язык. Все они понимали, что говорится на процессе: был организован синхронный перевод на четыре языка – английский, французский, русский и немецкий. Подсудимые могли представлять свидетелей, причём количество свидетелей со стороны защиты подсудимых было в два раза больше, чем со стороны обвинения. В целом на защиту было потрачено в три раза больше времени, чем на обвинение. Достаточно сказать, например, что один только Геринг, которого называли «наци № 2», выступал на процессе почти два дня.
Герман Геринг
В зале суда и на местах были допрошены сотни свидетелей, рассмотрены тысячи документов, фотографий, просмотрены документальные фильмы, кинохроника. Достоверность и убедительность доказательной базы не вызывали сомнений. Стенограммы Нюрнбергского процесса составили почти 40 томов, содержащих 16 тыс. страниц. Заседания записывались на магнитную плёнку и диски.
Нюрнбергский процесс был гласным в самом широком смысле этого слова. Все 403 заседания Трибунала были открытыми. В зал суда было выдано 60 тыс. пропусков, часть из них получили немцы. Печать, радио, кино дали возможность миллионам людей во всём мире следить за ходом процесса. Именно для этой цели представителям средств массовой информации была отведена большая часть мест в зале заседаний – 250 из 350.
Словом, Нюрнбергский процесс был действительно судом, а не политическим судилищем победителей над побеждёнными.
Конечно, миллионы людей по всему миру тогда хотели бы видеть на скамье подсудимых в Нюрнберге главного виновника трагедии XX в. – фюрера Германии А. Гитлера. Однако он избежал Суда народов, сведя счёты с жизнью во время штурма Берлина Красной армией. Смерть от яда выбрали и некоторые его высокопоставленные приспешники. О других, например о Мартине Бормане, в то время достоверных сведений не было…
После войны ходило немало легенд о том, что обожжённый труп принадлежал вовсе не Гитлеру, а его двойнику. Самому же фюреру якобы удалось скрыться. Время от времени появлялись «очевидцы», «встречавшиеся» с Гитлером в разных уголках планеты.
На самом деле останки Гитлера были идентифицированы с абсолютной точностью, их тайно захоронили и перезахоронили на территориях советских военных городков в Восточной Германии. Вместе с ними дважды предавались земле останки Евы Браун, Йозефа и Магды Геббельс и их шестерых детей. В апреле 1970 г. все останки были окончательно уничтожены.
В итоге суду были преданы 24 главных нацистских преступника. Однако трое из них не оказались на скамье подсудимых: Р. Лей до начала процесса покончил жизнь самоубийством, Г. Крупп был признан неизлечимо больным, а скрывшегося М. Бормана судили заочно.
На скамье подсудимых оказались главный адмирал флота К. Дёниц, в последние дни перед крахом назначенный Гитлером главой Третьего рейха, фельдмаршал В. Кейтель – начальник штаба верховного главнокомандования, И. Риббентроп – министр иностранных дел, Ю. Штрейхер – «специалист по еврейскому вопросу» и другие фигуры из высших эшелонов нацистской власти.
К. Дёниц
Кто-то из арестованных некоторое время пребывал в плену представлений о собственном величии и рассчитывал если не на полную безнаказанность, то на особое к себе отношение. Рейхсмаршал Геринг, задержанный 9 мая 1945 г. американскими военными, настаивал на встрече с командующим оккупационными войсками США Д. Эйзенхауэром и был удивлён, что генерал не отреагировал на его просьбу.
Сначала нацистские вожди содержались в американской тюрьме в селении Мондорф, на границе с Люксембургом, затем 12 августа 1945 г. на двух транспортных самолётах их доставили в Нюрнберг.
Арестантский быт в Мондорфе не был тяжким, тогда как в Нюрнберге задержанные оказались в классической тюрьме, познав на собственном опыте, что значит лишиться прав и свобод и испытывать презрение окружающих в ожидании суда и приговора.
Никто не собирался создавать для высокопоставленных нацистов комфортные условия.
В одиночной камере тюремного блока Дворца правосудия, площадь которой составляла около 11 квадратных метров, на высоте среднего человеческого роста имелось окно, выходящее в тюремный двор. Окошечко в дверях было постоянно открытым – через него арестанту передавалась еда и осуществлялось наблюдение со стороны охраны. В углу камеры был туалет, из мебели – кровать, жёсткое кресло и стол. Заключённым разрешалось класть на стол семейные фотографии, бумагу, карандаши, табак и туалетные принадлежности. Остальное изымалось.
Ложиться на койку арестованный обязан был так, чтобы его голова и руки всегда оставались на виду. Нарушителя сразу будили. Ежедневный туалет (бритьё безопасной бритвой) совершал проверенный парикмахер из военнопленных под наблюдением охраны.
Тюремные камеры освещались снаружи для исключения возможности самоубийства электрическим током. Орудием смерти могли стать осколки стекла, поэтому в окнах были одни решётки без стёкол, из-за чего по помещениям гуляли сквозняки. Очки арестованным выдавались только на определённое время, на ночь их изымали.
Тщательные обыски происходили один-два раза в неделю.
Начальник тюрьмы полковник армии США Б. Эндрюс специально объявил, что жалобы на эти строгие и унизительные условия приниматься не будут:
«Все протесты против условий вашего здесь содержания являются не только необоснованными, но и неправомерными. Ваше представление о собственном статусе ошибочно – вы не являетесь ни пленными офицерами, ни военнопленными… Вы представляете немногочисленную группу людей, которые… относились к международным договорам как к никчёмной „макулатуре“ и полагали, что их можно использовать лишь для собственной выгоды и безнаказанно нарушать, когда дело касалось народов „неарийской расы“…»
Более того, тюремные условия становились всё более жёсткими. Во избежание попыток суицида со стороны заключённых были приняты дополнительные меры: вместо столов использовались картонные коробки, к окну разрешалось подходить не ближе чем на метр. Стулья в камеры ставили только днём, на ночь их уносили. Если арестованный пользовался расчёской, карандашом или очками, при этом обязательно присутствовал надзиратель.
19 октября 1945 г. каждому арестованному вручили под расписку обвинительный акт. Это был этапный момент, после которого все находившиеся под стражей перешли из категории интернированных (принудительно задержанных) в категорию обвиняемых. Тяжесть и масштаб инкриминируемых бывшим руководителям нацистской Германии деяний произвели на них сильное впечатление. Несмотря на все предосторожности, принятые в тюрьме, одному из обвиняемых, Р. Лею, всё-таки удалось покончить жизнь самоубийством.
Все, кто присутствовал на процессе, отмечали, что зал на третьем этаже нюрнбергского Дворца юстиции, где предстояло вершиться правосудию, выглядел строго и даже мрачновато.
И это было сделано специально. Помпезные люстры, которые раньше украшали помещение, были заменены на обыкновенные светильники. В отделанном тёмно-зелёным мрамором помещении все окна были плотно зашторены, дневной свет в зал не проникал.
На возвышении был расположен стол, за которым
