Ознакомительная версия.
Не составляли исключения и высшие чины СС. Гейдрих отличался болезненной жестокостью, любил посещать концлагеря, наблюдать за казнями. Садизм соединялся в нем с сексуальной распущенностью. В свободное время он брал в компанию своего заместителя по гестапо Мюллера и закручивал умопомрачительные турне по борделям и притонам [147]. Гиммлер был не похож на него. Он всегда придерживался внешних приличий, держался как эдакий школьный учитель, идеальный начальник и наставник. Но из-под маски прорывались болезненные комплексы. Он, например, самолично ездил на медосмотры эсэсовских невест, как бы по долгу службы. Изображая подчеркнутую «бесстрастность», разглядывал, как голых «ариек» обмеряют, взвешивают, заставляют делать физические упражнения. Но ведь «богам» простительны маленькие слабости. Языческие боги тоже были им подвержены…
Заготовки новой нации предстояло расширять, взращивать. Гитлер всерьез рассуждал, что со временем надо будет ввести многоженство. Так же, как у древних языческих воинов. Тогда «настоящие» арийцы быстрее расплодятся. Но это виделось позже, чтобы не шокировать свой же народ. Пускай сперва привыкнут к одним новшествам, а уж потом придет черед следующих. Однако Гиммлер, уловив мысль вождя, сумел воплотить ее сразу же, и даже без принятия соответствующих законов. В 1935 г. он организовал под эгидой СС систему «Лебенсборн» («источник жизни»). Забеременеть от случайных связей (но от арийца, желательно эсэсовца) признавалось отнюдь не позорным, а почетным. Женщина, зачавшая ребенка от мимолетного отца, могла обратиться в учреждение «Лебенсборн», за ней ухаживали, помогали родить, выдавали пособие на поправку здоровья. А ребенка принимали на воспитание в государственный приют (Между прочим, после войны обнаружилась полная несостоятельность эксперимента, дети из «Лебенсборн» значительно отставали в физическом и умственном развитии от тех, кто рос в семьях [39, 149]).
Когда гитлеровцы пришли к власти, они не забыли и своих оккультных учителей. Карл Хаусхофер получил новые ученые степени и должности, стал играть важную роль теневого советника в партийной канцелярии Гесса. А на основе его «Общества Врил» и других подобных оккультных структур возникло общество «Анэнербе» («Наследие предков»). Его также привлек под свою эгиду Гиммлер, собирая туда и научных работников, и специалистов в области магических учений. Среди ордена «посвященных», СС, появилась еще одна, более высокая ступень «посвящения». Внутренний круг, обеспечивающий ордену мистическую силу, потустороннюю помощь.
Правда, стоит отметить, что официальный пост Гиммлера в государственной иерархии оставался довольно невысоким – начальник полиции, даже не министр внутренних дел. Но на самом деле юрисдикция в Третьем рейхе была крайне запутанной, и действовала не государственная иерархия, а партийная. Вся Германия знала, что «наци номер два» – Геринг. Третий – Гесс. Четвертый – Геббельс. А Гиммлер начал выходить на пятое место, разделяя его с Борманом и Риббентропом.
Но выдвигали и поддерживали рейхсфюрера СС не только Гитлер с Гессом. И не только неведомые нам потусторонние духи. Его инициативы в СС и «Аненербе» получили еще одну мощную опору. Выше уже упоминался германо-американский промышленник Кепплер, экономический советник Гитлера. Теперь же Кепплер и его правая рука Фриц Краннефус вдруг надумали организовать «кружок друзей рейхсфюрера СС». Вошли в него многие виднейшие промышленники и финансисты Германии – сам Кеплер, Ялмар Шахт, директора и президенты «ИГ Фарбениндустри», «Дойче банк», «Дрезденер банк» и пр. «Кружок друзей рейхсфюрера СС» оказался закрытым клубом миллиардеров!
В «Дрезденер банк» появился особый счет «R», куда «друзья» переводили взносы на нужды СС. Сохранились письма Гиммлера членам «кружка» с благодарностями – за то, что они «дали ему возможность выполнить некоторые задачи, для которых не хватало средств». Существовали и какие-то другие счета и источники финансирования, поскольку выплаты со счета «R» превышали взносы «друзей» [7]. И собирался «кружок» вплоть до января 1945 г.! Как видим, эксперименты по построению «нового мирового порядка» и внедрению «новой религии» не были фантазиями одного лишь Гиммлера и его сотрудников. Они соответствовали заказам могущественных закулисных сил и ими же оплачивались.
Но чтобы строить свое, надо было отмежеваться от чужого. В 1935 г. в Германии была запрещена деятельность масонских структур. Это косвенно ударило и по германским оккультистам, ведь они были переплетены с масонами, розенкрейцерами, иллюминатами. Членам СС и нацистской партии отныне возбранялось состоять в рядах «Германского ордена» и связанных с ним организаций, вроде «Туле». Но эти организации больше не требовались. Гитлеровцы взяли от них все, что видели полезным, к нацистам перетекли все подходящие кадры. Зачем рыхлые собрания и расплывчатые обсуждения интеллигентского «Германского ордена», если уже существует реальный, железный орден СС?
Но запреты и начавшиеся преследования масонских структур, как и увольнения по национальному признаку, до поры до времени отмечали только сионисты. Они несколько раз повторяли свои «объявления войны». А потом полилась кровь. В Швейцарии, как и в Австрии, возникло отделение нацистской партии. Руководителя этого отделения Вильгельма Густлова вдруг застрелил некий Давид Франкфуртер – при расследовании обнаружилось, что он состоял в еврейской террористической организации LICRA.
Симпатиям нацистов к евреям подобные провокации, конечно, не способствовали. И тем не менее, никакими конкретными антиеврейскими акциями в данный период еще не пахло. Даже призывы к бойкотам товаров и магазинов остались пустыми словами. Крупнейшие фирмы Запада продолжали как ни в чем не бывало торговать с Германией. А немцы привычно ходили в еврейские магазины. Да и как же не ходить, если большинство торговых точек, пивных, увеселительных заведений принадлежало евреям? Но в нацистском руководстве заговорили о том, что германская нация возрождается, вступает на новый путь. Поэтому надо бы оградить ее от чуждых воздействий и враждебных влияний.
Осенью 1935 г. в Нюрнберге съезд НСДАП выработал и принял расовые законы. Рейхстаг уже давненько не созывался, но ради такого случая его специально собрали, и Нюрнбергские законы были приняты официально. Провозглашалось, что гражданином Германии может быть только лицо, в жилах которого течет значительная часть германской «или родственной» крови. Евреи из гражданства и из системы государственной службы исключались. Под угрозой каторги запрещались браки немцев с евреями, внебрачные связи, евреям строго возбранялось нанимать прислугу из немок младше 45 лет.
Впрочем, приложения к законам определяли, кого же именно следует понимать под евреями. Таковыми признавались люди, у которых трое из четырех дедушек и бабушек являлись евреями. Если же их было не трое, а двое или один, то евреем признавался лишь тот человек, который исповедует иудаизм, ходит в синагогу, принадлежит к еврейской общине. Между прочим, вопрос о дедушках и бабушках оставался вообще неопределенным и открытым, кого из них считать евреями, а кого можно признать немцами?
По сути, жителям Германии, имеющим смешанное происхождение, предоставлялся выбор. Хочешь считать себя немцем – пожалуйста, будь им. Но в этом случае ты не еврей и не должен иметь ничего общего с еврейской общиной. Или, если хочешь, будь евреем. Но в этом случае ты не немец, государство для тебя чужое. Иудеям дозволялось носить национальную еврейскую одежду, сохранять свою веру – эти права обеспечивались и защищались законом. Они могли по-прежнему торговать, трудиться. Но им уже не разрешалось поступать на государственную службу, для них закрывались некоторые профессии – например, быть учителями у немецких детей. Разве может воспитывать детей человек чужой нации, чужой веры и морали?
Нюрнбергские законы еще не означали преследований по расовому признаку. Они только отделяли иудеев от немцев, признавали их чужеродными элементами в Германии. Но тут уж мировое «общественное мнение» вскинулось на дыбы. Газеты раскипятились обвинениями в антисемитизме. Хотя скандал оказался каким-то мимолетным, коротеньким. Первыми подали голос берлинские банкиры Оскар Вассерман и Ганс Привин, срочно телеграфировали в Нью-Йорк, умоляя коллег сделать все возможное, чтобы «прекратить распространение вредных и абсолютно безосновательных слухов» (об этом сообщает американский историк О. Блэк в своем исследовании «Передаточное соглашение», вышедшем в Нью-Йорке в 1984 г.). Подействовало! «Свободная» пресса быстренько свернула эту тему, распространение «безосновательных слухов» заглохло, будто чья-то невидимая рука одним махом дернула за рубильник средств массовой информации.
Ознакомительная версия.
