Ознакомительная версия.
Детей, как и золото, назад не вернули.
Детей этих в Советском Союзе воспитали правильно. И детей их детей — тоже. Открываю однажды «Красную звезду», а там — фотография старшего лейтенанта, десантника из Уральского военного округа. Все как обычно, только имя и фамилия какие-то совсем не сибирские — Роберто Руэда-Маэстро.
Воздушно-десантные войска состояли из дивизий, но ни одной дивизии ВДВ в Уральском военном округе не было. Откуда же там взялся десантник? Объясняю: у него только форма десантная, но он не простой десантник, он — боец СпН.
Представляю, чем поплатился цензор газеты за такой ляп. Это еще один пример того, как центральная военная пресса, сама того не желая, иногда «засвечивала» ценные для ГРУ кадры.
Но это пример не характерный. А характерно то, что во второй половине XX века Советский Союз раздувал гражданские войны в Центральной и Южной Америке, пытаясь привести к власти левых. Куба, Чили, Никарагуа — где только наши товарищи не приложили руку. Работала тут и военная стратегическая разведка. Потомки тех самых детей, вывезенных когда-то из Испании в Советский Союз, там оказались очень кстати. В том числе и в качестве нелегалов.
Иногда жена будущего нелегала уже имела воинское звание. Когда принималось решение принять пару на подготовку для работы под глубоким прикрытием, ей досрочно присваивали следующее звание. Обычно ее готовили в качестве радиста. Если у пары уже были дети, их отправляли на воспитание к бабушке с дедушкой (которым платили за это неплохие деньги) или в интернат. Когда родители выезжали за рубеж, дети оставались в Советском Союзе в качестве заложников. Если дети появлялись у пары уже во время нелегальной работы за рубежом, они, разумеется, не знали подлинную историю жизни своих родителей, и впоследствии возвращение в СССР становилось для них настоящим шоком.
Если учесть время, затраченное на подготовку, становится ясно, что минимальный возраст, в котором нелегалы могли выехать за рубеж, составлял 27–29 лет, хотя обычно пары выезжали на нелегальную работу гораздо позже, в возрасте около сорока лет, и это устраивало ГРУ по ряду причин. Во-первых, сорокалетние мужчины обычно более уравновешены и к этому возрасту становятся консерваторами: уходят в прошлое бурные юношеские страсти, человек менее склонен к необдуманным решениям (особенно когда перед ним встает выбор: идти в полицию с повинной или продолжать работу), его дети уже живут самостоятельной жизнью, но еще не обеспечены настолько, чтобы стать действительно независимыми, поэтому они — идеальные заложники.
Жена в паре нелегалов в большинстве случаев «присматривала» за мужем. Она контролировала его поведение и предупреждала ГРУ о чрезмерном интересе мужа к женщинам или алкоголю, если таковой возникал. ГРУ справедливо считало, что материнские чувства к детям (особенно если дети остались в СССР) не позволят жене (а благодаря ей и мужу) совершить опрометчивые поступки. По возвращении в Советский Союз муж и жена по отдельности проходили серию глубоких допросов обо всех аспектах их жизни за границей. Если пара решала скрыть что-либо от ГРУ, допросы выявляли это.
Разница между нами, «обычными» военными разведчиками, и нелегалами заключалась в том, что «обычные» разведчики действовали как граждане Советского Союза, а нелегалы выдавали себя за кого угодно, но только не за советских граждан, оставаясь при этом офицерами советской разведки. Нелегалов часто путают с агентами, но это совершенно разные люди: агентом назывался гражданин иностранного государства, работающий в интересах советской разведки. Иногда некоторые из самых ценных и заслуженных агентов получали советское гражданство, им присваивали воинские звания, но даже в этом случае агент оставался агентом. Иностранца, завербованного советской разведкой, могли называть нелегальным агентом, если он по какой-то причине изменил свою фамилию и имя и продолжал работать по фальшивым документам.
Мы, добывающие офицеры ГРУ, уходили в добывание на три года. В виде исключения некоторые из нас могли проработать один или два лишних года. Нелегалы уходили на всю оставшуюся жизнь и могли вернуться только после выхода на пенсию (если, конечно, их не отзывали досрочно по каким-либо причинам).
Ключевым моментом в подготовке нелегала была его легенда — вымышленная история его жизни, разработанная в соответствии с выбранным прикрытием. Она отрабатывалась весьма тщательно. В основе легенды всегда лежали реальные события и факты биографии нелегала, изменялись только детали. Дата рождения оставалась подлинной, но место рождения, конечно, менялось. Даты рождения родителей нелегала и других его близких родственников тоже переносились в легенду без изменений, как и профессии родителей, дата свадьбы и некоторые другие детали. Поэтому нелегалу, по большому счету, никогда не приходилось лгать — он всегда говорил полуправду. Если нелегал говорил, что его отец всю жизнь прослужил в армии, это не было наглой стопроцентной ложью — он лишь скрывал правду о том, в какой именно армии тот служил.
Наряду с основной легендой для нелегала разрабатывалась также другая, запасная легенда для экстренных случаев, которая была для нелегала своеобразной последней линией обороны, куда он должен был отступить, если его арестует полиция. Такая легенда использовалась в самом крайнем случае, когда нелегал понимал, что полиция не верит его основной легенде. Она создавалась исключительно для тех случаев, когда нелегал оказывался в руках полиции, и создавалась таким образом, чтобы ее детали невозможно было проверить. Однажды полиция одной из западноевропейских стран задержала нелегала ГРУ при попытке получить новые водительские права, потому что обнаружила подделку старого водительского удостоверения. Его допросили, и в результате допроса выяснилось, что его некоторые детали его легенды были неверными. Все показания нелегала сразу же были поставлены под сомнение. Тогда он перешел к запасной легенде и рассказал полиции, что на самом деле был поляком, что сбежал из польской тюрьмы, перешел границу и купил паспорт на черном рынке. Тем временем ГРУ, видя, что нелегал перестал выходить на связь, проинформировало польские власти о «преступнике». Чтобы подтвердить запасную легенду нелегала, поляки объявили о якобы имевшем место побеге, опубликовали фотографию преступника и обратились к ряду стран с просьбой оказать помощь в его розыске, поимке и выдаче. Как ни странно, полиция поверила в эту историю и выдала нелегала польскому консулу. В данном случае запасную легенду можно было легко разоблачить, если бы полиция догадалась сначала привлечь к допросу нелегала какого-нибудь польского иммигранта или любого другого человека, владевшего польским языком. Всего за пару минут можно было понять, что «польский преступник» не владел польским языком и не знал даже десятка польских слов.
После трех-четырех лет интенсивного обучения пару экзаменовала государственная комиссия ГРУ и Центрального Комитета КПСС, которая принимала решение о направлении пары за границу — сначала на нелегальную, предшествовавшую выходу в добывание. Как правило, нелегалы не выдавали себя за жителей той страны, в которой им предстояло работать. В Швеции они могли быть австралийцами, потомками украинских переселенцев, в Аргентине — армянами из Сирии. Основная цель такой стажировки заключалась в том, чтобы нелегалы посетили ту страну, которая по легенде была местом их жительства до выхода в страну нелегальной работы, с целью подкрепления легенды. Еще одна цель заключалась в том, чтобы дать нелегалам возможность приобрести некоторый опыт жизни за пределами Советского Союза, в чужой культуре.
Обычно выход нелегалов в страну стажировки проходил поодиночке, в несколько этапов, через ряд промежуточных стран. Например, выход в США из Советского Союза мог проходить через Венгрию, Югославию, Кипр, Кувейт, Гонконг и Гавайи. На каждом этапе (или на большинстве из них) каждый нелегал уничтожал документы, с которыми прибыл в очередную страну, и ехал дальше с новыми документами, которые готовили для него другие нелегалы или резидентуры ГРУ. Эти документы нелегал мог изъять из тайника или найти в номере гостиницы или в каюте теплохода. На каждом этапе он менял историю прикрытия и становился другим человеком. В одних промежуточных странах нелегал жил по несколько месяцев, изучая страну, чтобы использовать знание о ней в будущей истории прикрытия, в других находился проездом, чтобы запутать следы.
Через несколько месяцев он прибывал в страну, которая по легенде была его родиной или местом проживания до переезда в страну нелегальной работы. Здесь нелегал посещал город, в котором он якобы родился и ходил в школу, ездил в те места, где по легенде прошла его юность, вживался в незнакомую культуру, которая должна быть для него родной. Он устраивался на работу на некоторое время, а затем возвращался в Советский Союз. В транзитной стране пара нелегалов могла зарегистрировать брак.
Ознакомительная версия.
