– Удовлетворены, капитан? – ухмыльнулся Стайн. – Никаких путей к бегству?
– Удовлетворен, – ответил я. Сердце у меня билось от волнения. Мне хотелось закричать:
«Корабль! Корабль!..»
В течение следующего получаса я ходил вокруг, собирая топливо для костра. Анна курила, опершись спиной о ствол дерева. За весь день она не произнесла ни слова. Я понимал, что этот поход к моей смерти мучил ее. Я надеялся, что она не совершит никакой глупости. Никогда еще время не тянулось для меня так мучительно долго.
Наконец как бы невзначай я сказал Стайну:
– Я хотел бы обследовать эту долину, – вернусь до захода солнца. Не возражаете?
– Желаю удачи, капитан. Не стану вас преследовать, если не вернетесь. Просто через деньдругой в пустыне появится еще один скелет.
Я готов был прибить его, но присутствие Иоганна с «ремингтоном» останавливало меня, да и сам Стайн ловко управлялся со своим «люгером».
– Вы не хотите пойти со мной? – спросил я Анну.
– Если только недалеко... – ответила она. Я промолчал.
Отойдя от лагеря на порядочное расстояние, мы остановились.
– Джеффри, что случилось? Говорите скорей!
– Корабль, – хрипло произнес я. – Корабль на якоре.
Кивком я указал направление.
Пыл сразу покинул ее, сменившись жалостью и состраданием.
Она покачала головой и печально произнесла:
– Корабль на якоре в пятидесяти милях от моря?..
– Вы думаете, я рехнулся? Он стоит вон там... Я поднял к глазам бинокль. Корабль был на месте. Я передал бинокль Анне.
– Возьмите чуть выше той красноватой скалы... На песке... Она опустила бинокль и ошеломленно посмотрела на меня.
– Но как он мог туда попасть? Он похож на... – она замолчала, не находя нужного слова. – Он похож на каравеллу... Нет, нет... Это просто невероятно...
Мы подошли уже довольно близко, и корабль был виден без бинокля. Я отчетливо различил три мачты с косыми парусами.
– Побережье, должно быть, сильно изменилось за последние столетия... – сказал я. – Наверное, когда-то здесь был залив...
Я не раз слышал старинные байки о корабле в пустыне. Обычно их рассказывали во время попоек, когда была выпита уже не одна бутылка. Но никто не говорил ничего определенного. То рассказывали о каком-то арабском паруснике, то о какой-то каравелле, но в эти легенды трудно было поверить... Мы так быстро шли к кораблю, словно не совершили тяжелый дневной переход.
– Португальская или испанская каравелла... – сказал я.
– Не могу понять, почему она не сгнила и не разрушилась за все эти годы...
– Песок и сухой воздух удивительно долго сохраняют самые различные предметы в их первозданном виде, а погибшие растения, трупы людей и животных высушивают и мумифицируют.
Иногда подобными качествами обладают некоторые виды почвы. Так, на родине я видел в одном склепе крестоносца, похороненного еще во времена Ричарда Львиное Сердце. Пономарь рассказывал, что у тамошней земли какой-то особенный химический состав, который сохраняет тела нетленными в течение веков. Когда мы спустились в склеп, там повсюду стояли гробы, они выглядели, как новые. По-видимому, нечто подобное произошло и здесь...
Мы преодолели пологую дюну, в четверти мили от каравеллы, стоявшей носом к высокому утесу. Вдруг яркий отблеск, словно солнечный зайчик, ударил мне в глаза.
– Вода, вон там, налево, вода!
Смотрите!
Примерно в полумиле отсюда мы увидели небольшое озерко.
– Ни слова Стайну! – сказал я. – Быть может, это будет нашим спасением...
...В оцепенении мы остановились перед старым кораблем. Якорь был засыпан песком. Орудийные порты были открыты, и из них торчали тщедушные стволы орудий. Рангоут казался еще достаточно крепким. Корабль был погружен в песок почти до орудийных портов. Позолота на носу и корме потускнела и выцвела, но все еще была различима. Я увидел штурвал на высоком юте. Я бы не удивился, если бы человек в старинном шлеме появился на палубе и окликнул нас.
– Поднимемся на борт, – хриплым голосом предложил я.
– Это... это похоже на ожившее прошлое... – прошептала Анна, словно у гроба с покойником.
Верхняя палуба возвышалась над песком больше чем на шесть футов. Я хотел влезть на полуют через одну из амбразур, но Анна остановила меня.
– Джеффри, – взмолилась она, – не надо... Давайте вернемся назад... У меня такое ощущение, словно там, на борту, какая-то святыня... Не нужно осквернять ее... Не нужно нарушать покой мертвецов. Не будем подыматься туда. Пожалуйста... Прошу вас... Я рассмеялся, пытаясь разубедить ее:
– Но я никогда не прощу себе, если не увижу, что там... Рано или поздно кто-нибудь найдет этот корабль... Я хочу быть первым, кто поднялся на его борт после того, как он вышел из Лиссабона в тысяча четыреста каком-то году. Подумайте, первый человек за пять столетий, поднявшийся на борт! Пойдемте со мной, – сказал я, пробуя, выдержит ли доска мою тяжесть. – Если нас ждет кара небесная, что ж, такова наша участь...
Я пролез в амбразуру, протиснулся мимо почти не заржавевшей пушки и поспешно оглядел палубу. Все пушки по левому борту словно были готовы открыть огонь. Орудийные порты по правому борту были закрыты. Возле каждой пушки возвышалась аккуратная пирамида ядер, величиной с мяч для игры в крикет. Заскорузлые, кожаные ведра, затвердевшие от времени, как железо, стояли возле каждой пушки. Пустынную палубу устилал гладкий песчаный ковер.
– Ничего страшного, – обернулся я к Анне. – Давайте руку.
Я наклонился и подтянул ее наверх. Анна огляделась.
– Что с ними случилось?.. – спросила она.
– Возможно, бежали на берег... – сказал я. – Взгляните, совершенно ясно, что они готовились к бою. Орудийные порты открыты только с одного борта, обращенного в сторону моря... Но что именно вынудило капитана развернуться бортом к морю?.. Никаких следов экипажа. Значит, все они покинули корабль. Давайте взглянем, что там внизу.
Она согласилась с неохотой.
– Я не могу отделаться от чувства, что мы вторгаемся в чужую жизнь, – прошептала она. – Что ж, если вы хотите...
Я попробовал небольшую дверь, ведущую внутрь по левому борту на полуюте. Она не поддавалась, и мне показалось, что дверь заперта, но вдруг она слегка приотворилась. Мы протиснулись внутрь. Коридор был узкий и такой низкий, что мне пришлось наклониться. Я шел впереди. Еще одна дверь. Я растворил ее и онемел от неожиданности. Анна стояла рядом со мной. Она не отшатнулась, не вскрикнула, не произнесла ни слова. Просто стояла и смотрела, стиснув мне руку.
Мы увидели тела двух влюбленных.
Лицо женщины было обращено к любимому. Раздвинутые губы открывали ряд белых зубов. Темные волосы, пересыпанные песком разметались по подушке. Опершись о локоть, он в течение веков, не отрываясь, смотрел в ее глаза... Я невольно вспомнил Шекспира...
– Уйдем отсюда... – прошептала Анна.
Мы вышли и соскочили с кормы на мягкий песок. Солнце уже скрывалось за горные вершины.
– Ничего красивее я не видела, – произнесла она. – Я бы хотела быть похороненной рядом с ними...
ТАЙНА ОСТРОВА ДВУХ КРИВЫХ ДЮН
Мне показалось, что это просто тень от дерева, но, тень вдруг двинулась, и я понял, что ошибся. Тупая морда, обросшая черными лохматыми волосами, уставилась на нас с сосредоточенной враждебностью...
Было около десяти часов утра следующего дня. Мы шли уже два часа. Русло довольно круто поднималось кверху, и каньон значительно сузился. Во время половодья вода, должно быть, мчится по нему с бешеной скоростью. Встреча со зверем произошла после того, как, преодолев теснину, мы прошли еще с милю вверх по реке.
Стайн встревоженно обернулся ко мне.
– Что за животное?
– Пойдем и посмотрим, – пожав плечами, усмехнулся я.
– Животное опасное? Или можно спокойно пройти мимо?
– Спросите у него. Я не знаю.
– Скоро узнаем. – Стайн обратился к Иоганну по-немецки.
Матрос неохотно протянул ему «ремингтон».
Стайн взял «люгер» в правую руку и зажал «ремингтон» левым локтем.
– Вперед, – обратился он ко мне. – А ты, Иоганн, подожди с женщиной здесь. Если услышишь выстрелы – поспеши к нам.
Мы приблизились к мрачному, нависающему над руслом утесу.
Зверь не шевельнулся. Он лежал, поглядывая на нас. Позади него виднелось еще множество теней.
Это были гигантские львы. Стайн в страхе отшатнулся.
– Лев! – воскликнул он. – Но это невероятно! Таких громадных львов не существует в природе!
Лев-часовой поднялся и глядел на нас, словно измеряя расстояние. Впервые в жизни я видел темно-коричневую шкуру и громадную темную гриву, покрывающую не только голову и плечи но спину и грудь. Он был, наверное, величиной с быка.
– Он тут не один, Стайн, – сказал я. – Взгляните, весь утес кишит ими! Придется возвращаться, Стайн!
Я рассмеялся ему в лицо.
– Никогда! Я застрелю всех...
– Не валяйте дурака. Ну, скольких вам удастся уложить, пока они растерзают нас? Взгляните сами!
