Ознакомительная версия.
Таковы практические выводы, которые делают эти службы из провалов ЦРУ.
Надо полагать, что такие меры не повысят моральный дух британских разведчиков, что также будет играть на руку российской внешней разведке.
Операции на туманном альбионе
О ряде агентурных операций ТФП, в том числе и о тех, что проводились внешней разведкой на Британских островах или в связи с деятельностью английских спецслужб, я уже рассказал.
Что же касается реакции западных спецслужб, то их не могла не поразить полнейшая беспомощность западных контрразведок — как американской в деле Абеля, так и британской в отношении Бена и двух его сотрудников — супругов Крогер. Ведь они не смогли вскрыть конкретную разведывательную деятельность, проводившуюся ими до ареста, помимо того, что контрразведкам стало известно от изменников Вика и М. Голеневского.
Высокая бдительность и профессионализм в работе, стойкость и мужество после ареста, проявленные этими разведчиками, предотвратили превращение судебных процессов и сопутствовавших им антисоветских кампаний в нечто большее, чем обвинение против них лично. Более того, процесс над Абелем, например, способствовал повышению престижа советской внешней разведки.
В Англии суд над группой Бена сопровождался осуждением и еще двух его агентов, также выданных Голеневским. Ни один другой сотрудник внешней разведки, причастный к деятельности Бена, несмотря на все потуги британской контрразведки, не был обнаружен ею, так же, как и другая агентура его резидентуры.
Поведение этих разведчиков представляло яркий контраст с поведением изменников-перебежчиков. Они не только выкладывают все, что им стало известно за время работы во внешней разведке или ГРУ, но и соревнуются в домыслах и клевете, на которую оказываются необычайно способными. Правда, в этом им помогают их новые хозяева в спецслужбах.
Так же, как правило, ведут себя западные разведчики, оказавшиеся в наших руках.
Действительно, мне не известен ни один западный разведчик, который бы не выкладывал при аресте и осуждении все, что он знал. Особой стойкостью ни сотрудники ЦРУ, ни СИС не отличаются. И тем более агенты этих служб.
Однако должен признать, что большинство агентов внешней разведки из числа иностранцев ведут себя таким же образом.
Поскольку, несмотря на провал самих разведчиков, их главные профессиональные секреты остались неизвестными Западу, я не собираюсь при описании операции их ТФП в спецслужбы приводить те факты и подробности, которые остаются за кадром.
Поскольку, как я уже упоминал, руководство американских спецслужб бросало в прошлом упреки британским службам безопасности за просчеты в борьбе с советской внешней разведкой, в частности в связи с делом агента Прайма, очевидно, целесообразно показать историю этого агента. Чтобы читатель сам соразмерил ущерб, нанесенный им «союзным секретам», сопоставив его с тем, что раскрыли для внешней разведки и ГРУ те американские агенты, истории которых я уже рассказал. Могу сразу согласиться с ЦРУ, что, действительно, вербовка и работа с агентом Праймом, внедренным в самую секретную британскую службу ШПС (Штаб правительственной связи) в течение 14 лет, является выдающимся достижением внешней разведки.
Но ведь и в США такое же продолжительное время и в аналогичной области (вскрытия криптологических секретов) действовала агентурная группа Уокера. О ней я буду говорить в другой главе, а сейчас, коль скоро Прайм уже фигурирует в операциях ТФП в спецслужбы, расскажу о нем более подробно.
Но прежде хочу рассказать об операции агентурного ТФП в спецслужбу Британского военно-морского ведомства в Портленде, руководил этой операцией разведчик-нелегал Бен. А таким славным бойцам невидимого фронта, которых я называю рыцарями разведки, я отдаю предпочтение, испытывая к ним глубочайшее уважение, восхищаясь их мужеством, стойкостью и скромностью.
Операция «Портлендское дело»
Эта операция для меня имеет особое значение, поскольку руководил ею мой воспитанник нелегал Бен, а помогали ему бывшие американские агенты супруги Л. и М. Коэны, также близкие мне люди.
Поскольку речь идет о деятельности нелегальной резидентуры в Англии, создававшейся под моим непосредственным руководством в то время, когда я работал в подразделении нелегальной разведки ПГУ, хочу подробнее остановиться на истории создания этой резидентуры, хотя уже описал ее в своих воспоминаниях (Павлов В. Г. Операция «Снег». М., 1996).
Эта операция во многом связана с сотрудничеством внешней разведки с польскими спецслужбами и с моим пребыванием в Польше.
Мы перебрасывали на Запад ряд разведчиков-нелегалов под видом иностранцев, якобы длительное время проживавших в этой республике.
Но в операции «Портлендское дело» возникла как бы двойная связь с Польшей, и в одном, к несчастью, предательство сотрудника польских спецслужб М. Голеневского (см. операция «Снайпер»).
Суть операции «Портлендское дело» состояла в следующем.
В начале 50-х годов в Польше при некоторой помощи польских органов безопасности советская внешняя разведка завербовала сотрудника военно-морского атташата посольства Англии в Варшаве Шаха. Как выяснилось, к сожалению, уже значительно позже, лет через десять, один из польских сотрудников — М. Голеневский, принимавший участие в оказании нам помощи при вербовке Шаха, выросший за это время до руководителя оперативно-технического подразделения польской спецслужбы, в 1958 году встал на путь измены, установив контакт с ЦРУ. Американская разведка присвоила ему псевдоним Снайпер.
Итак, не зная об осведомленности Снайпера об агенте Шахе, внешняя разведка наметила план использования его для внедрения в интересовавший нас британский объект: в секретный военно-морской исследовательский центр подводного флота в Портленде, где проводились научно-исследовательские работы по защите подводных лодок от их обнаружения. Эта задача была поручена разведчику-нелегалу Бену, под руководством которого мы создавали нелегальную резидентуру в Лондоне.
В связи с формированием личного состава резидентуры и возникла идея использовать «польские связи». Описывая операцию ТФП с участием разведчика Абеля, я упоминал его агентов — супругов Коэн, Морриса и Лону. Так вот, Лона была американкой польского происхождения, ее девичья фамилия Петке. Парадокс ее жизни оказался в том, что ее, польку по происхождению, выдал поляк-изменник. А выручали мы ее вместе с мужем из британской тюрьмы, опираясь на легенду их «польского гражданства». Хотя, как я уже упоминал, подробно эпопея резидентуры изложена мною в основных воспоминаниях, хочу еще раз представить это дело в свете рассмотрения операций агентурного ТФП.
Действуя по указаниям внешней разведки, Шах устроился по линии британского Адмиралтейства на базу в Портленде и стал искать пути к проникновению в хранилище научно-исследовательских документов, туда, где сосредоточивались все результаты исследовательских и опытно-конструкторских работ. Решить эту задачу он смог через знакомство с Джи, работавшей в хранилище и ставшей его любовницей. Последняя имела полный доступ ко всем материалам архивов, и с ее помощью Шах стал поставлять Бену исключительно ценные материалы по самым современным средствам защиты, которыми оснащались не только британские, но и американские подводные лодки. Руководитель резидентуры, успешно разработавший операцию ТФП в такой важный объект, являлся еще молодым по стажу разведывательной работы сотрудником внешней разведки, приход которого в нашу службу представлял интерес. Его становление в качестве разведчика проходило у меня на глазах.
Бен — Конон Трофимович Молодый — происходил из семьи научных работников. Мы обратили на него внимание в связи с его знанием в совершенстве английского языка, когда он заканчивал Академию внешней торговли в Москве.
Как выяснилось, родители, которым некогда было заниматься воспитанием сына, еще дошкольником отправили его к тетке в Калифорнию. Там он окончил среднюю школу и вернулся в Союз перед началом Великой Отечественной войны. По мобилизации Бен всю войну служил в артиллерийских войсках. После войны поступил в Академию.
Познакомился я с Беном в 1951 году, когда, будучи руководителем англо-американского отдела нелегальной разведки, пригласил его на беседу.
Тогда этот молодой человек, уже прошедший суровую школу войны, сразу завоевал мое доверие и симпатию. Трудные военные дороги, по которым он прошел в качестве рядового артиллериста, не лишили его чувства юмора. Его оптимизм был не наигран, происходил из его уверенности в себе.
На мой вопрос, готов ли он сделать еще один крутой поворот в жизни и ступить на стезю разведчика, причем не легального, работающего под прикрытием официального сотрудника советских учреждений за границей, а нелегального, под личиной иностранца. Бен с усмешкой сказал, что после всего испытанного им во время войны, его уже больше ничто не может напугать. Он дал согласие и с того самого весеннего дня 1951 года был приобщен к нашим делам как кадровый офицер.
Ознакомительная версия.
