Ознакомительная версия.
Еще до нападения Германии на Польшу началась настоящая охота на кадровых офицеров польских спецслужб как возможных источников информации о деятельности польской разведки на территории Рейха. Не прекращалась она и с началом боевых действий.
Еще до 1 сентября 1939 года был арестован сотрудник плацувки в Липске поручик Мечислав Рай, позже погибший при невыясненных обстоятельствах.
В Восточной Пруссии было арестовано четыре сотрудника разведки, не успевших покинуть ее территорию до начала войны. Один из них, начальник консульской плацувки в Кёнигсберге майор Шулер, зная, что человеческие возможности противостоять пыткам небезграничны и чтобы сохранить жизнь своим агентам, в тюремной камере кёнигсбергского полицайпрезидиума покончил жизнь самоубийством. Ротмистр Еловецкий, работавший в г. Эльке, также погиб в застенках гестапо. Судьбы еще двух офицеров разведки в Восточной Пруссии остались неизвестны[114].
Сотрудник отдельного информационного реферата штаба ВМФ Польши в Гдыне Антоний Каштелян, после ареста содержавшийся некоторое время в лагере военнопленных, позже был передан в данцигское гестапо. Находясь во внутренней тюрьме местного полицайпрезидиума, он подвергался интенсивным пыткам. 13 января 1942 года специальным военным судом Каштелян был приговорен к смертной казни. Приговор был исполнен в тюрьме кёнигсбергского полицайпрезидиума путем обезглавливания при помощи гильотины. Его тело было передано в анатомический институт Альбертины (Кёнигсбергского университета) для препарирования и изготовления учебных пособий.
В застенках гестапо погибли: начальник плацувки в Тулузе капитан Густав Фирла, сотрудник берлинской плацувки майор Альфонс Якубанец, военный атташе Польши в Берлине полковник Витольд Моравский и многие другие офицеры довоенной польской разведки. Майору Жихоню удалось избежать такой судьбы, завершив свою жизнь и карьеру на поле битвы. Но об этом — чуть позже.
После эвакуации 2-го отдела во Францию, с октября 1939 по январь 1940 года, Жихонь состоял в сборной команде без назначения на должность, соответствующую его профессиональному потенциалу. Испытывая неудовлетворенность своим бездеятельным состоянием, он обратился к генералу Соснковскому с просьбой направить его в оккупированную Польшу для налаживания подпольной разведывательной деятельности, что в тогдашних условиях было определенным актом мужества. Но в условиях борьбы за власть соперничающих военно-политических группировок польской эмиграции Жихоню была предназначена другая роль. После назначения его будущего врага Тадеуша Новиньского исполняющим обязанности начальника разведывательного отделения Военного министерства (MSW), который допустил ряд серьезных организационных ошибок, Жихонь выступил его оппонентом в спорах об организации разведки в условиях военного времени[115].
Французская разведка, испытывая потребность в получении информации о подготовке нападения Германии, старалась использовать сохранившийся потенциал польского 2-го отдела в своих интересах. В ее составе была сформирована отдельная польская секция, руководителем которой, по согласованию со штабом Верховного вождя, и был назначен майор Жихонь. За относительно короткий промежуток времени ему удалось «реанимировать» часть своих бывших помощников и наладить получение от них информации по объектам заинтересованности французов.
На это же время пришлась очередная реорганизация структур польской разведки, в рамках которой было ликвидировано разведывательное отделение штаба Верховного вождя, вместо которого был сформирован 2-й отдел Главного штаба (военного времени) во главе с военным атташе Польши во Франции полковником Тадеушем Василевским.
Находясь в начале нового этапа деятельности польской разведки в эмиграции, Жихонь принимал самое активное участие в организации новых разведывательных структур в Бухаресте, Загребе, Стокгольме, Стамбуле, Берне, тем самым заложив основы мощного разведывательно-диверсионного аппарата польской разведки военного периода.
Весной 1940 года Жихонь заручился согласием Верховного вождя генерала Сикорского на разработку нормативной документации по формированию специальных карательных военных учреждений. Это дало ему возможность войти в категорию приближенных к генералу лиц. Но после поражения Франции летом 1940 года началась массовая эвакуация польских эмигрантских военных и гражданских властей в Великобританию. Жихонь и здесь смог отличиться, когда, сев на судно, перевозившее груз вольфрама из Бордо в Касабланку, под угрозой применения насилия заставил капитана изменить курс на один из британских портов.
По прибытии в Англию Жихонь в качестве начальника разведывательного отделения 2-го отдела с удвоенной энергией приступил к формированию новых и воссозданию старых разведывательных аппаратов. В дополнение к продолжавшим действовать плацувкам в Берне, Бухаресте, Стамбуле, Стокгольме, Загребе добавились экспозитуры «F», «300», «NT» — во Франции, «М» — в Мадриде, «Р» — в Лиссабоне, «S» — в Берлине, «L» и «PLN» — в Стокгольме, «AFR» — в Каире. Во Франции также начала активно действовать многочисленная агентурная сеть «Interalle» под руководством Романа Чернявского, проваленная через некоторое время усилиями «аса» германской контрразведки Гуго Блейхера.
Когда Жихонь только получил назначение, в составе его отдела работало несколько десятков офицеров и 30 агентов. Ко времени же завершения разведывательной карьеры Жихоня в 1944 году на его отделение в составе трех рефератов (центрального, восточного, западного) замыкалось 8 экспозитур, 4 отдельные плацувки, 25 плацувок, руководивших работой 420 агентов и 91 информатора.
Зимой 1941 года подполковник Станислав Гано, исполнявший обязанности заместителя начальника 2-го отдела штаба Верховного вождя в характеристике Жихоня отмечал его «врожденный организаторский талант и знание людей», работоспособность и заботу о подчиненных при повышенной требовательности к ним в процессе служебной деятельности.
После трагической гибели генерала Сикорского 4 июля 1943 года позиции Жихоня в «коридорах» власти заметно ослабли, чем не преминули воспользоваться его враги из лагеря «пилсудчиков». Бывший начальник реферата «Восток» капитан Ежи Антоний Незбжицкий и майор Тадеуш Новиньский обвинили его ни много ни мало как в сотрудничестве с германской разведкой. Несколько подробнее этот эпизод биографии нашего героя будет изложен ниже при описании деятельности его главного врага — капитана Незбжицкого. Пока же ограничимся тем, что в военном суде выдвинутые против Жихоня обвинения были признаны безосновательными, а сам он был полностью оправдан. Но после таких злоключений Жихонь оправиться уже не смог.
Он добровольно покинул разведывательную службу, перейдя на должность обычного строевого офицера Войска Польского — заместителя командира 13-го Виленского стрелкового батальона. Источники, описывающие последние дни жизни Жихоня, различаясь в деталях, говорят об одном: 17 мая 1944 года, находясь в боевых порядках наступающего под Монте-Кассино батальона, майор Жихонь был смертельно ранен и на следующий день умер в полевом госпитале. Так закончилась жизнь одного из самых успешных офицеров польской военной разведки[116].
В последние два десятилетия в Польше вышло множество книг по истории довоенного 2-го отдела Главного штаба Войска Польского, и мало в какой из них мы не встретим хотя бы нескольких строк, посвященных майору Жихоню. Подавляющее большинство авторов, описывая ход и результаты работы Экспозитуры № 3, отмечают, что только благодаря незаурядным личным и деловым качествам майора Жихоня стали возможны ее успехи, а сам он стал «легендой» 2-го отдела Главного штаба Войска Польского.
Кто вы, Рихард Андреас Протце?
Туры вальса с советской разведкой
9 декабря 1931 года в Бадене австрийской контрразведкой были арестованы некий Мартин Кляйн и его жена Рут Кляйн. Почти одновременно с ними было арестовано еще четыре человека. Все они проходили по одному делу как подозреваемые в шпионаже в пользу неназванного государства. Через относительно короткий промежуток времени задержанные были отпущены на свободу с предписанием покинуть территорию Австрии в 24 часа.
В то время мало кто знал, что этими событиями был положен конец одной из резидентур советской военной разведки в Австрии, а под фамилией Кляйн действовал ее резидент Константин Михайлович Басов (Ян Янович Аболтынь). Еще меньше людей знало истинную причину такого скорого освобождения[117].
В начале 1930-х годов советская военная разведка понесла на фронтах тайной войны ряд серьезных поражений. Поистине «черным» для нее стал 1933 год. Четыре крупнейших в истории Разведупра провала — в Латвии, Финляндии, Германии, Франции — были связаны с ликвидацией четырех крупнейших резидентур и арестом нескольких десятков агентов, входивших в их состав, включая ценнейших. Громкая шумиха в западной прессе заметно осложнила и без того непростые отношения с западными государствами. Советской дипломатии пришлось приложить немало усилий, чтобы нормализовать внешнеполитическую ситуацию.
Ознакомительная версия.
