперативные планы. Сама по себе информация, если она не затрагивает материю, не столь важна. Те, кто размышляют, как использовать современные методы передачи информации, должны иметь гарантию, что это отразится на материи и энергии. Поэтому каждый военный конфликт сопровождают информационные войны двух типов.
Ознакомительная версия.
