запасе методика Сашки Подкидышева. Только сначала запросите в Центре дополнительную информацию по ним. Если есть, конечно. Вот их установочные данные. – Павел передал оперативнику листки с записями.
– Уже что-то. Хорошо, проверим.
– Я видел представительство «Аэрофлота» в аэропорту.
– Есть представительство, есть и представитель, но только это «крыша» ГРУ, и ты с ним ни при каких обстоятельствах не должен пересекаться. У них своя специфика, и они про тебя ничего не знают. Контакт с монтажниками разрешаю, но в меру, не увлекайся. Если пока все, расходимся.
Фауст выбрался из машины куратора лондонской резидентуры КГБ и, напустив на себя озабоченный вид, поспешил к ближайшей остановке городского омнибуса. Надо было поторапливаться. Скоро начиналась его смена в закусочной, а еще надо было сменить два маршрута, чтобы у любопытного менеджера сложилось мнение, что новичок приезжает на работу из одного и того же места.
Когда выпадала свободная минутка, Павел любил приходить на это место на втором этаже. Через большие панорамные окна открывался прекрасный вид на летное поле, где выруливали самолеты, идущие на взлет, или, наоборот, заруливали лайнеры, совершившие посадку. Между ними сновали автобусы с пассажирами, бензовозы, грузовички с багажом.
Слева высилась «башня» – глаза, уши и мозг аэропорта. В ней на самом верху располагались диспетчеры воздушного движения. Вечерами, а особенно по ночам, когда включалось освещение, разноцветные огни создавали завораживающее зрелище. Почему-то именно тогда мозг работал особо творчески. Рядом располагался человеческий муравейник под вывеской «Зал для транзитных пассажиров. Проход запрещен». Натренированное ухо выхватывало английскую, немецкую, испанскую, теперь еще и арабскую речь. Стерег этот муравейник суровый охранник.
Сдвинув два дальних столика, привычно шумела компания американских специалистов. Их рабочий день закончился, тащиться в Лондон целый час на автобусе или такси их особо не прельщало, поэтому они облюбовали эту забегаловку. Как патриоты Америки, они считали, что «Бургер Сити» – это кусок родины.
Разговаривать они могли только в полный голос. Поэтому, когда говорили все шестеро одновременно, это больше напоминало стадион. Делать замечание буйной кампании никто не решался. Уж больно задиристо выглядели бесцеремонные американцы.
Они уже здорово накачались пивом, и Фауст решил, что пора начинать более тесное знакомство. Он уже просчитал ситуацию. Среди них выделяются двое: здоровый бородатый увалень, которого они называют Фредом, и маленький юркий парень – Вилли. Начинать надо с него, он быстро заводится, сразу хамит и наверняка все стрелки переведет на Фреда. Остальные четверо – тоже ребята крепкие, но признают авторитет этой пары и сами активность проявлять не будут. Ну а если будут, им же хуже. В Балашихе на спарринге тренер по рукопашному бою и не такие ситуации прорабатывал.
Вилли уже дважды звал официанта, но Фауст специально игнорировал его, пусть подогреется как следует. Их столик обслуживал только Павел, девчонки опасались буйных американцев.
Наконец мелкий бес не выдержал:
– Парень, почему тебя приходится ждать, когда зовут постоянные клиенты? Ты что, нас не уважаешь? Фред, он, кажется, тебя не уважает, как ты на это смотришь?
– Господа, для нашей фирмы вы – уважаемые клиенты, вы делаете нам хорошую выручку. Но лично для меня милее вон та пара пожилых французов, которая торопится на свой рейс и без большого сожаления простит мне ту сдачу, которую я не смог им сразу отдать. А от вас одна грязная посуда.
– Фред, да он хамит.
– Не надо так кричать, господа. Иначе мне придется успокоить вас другими способами.
Парни онемели от такой наглости. Павел был сама вежливость. Он стал собирать использованную посуду и почти случайно опрокинул недопитый стакан на здоровяка. Фред взревел как ужаленный бизон и выскочил из-за стола.
– Тебе хана, парень, – констатировал Вилли.
– Спокойно, господа. Вот салфетка, утритесь, – разносчик кинул на стол пачку салфеток. – Если хотите почиститься, можете выйти во двор.
– Это ты сейчас пойдешь с нами во двор, и я даже знаю, что я там тебе начищу, – обрел возможность говорить Фред.
Весь зал забегаловки замер. Старший менеджер от страха превратился в соляной столб.
– Да без проблем, толстяк. Давно хотел показать вам несколько хороших манер.
Павел снял фирменный фартук и первым направился к выходу, американцам ничего не оставалось, как последовать за ним.
Небольшой задний дворик был огорожен забором. Здесь разгружались грузовики с продуктами и сюда же персонал выбегал покурить. Чтобы отношения не закончились просто словесной перепалкой, надо было начать.
– Да, Фредди, выглядишь ты как будто штаны обмочил.
Здоровяк этого стерпеть не мог и, по-деревенски размахивая огромными кулаками, кинулся на обидчика. Павел заранее просчитал ситуацию. Он мог без труда сразу уложить нахала, но замысел был не в этом. Надо обменяться несколькими ударами, без членовредительства, показать равенство сил, измотать противника и уже обессиленному предложить ему мировую. Так и получилось. Они пыхтели, махали руками и ногами, наконец, минут через пятнадцать, стало понятно, что дыхалка у здоровяка сбилась и он с трудом стоит на ногах после чувствительных ударов Фауста. Противник тоже сделал вид, что еле-еле стоит на ногах.
– Ты победил, Фред, признаю. Я был не прав. В качестве отступного с меня две бутылки виски.
Непонятно, что больше устроило американца – извинения или выпивка, но он сразу заинтересовался:
– Так у вас же нет в продаже виски?
– В продаже нет. Но у меня есть.
Радостный вопль друзей Фреда означал начало их дружбы. Противники обнялись в знак примирения, и под удивленные взгляды посетителей шумная компания вернулась в закусочную. Игнорируя гневные взгляды менеджера, разносчик принес парням две бутылки, стыдливо спрятанные в бумажные пакеты. Правила заведения надо было соблюдать хотя бы формально.
Через несколько дней работяги убедились, что Питер, так на свой американский манер они переиначили имя Пауль, – свой парень, и о стычке вспоминали уже со смехом. Контакт был закреплен.
Теперь настал черед Вилли. Его Павел выбрал из-за задиристости, азарта и постоянного желания поспорить. Во время одного из застолий Павел, подтрунивая над коротышкой, сначала довел его своими приколами до взвинченного состояния, потом заявил:
– Да что у вас за работа! Вот я за смену километров десять нахаживаю, а у вас – размотал пару километров провода и расфасовывай его, покуривая.
– Покуривая? Какие пару километров? А все двенадцать не хочешь? Ты знаешь, какой ассортимент проводов и кабелей мы прокладываем?
– Да как в такое здание можно засунуть двенадцать километров? Ты свистишь, парень.
– Я? – задохнулся от возмущения Вилли. – Парни, подтвердите.
Те согласно закивали головами.
– Я тебе, мелкий, на слово не верю, – продолжал подзуживать Фауст.
– Спорим?
– Легко. Если проиграю, то накрою для всех стол, если нет, ты залезешь при всех под
