Ознакомительная версия.
Между прочим, еще одним местом «подпольной» сборки ядерных боеприпасов может быть местечко Буцбах неподалеку от Франкфурта. Именно там проводились всяческие опыты с новыми моделями изотопных сепараторов, построенных по принципу «молекулярного луча» и «изотопного шлюза». Некоторые историки «Уранового проекта», подобно Фарреллу, вообще высказывают мнение, что пунктов сбора первых немецких атомных бомб было несколько, и наиболее вероятными среди них следует считать Буцбах и Хехинген. Осторожные оценки количества обогащенного урана-235, полученного в 1941–1944 годах, приводят к мысли о «начинке» для по меньшей мере трех– или четырехкилотонных А-бомб, однако здесь надо согласиться со скептически настроенными исследователями, указывающими на множество еще неизвестных факторов. К тому же достоверно никто не знает, какими запасами гексафторида урана располагали немецкие атомщики в 1943–1945 годах. Известно только, что большое количество урановой руды поступало кроме Хехингена в Лихтерфельд и Целле, где под руководством Манфреда фон Арденне успешно работали электромагнитные разделители изотопов урана и ультрацентрифуги[37].
В данных экспериментальных центрах проводились какие-то монтажные работы фирмы Hellige с таким уровнем секретности, что отчеты о полученных результатах не поступали даже руководству «Уранового клуба». Удивительно, но в документах «Уранового проекта» после 1942 года практически перестала упоминаться тяжелая вода и все связанные с ней проблемы. Вероятно, руководство проекта посчитало строительство установок для ее получения делом третьестепенным, что может быть напрямую связано с получением достаточного количества высокообогащенного урана-235. Совершенно иначе задача производства тяжелой воды ставилась в Америке, где эта проблема сразу же была названа «сверхважной» и получила весьма солидное финансирование.
Альтернативная точка зрения на структурные изменения, произошедшие в «Урановом проекте» осенью 1943 года, четче всего выражена в работах известных исследователей военно-технических тайн Третьего рейха Гари Хайленда и Джима Бэгготта. Из них следует, что с началом инженерно-технического конструирования А-бомбы собственно исследовательская деятельность получила совершенно новое направление, которое доктор Дибнер сформулировал как «Вопрос производства ядерной энергии отличным от расщепления урана путем, решаемый на самой широкой основе». Таким образом, весной 1944 года ведущий научный специалист группы Дибнера – профессор Герлах начал исследовать термоядерный синтез по теме «Опыты возбуждения ядерных реакций с помощью взрывов».
В течение лета 1944 года на полигоне СС в Куммерсдорфе была проведена серия экспериментов по инициированию термоядерных реакций путем подрыва кумулятивных зарядов обычного взрывчатого вещества. В данных опытах использовались полые серебряные шары диаметром от пяти до десяти сантиметров, наполненные тяжелым водородом и заключенные со всех сторон во взрывчатку. Предполагалось, что серебро сохранит следы радиоактивного излучения, вызванного термоядерными реакциями, при одновременном подрыве взрывчатки со всех сторон. При этом серебряные шары под действием взрывной силы сжимались со скоростью, превышающей 2500 метров за секунду. В шарах развивались громадные температуры и давления, но следов радиоактивного излучения обнаружено не было.
Подобными вопросами, намного опережающими свое время, занимались и другие исследовательские группы, не занятые в проектах дальнейшего развития урановых котлов с критической массой ядерного топлива, производстве нужного количества урановых пластин и конструировании ядерного боезапаса.
В середине 1944 года в «Урановом проекте» произошли какие-то очень серьезные события, предположительно связанные с испытанием и налаживанием серийного производства А-бомб. Документальных свидетельств о причинах возникновения этого поворотного пункта в деятельности «Уранового клуба» сохранилось ничтожно мало. Чаще всего здесь цитируется некий аналитический меморандум разведывательного отдела 9-й воздушной армии США от 19 августа 1945 года под довольно странным названием «Исследования, изыскания, разработки и практическое использование германской атомной бомбы».
В этом необычном документе вместе с показаниями интернированных членов «Уранового клуба» приводятся свидетельства командира экипажа бомбардировщика Heinkel-111 Ганса Цинссера, который принимал участие в испытаниях неких «сверхмощных фугасных бомб» в начале октября 1944 года. Согласно полетному заданию он должен был наблюдать за последствиями применения «оружия возмездия», делая облет эпицентра на расстоянии десяти километров. По словам пилота, сначала он увидел слепящую вспышку взрыва, затем машину встряхнуло сильной ударной волной, и над землей возникло многокилометровое грибовидное облако. Ко всему прочему, возникли очень сильные электромагнитные помехи, нарушившие радиосвязь.
Заканчивается этот доклад резолюцией разведуправления сухопутных сил США, в которой делается любопытный вывод, что к концу 1944 года вермахт скорее всего уже обладал «несколькими единицами испытанных атомных боезарядов, но не смог их применить на европейском театре боевых действий по не зависящим от его руководства причинам из-за эффективных авианалетов союзной авиации, разбомбившей специальные металлургические предприятия, исследовательские центры и источники тяжелой воды.
В приложении, включавшем справку Научно-технического комитета, указывалось, что скорее всего в рамках «Уранового проекта» разрабатывался урановый вариант А-бомбы, поскольку плутониевые боезапасы не упоминаются ни в одном из захваченных документов. Однако из некоторых материалов Управления вооружений и боеприпасов вермахта можно сделать вывод, что уже зимой 1941–1942 года в «Урановом клубе» широко обсуждались принципы наработки плутония в урановых котлах разной конструкции с последующим конструированием ядерных боеприпасов.
В 1978 году Агентством национальной безопасности (АНБ) США была рассекречена шифрограмма, переданная 12 декабря 1944 года в Токио из японского посольства в Стокгольме под общим заголовком: «Доклад о бомбе на основе расщепления атома», в которой говорилось:
«Достоверно известно, что во время битвы на Курской дуге германская армия испытала на русских совершенно новый тип оружия… Всего нескольких бомб (каждая с боевым зарядом меньше пяти килограммов) оказалось достаточно, чтобы уничтожить стрелковый полк полностью до последнего человека…
Все люди и лошади в районе взрыва снарядов были обуглены до черноты, и даже детонировали все боеприпасы. Точно известно, что тот же тип оружия был испытан в Крыму»[38].
В документах АНБ также говорилось, что в Лондоне при бомбежках в октябре – ноябре 1944 года возникли необычные пожары неизвестного происхождения, которые стали причиной многочисленных человеческих жертв и разрушений промышленных зданий. Правительство Великобритании предупредило граждан о возможных немецких бомбардировках с применением бомб на основе расщепления атома. Американское военное руководство тоже заранее уведомило, что восточное побережье США может быть выбрано в качестве цели для ударов неких немецких летающих бомб.
Итак, 24 августа 1944 года Геринг на основе прямого указа Гитлера от 19 июня 1944 года «О концентрации исследований по новым типам вооружения» издал приказ о проведении полной реорганизации атомных научных исследований. С этого момента все без исключения работы «Уранового проекта» должны были проводиться под полным руководством научного штаба Объединения специальных военных исследований Имперского исследовательского совета. В эту структуру под сопредседательством Геринга и Гиммлера входили несколько специальных отделов под руководством крупнейших ученых. Структурные изменения коснулись и общей стратегии выполнения «Уранового проекта».
Так, новые исследовательские центры согласно указаниям Гиммлера стали размещать вблизи крупных концентрационных лагерей, таких как Освенцим, где был построен гигантский завод по производству синтетического каучука. Однако, несмотря на то что здесь трудились тысячи квалифицированных специалистов и десятки тысяч заключенных концлагеря, а само производство потребляло электричества больше, чем один промышленный район Берлина, ни в одном документе ведомства Шпеера не зафиксирован выпуск конечного продукта этого громадного завода.
По мнению Фаррелла, это был промышленный комплекс по разделению изотопов урана. Он удачно располагался неподалеку от чешских и германских урановых рудников и источников электроэнергии – гидроэлектростанций, необходимых для изотопной сепарации. К тому же этот «каучуковый» комбинат был связан сетью автобанов и железнодорожных путей с Нижней Силезией, где предположительно находилось несколько подземных центров для сборки ядерных боеприпасов.
Ознакомительная версия.
