Окидывая мысленным взором пройденный путь, преклоняясь перед мужеством и стойкостью советского солдата, я вместе с тем не могу не сказать доброго слова о нашем славном командире и политработнике. Чем только не приходилось заниматься этим труженикам на фронте. От портянок до заботы о своевременном обеспечении патронами и печальной обязанности — писать письма родственникам погибших солдат и офицеров. В атаку шли первыми, все невзгоды переживали первыми, да и отдавали жизнь за Родину многие, пожалуй, первыми. На войне трудно было отличить командира от политработника, так как жили они одними помыслами и одной заботой — разбить врага.
И успешному проведению Восточно-Карпатской операции во многом способствовала огромная подготовительная работа, проделанная командирами и политработниками.
Много, очень много можно привести примеров умелой, творческой организации партийно-политической работы в частях и подразделениях корпуса.
Вот скупые строки донесения политотдела 2-й гвардейской воздушнодесантной дивизии (начальник политотдела полковник И. Н. Пемов).
Заместитель командира 5-го полка по политической части майор Крайний широко использовал такие формы и методы партполитработы, как партийные и комсомольские собрания, групповые и индивидуальные беседы, политинформации, доведение задачи до личного состава, популяризация отличившихся в боях воинов. Ненастная погода, беспрерывные бои затрудняли проведение партактивов и семинаров. Но когда позволяла обстановка, использовались и эти формы партполитработы. Так, уже в ходе наступления был проведен семинар по обмену боевым опытом.
Замполит полка постоянно заботился о пополнении партийной организации новыми членами и кандидатами партии. В полку постоянно велась работа по подготовке молодых парторгов и комсоргов рот.
Используя передышку в боях, майор Крайний проводил обмен опытом работы агитаторов с молодыми воинами, прибывшими с очередным пополнением. В этом ему помогали ветераны полка Вайтенов, Стельмашенко, Братчиков, Коршунов.
Обычно это делалось так.
Перед вводом нового пополнения в бой красноармейцев выстраивали перед Знаменем полка. Открывался митинг. На нем выступали новобранцы, говорили о своей решимости бить ненавистного врага. Затем слово брали ветераны, на груди которых сверкали боевые ордена и медали. Они рассказывали молодежи о боевых традициях и героях дивизии и полка, делились своим богатым боевым опытом.
Вместе с пополнением прибывали в полк и ветераны, оправившиеся от рай. Это бесценные кадры, и политработники полка вместе с командирами заботились о правильном распределении по ротам и взводам опытных воинов.
Большое внимание уделялось выпуску боевых листков и молний. Так, например, во время боев за населенный пункт Надошь, когда были обнаружены замученные фашистами трупы наших бойцов, по указанию майора Крайнего были выпущены специальные боевые листки и молнии, в которых бойцы, командиры и политработники клялись отомстить фашистским извергам, призывали всех воинов еще смелее и яростнее бить ненавистного врага.
Опираясь на актив, майор Крайний сумел окружить заботой раненых воинов. По его инициативе многие посылки, присланные на фронт героическими тружениками тыла, направлялись раненым. Вот что писал, например, майору Крайнему гвардии старший лейтенант Пригуляк, получивший одну из таких посылок.
«Спасибо, дорогие товарищи, за заботу и внимание. До конца жизни я этого не забуду. Разве я могу забыть нашу славную гвардейскую семью, в которой я, не щадя жизни и крови, сражался за Родину и которая в тяжелый период не забыла меня. Тут, в госпитале, раненые и врачи завидуют, что я из такой славной гвардейской части».
Простые, идущие от сердца слова!
Так же умело организовывал партийно-политическую работу и капитан Рыжков — замполит 3-го батальона 4-го полка 2-й гвардейской воздушнодесантной дивизии.
Когда после тяжелых боев в батальоне остались лишь три вегерана-коммуниста, Рыжков, чтобы охватить партийным влиянием пополнение, прибывшее в батальон, стал проводить короткие открытые партсобрания и беседы. На них обсуждались итоги прошедшего боя, отмечались отличившиеся. Эти собрания явились отличной школой воспитания воинов.
Политическое обеспечение боевой задачи в этом батальоне было разносторонним. Так, при подготовке к прорыву обороны немцев в районе города Зорге, были проведены открытые партийное и комсомольское собрания. В решениях собраний было записано, что каждый коммунист и комсомолец обязан личным примером поднять товарищей в атаку, сделать все для выполнения боевой задачи. Капитан Рыжков провел инструктаж парторгов рот, вместе с ними решил вопрос расстановки коммунистов и комсомольцев во взводах. На совещании старшин подразделений решили, что надо сделать для бесперебойного обеспечения личного состава всеми видами довольствия, особенно боеприпасами и гранатами. Перед боем каждый коммунист получил конкретное партийное поручение.
При выдвижении батальона на исходные рубежи капитан Рыжков, находясь в цепи, разъяснял бойцам задачу, постоянно оказывал помощь комбату в управлении подразделениями. Во время атаки он находился на решающем участке, подбадривал бойцов, внимательно наблюдал за их действиями в бою, отмечал отличившихся. Когда комсомолец Алафердян первым ворвался в деревню Широка и уничтожил десять гитлеровцев, капитан Рыжков тут же выпустил молнию, в которой рассказал о подвиге солдата, призывал следовать примеру Алафердяиа.
Неутомимыми тружениками войны были и работники поарма, покора и подивов. Они дружно работали с командирами, всегда были вместе с солдатами.
Душой красноармейской массы на войне были коммунисты. Лучшие люди, проявившие в боях высокие моральные качества, преданность Родине, стремились стать коммунистами. Так, например, в дивизиях 17-го гвардейского стрелкового корпуса только в июне было принято в партию 577 человек, из них 395 орденоносцев.
Неослабное внимание росту партийных рядов уделял политотдел 18-й армии.
В июле было проведено специальное совещание начальников политических отделов соединений, на котором были заслушаны доклады о практике работы по приему в ряды ВКП(б).
По указанию политотдела армии при политических отделах корпусов по этому же вопросу прошли однодневные семинары парторгов.
В соединениях нашего 17 ск политорганы и партийные организации заметно улучшили работу по индивидуальному отбору в партию, по идейно-политическому воспитанию коммунистов.
Это все послужило хорошим вкладом в дело разгрома врага в Карпатах.
ЗДРАВСТВУЙ, ЧЕХОСЛОВАКИЯ!
Утро выдалось хмурое. Было уже часов десять, но солнце так и не смогло пробиться сквозь серую толщу туч. Впереди, справа и слева темным масленым блеском отсвечивает вода; из нее выглядывали верхушки полузатопленных кустов. На горизонте маячили плешины серых бугров.
Машина зарывалась в воду по самые ступицы. Григорий, с трудом удерживая рвущуюся из рук баранку, то и дело слизывал с верхней губы капли пота. Мы ехали по Бодрогской равнине, спешили во 2-ю воздушнодесантную дивизию. Именно здесь в ходе двух дней наступления обозначился успех...
Наконец-то закончился короткий отдых, который мы получили сразу после освобождения Чопа. Я говорю «наконец», потому что и бойцы, и командиры корпуса рвались в бой. Вышвырнуть фашистов из Чехословакии, вызволить из неволи братский народ, который вот уже свыше пяти лет стонет под игом гитлеровцев, — такая мысль владела всеми. Каждый понимал нашу освободительную миссию и гордился ею.
Ожесточенные бои развернулись сразу же, как только мы вступили в пределы Чехословакии, еще на дальних подступах к городу Кошице. Противник создал целый ряд оборонительных сооружений, перекрыл дороги и подходы к населенным пунктам. Гитлеровцы разрушили дамбы и плотины, затопив водой большие площади, взорвали и подкопали берега в каналах. Словом, сделали все, чтобы остановить наше наступление, к тому же из-за дождей реки Лаборец, Латорица, Бодрог, Ондова вышли из берегов, затопили речные поймы. Вода поднялась до 3—5 метров! С Карпатских хребтов поползли селевые потоки. Мы перестали верить картам. Какая-нибудь крохотная речушка, которая на карте выглядела тоненькой синей жилкой, теперь глухо шумела в теснинах, разливалась по лугам...
Скажу откровенно, находились люди, которые сомневались в возможности прорыва обороны врага в этом районе. Однако таких скептиков в корпусе было очень мало. Да и не давали им особенно развернуться со своими «теориями».
— К черту скептиков! — горячился обычно спокойный Гастилович. — Они нам и в Карпатах доказывали: «Невозможно, нельзя!..» Все возможно, если с умом воевать.
Я поддерживал боевое настроение комкора.
