Ознакомительная версия.
Правда стала доходить до Иосифа Виссарионовича окольными путями – через Шолохова и некоторых других деятелей, имевших прямой выход на генерального секретаря и обратившихся к нему с сигналами о бедствии. Он отреагировал немедленно, направил голодающим экстренную помощь. Писал Шолохову, что колхозники, по его мнению, тоже были не без вины, «не прочь были оставить рабочих, Красную Армию – без хлеба… по сути дела вели «тихую» войну с Советской властью». Но оговорился – «конечно, это обстоятельство ни в коей мере не может оправдывать тех безобразий, которые были допущены, как уверяете Вы, нашими работниками. И виновные в этих безобразиях должны понести должное наказание». Были созданы соответствующие комиссии, началось расследование.
Но едва стали предприниматься эти меры, как голодомор… сразу же прекратился. Так же резко и внезапно, как начался! Так же неожиданно, как исчезли продукты с прилавков и закрылись магазины, так же они открылись, и продовольственные товары появились. Вчера не было – сегодня есть. Без объявлений, без объяснений [6]. Следовательно, были они, продукты! Было зерно, которое по распоряжению Сталина стало присылаться в пострадавшие места. Но и на местах, где-то на складах, лежало продовольствие, которое «вдруг» вернулось на прилавки. Лежало, когда рядом люди умирали, глодали кору и падаль… Тем не менее, расследование почти ничего не дало. За трагедию ответили лишь мелкие сошки, ее очередной раз свалили на «перегибы», на чрезмерное рвение дураков. Сталин писал Шолохову о «болячке нашей партийно-советской работы» – «как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма».
Страшный урок голодомора заставил Сталина обратить более пристальное внимание и на ситуацию в деревне. Был разработан новый устав сельскохозяйственной артели с увеличением приусадебных участков и прочими послаблениями. Часть раскулаченных вернули из ссылок. Пересматривали дела, освобождали и снимали судимости многим из тех, кто был осужден в ходе коллективизации, по обвинениям во «вредительстве» и пр. А вот в партии прошли очень большие чистки – за двурушничество, карьеризм, шкурничество, моральное разложение, злоупотребления из нее повыгоняли 18 % коммунистов [20].
Иосиф Виссарионович подправил положение и в области индустриализации. Прекратил героический, но надрывный и крайне болезненный штурм первой пятилетки. Просто объявил, что она уже выполнена досрочно, за четыре года и три месяца. Конечно, Сталин слукавил. Планы пятилетки подзуживались шапкозакидательскими кампаниями и лозунгами, их несколько раз произвольным образом повышали – ради пропагандистской шумихи. На самом-то деле их не выполнили. Но все равно результаты стали грандиозными.
Сверхусилиями, энтузиазмом, огромным расходом средств и ресурсов Советский Союз совершил гигантский прорыв по созданию собственной промышленной базы. Россия после революционного крушения и разрухи снова начала производить собственную технику, могла совершенствовать вооружение. А в обстановке внешней опасности было важно, что это удалось осуществить в предельно сжатые сроки. Главная цель и впрямь оказалась достигнута. Экономика могла теперь развиваться уже на собственной основе, эволюционно, а не революционно. Так что Сталин вовремя свернул штурмовую кампанию. Планы второй пятилетки составлялись куда более умеренные, взвешенные и реалистичные.
XVII съезд партии в январе-феврале 1934 г. назвали «съездом победителей». Объявлялось, что материальнотехническая база социализма построена, уклонов и оппозиции больше нет, восторжествовала единая линия [67]. Да и жизнь в стране ощутимо улучшалась. Вступали в строй новые предприятия. На прилавках появлялись прежде дефицитные промтовары. О роскоши никакой речи не было, но после нищеты 20-х люди хотя бы смогли одеться и обуться (впрочем, зависимость от иностранцев еще сохранялась, от нее СССР смог избавиться лишь к 1937 г). Заработали механизмы колхозов, в сельское хозяйство поступали трактора и другая техника. И это тоже каждый почувствовал на себе: были отменены продуктовые карточки, уходили в прошлое хвосты за хлебом и угроза голода.
Но заявления об отсутствии оппозиции были преждевременными. Толчок к настоящему обвалу стал неожиданным, в какой-то мере случайным. 1 декабря 1934 г. в Ленинграде, в коридоре Смольного, прогремели выстрелы. Был убит С. М. Киров, видный соратник Сталина, глава ленинградской парторганизации. В общем-то, подоплека преступления была бытовой. Неврастеник Николаев приревновал Кирова к своей жене. Но когда копнули, посыпались вопиющие факты. А Сталин лично взял расследование под контроль, скрыть или затушевать их не получалось. В дневниках Николаева обнаружились фамилии видных троцкистов и зиновьевцев. Оказалось, что подпольные кружки у них по-прежнему существуют, там обсуждаются вещи совсем не безобидные – в том числе возможности перехвата власти. А Николаев вращался в этих кружках, подпитывая свою злобу [146].
В Ленинграде 14 активистов таких организаций расстреляли, в Москве привлекли к ответственности Каменева, Зиновьева. Они были связаны с питерскими кружками, и судили их не за теракт, а за подпольную пропаганду, повлекшую тяжелые последствия. Они, кстати, вину признали – политическую пропаганду в самом деле вели. Зиновьев получил 10 лет тюрьмы, Каменев 5. Убийство выявило и серьезные недостатки в охране советских руководителей. Решили проверить охрану в Кремле – и вскрылся целый клубок махинаций. Секретарь президиума ВЦИК Авель Енукидзе, заведовавший хозяйством Кремля, оказался замешан во множестве злоупотреблений, коррупции, его уличили в «моральном разложении» – сексуальных извращениях. Попутно всплывали открытия случайные, но многозначительные. В кладовой был обнаружен забытый сейф Якова Свердлова. Вскрыть его смогли далеко не сразу, при помощи квалифицированного вора-«медвежатника». А в сейфе нашли золотые монеты на 108,5 тыс. руб., 705 золотых изделий с драгоценными камнями, бумажные деньги на 750 тыс. руб., бланки чистых и заполненных паспортов, в том числе иностранных [145]…
Наконец, при расследовании убийства доверенные люди Сталина смогли основательно внедриться в деятельность самого мощного и самого закрытого «удельного княжества» – НКВД. Принялись заново просматривать дела оппозиции, прослеживать ее связи. В это же время и от внешней разведки поступала информация о контактах Троцкого со своими сторонниками с СССР. Поступали и донесения о его альянсах с иностранными спецслужбами. В сознании Сталина разрозненные кусочки «мозаики» начали складываться в единую картину. Все факты указывали на существование в СССР широкого подполья, связанного с зарубежными центрами. Теперь получала исчерпывающее объяснение странная повторяемость катастроф, в которые выливались буквально все крупные советские начинания. Заговор был не внутрипартийным, направленным персонально против Сталина. Он был международным, против Советского государства.
Последовали суровые меры. В феврале 1936 г. троцкистов начали арестовывать всех подряд, подчистую. Наркому внутренних дел Ягоде было дано указание пересмотреть дело об убийстве Кирова. Но… с этого времени и Ягода принялся вдруг вилять, искать отговорки, тянуть время. Вызвал недовольство Сталина и его подозрения, что шеф НКВД чего-то опасается [146]. Иосиф Виссарионович красноречиво потребовал не «саботировать» следствие. Под пристальным надзором со стороны ЦК «саботировать» и не получалось. 19 августа 1936 г. в Москве начался первый открытый процесс над лидерами «троцкистско-зиновьевского блока». Перед судом предстали Каменев, Зиновьев, Евдокимов, Бакаев, Мрачковский, Смирнов, Тер-Ваганян, Дрейтцер, Гольцман, Лурье, Ольберг, Фриц-Давид и др. Обвинения им предъявили уже не в создании подпольных кружков, а куда более тяжкие. В подготовке переворота, диверсий, военного поражения и расчленения СССР.
С легкой руки Троцкого, чьи доводы подхватили западные историки, а потом и отечественные «перестройщики», все процессы 1936–1938 гг. принято считать сфальсифицированными, а обвинения выдуманными. Но многие современные исследователи – А. Шубин, А. Колпакиди, О. Прудникова, А. Смирнов – приводят доказательства, что это не так [60, 146]. Оппозиционные структуры в СССР на самом деле существовали. С Троцким они на самом деле были связаны. А подготовка переворота и ставка на военное поражение Советского Союза фигурировали не только в показаниях подсудимых. Они фигурировали и в официальных документах IV троцкистского Интернационала. О чем же тут спорить?
Процесс был показательным, он велся без всяких упрощений процедуры следствия и судопроизводства, подсудимым были предоставлены адвокаты. Но все они сознались в своей преступной деятельности (хотя некоторые с оговорками, признавали не все пункты). В ночь на 25 августа всем обвиняемым был вынесен смертный приговор, но при этом давалось 72 часа на апелляцию. Им раздали бумагу, ручки, каждый написал прошение о помиловании. После чего… всех сразу же расстреляли.
Ознакомительная версия.
