— У нас в этой смене в кошу кто-нибудь играет?
За прошедшие дни я уже успел убедиться, что никто. Сам я тоже очень любил нарды. На заводе, где я работал после школы, нарды были очень популярны. На перерыве к столам в бытовке пробиться было просто невозможно. Играл весь цех. Каждый токарь и фрезеровщик считал своим долгом иметь личную кошу, которые вытачивались с учетом вкусов и пристрастий каждого. Была и у меня. К моему огорчению, в моей смене любителей покидать камни не нашлось. Поэтому, когда командир задал вопрос, я не раздумывая ответил:
— Я, товарищ командир.
Командир посмотрел и, хмыкнув в усы, бросил:
— Ну садись, Белов, перебросимся пару партий.
Разместились мы за журнальным столиком. Командир исподлобья поглядел на меня и спросил:
— Белов, ты в «короткую» с выбиванием играешь?
Не зная про мои давние игровые навыки, командир, очевидно, думал, что играть я умею только в самые примитивные варианты, вроде простой или «бешеной». Но, получив, к своему удивлению, утвердительный ответ, даже позволил себе улыбнуться:
— Тогда начали.
Первую партию я продул вчистую. Сказалось долгое отсутствие практики, да и манеру игры противника я еще не знал. Командир что-то приговаривал под нос, кидая кости, посматривал на меня и довольно улыбался. Я же в процессе игры понял, что командир — игрок выше среднего, но чересчур прямолинеен, как будто думает, что проиграть при всем желании просто не сможет. Вот она командирская натура-то! Вторую игру я довольно легко взял. Командир удивился. Третью игру я закончил победоносно, не дав выбросить ему ни одной фишки, что считается особо позорным проигрышем. Горечи поражения командир ничем не выказал, разве только ожесточеннее бросал камни и стал реже улыбаться. В четвертый сеанс я снова наголову разгромил противника, не оставив шансов на реванш. С минуту командир сидел молча, потом встал и, направляясь к выходу, бросил:
— На сегодня хватит. Завтра продолжим. Отдыхай, Белов.
После ухода начальника народ вытащил видеомагнитофон и расселся смотреть кино. После кино особенно не спалось, я лежал, читал книгу, ходил курить. Бодровствовал, одним словом. Таким манером я докантовался до восьми утра. Вторая смена сменилась с вахты, и в каюту влетел взвинченный до верхнего упора Мастер.
— Твою мать! Не вахта, а смерть! Шеф как с цепи сорвался, перетрахал весь центральный вусмерть! Все хреновые, все вахту нести не умеют, все ни черта не знают. Короче, все козлы, а он д'Артаньян! Побудил всех командиров подразделений нотации читать. Мне приказал новые зачетные листы выдать! Глупый я, ничего не знаю! Ё-моё, его как будто в нарды обули, словно щенка.
Мне показалось, что я ослышался. Перебив монолог Мастера, я сознался:
— Я с ним играл. Три один в мою пользу. Это что, смертельно?
Мастера вздыбило:
— Блин! Тебя что, не предупредили? Не вздумай у него выигрывать! У нашего шефа самолюбия больше, чем здравого смысла. Он же себя Джомолунгмой считает, а всех остальных эмбрионами! Для него проигрыш, как коровье дерьмо на голову при всем народе. Запомни: одну партию выиграл — три проиграй! Просек?
Я просек. В течение дня меня еще трое из вахты ЦП второй смены убедительно просили унять гордыню и сдаться командиру как можно более корректно.
Ночью после смены я позавтракал. Командира еще не было. Я пошел перекурить, а затем снова отправился в кают-компанию. Командир уже доедал.
— Белов! Где пропадаешь? А ну садись.
Мы сели. Первую игру согласно плану я выиграл. Хотя сегодня командир играл несравненно сильнее, чем вчера. Шеф только сжал губы и прищурил глаза. Вторую я бессовестно сдал. Третью и четвертую тоже. Потом мне стало стыдно за столь явное подмахивание, и я решил последнюю сражаться до конца. Но командир вдруг посмотрел на часы.
— Ладно, Белов! Завтра продолжим. Старпом ждет.
Потом неожиданно подмигнул и засмеялся:
— А ты, лейтенант, неплохо играешь. Вчера меня так отделал. Но сам видишь, опыт штука великая! Учись!
И ушел в центральный.
В эту ночь я с нетерпением ожидал Мастера. В восемь Мастер, блаженно улыбаясь, ввалился в каюту.
— Ну как? Что командир?
— Слушай, старик! Проигрывай ему почаще. Я так давно на вахте не балдел. Прикинь, шеф пришел, рот до ушей, упал в кресло и пошел анекдоты травить. Никогда с ним такого не было! Потом попросил какой-нибудь детектив! Он же ничего, кроме инструкций, не читает! А потом уснул. Я под такое дело даже покемарить умудрился. Проигрывай ему. Болезненное самолюбие. Всю дорогу лучше всех хочет быть, а тут ты со своей кошой. Характер, однако! Понимать надо!
До конца автономки я играл с командиром по правилу: одну себе, три ему. По приходе получил благодарность за поход от командира дивизии по ходатайству командира корабля и приглашение остаться у них в экипаже навсегда. От второго я отказался.
Когда военная мысль заходит в тупик, объявляется большая приборка!
Военно-морской афоризм
— Товарищи подводники! Через две недели наш экипаж принимает корабль! Время берегового безделья и распиз…ва кончилось! Хватит, два года на берегу! Садимся на борт Кочина. Но перед этим его экипаж еще раз выйдет в море на КШУ. Десять суток. Командование приказало доукомплектовать их нашими силами. Экипаж опытный, постоянно плавающий, поэтому приказываю всем откомандированным к ним провести этот выход с максимальной пользой. Набирайтесь опыта! А то совсем плесенью поросли на заводе!!! Пашков, огласи список.
Командир замолчал. Перед строем встал старпом и начал читать. К Кочину уходило человек тридцать. Среди них и я, лейтенант Белов, командир десятого отсека. К этому времени в море я был всего два раза, по трое суток.
Кочинская команда была отработана до безобразия. Свое железо они держали почти два года без отпуска. Сходили в две автономки. Между ними, правда, отдохнули месячишко в доме отдыха — и снова на пароход. Серьезно в море они больше не собирались, и командир потихоньку стравливал народ в отпуск небольшими группами. А тут на тебе, еще один выход! Так нас и загребли.
Кочин мужик был ответственный. Всех прикомандированных собрал в кают-компании, узнал имя каждого, кто и где служил. Результатами остался вполне доволен. Большинство пришлых вылезли не из пеленок, море знали не понаслышке. Ко мне же, как к неоперившемуся, приставили ветеранского возраста каплея Николаева, бывшего в далекой молодости командиром десятого отсека. Для поддержания штанов.
Десятый отсек — отсек живучести. Кормовой тупик корабля. Самый маленький. Добрую треть отсека занимает ВСУ. Всплывающее спасательное устройство. Огромный бесполезный монстр, чудо-спасатель для первых двух человек. Кроме того — микровыгородка ВХЛ, водо-химической лаборатории. Меленькое, тесное помещение, куда с трудом может вжаться два человека. Сидит там моряк-водоподготовщик и делает анализы питательной воды, поступающей от испарителей. Чтобы, не дай бог, не засолить конденсатно-питательную систему. Еще на верхней палубе огромный, вечно поломанный токарный станок и гальюн. Наверное, самый чистый после командирского. Во-первых, далеко, а во-вторых, старшина отсека держит его под замком и ключ выдает только самым надежным товарищам. Больше наверху ничего особо крупного нет. Ну, щиты гребных, насосы гидравлики, кормовой люк наверх — мелочь. На нижней палубе два внушительных гребных электродвигателя, линии валов, дизель. А в тесном трюме — помпа. И все. И люди: водоподготовщик, электрик, турбинист, старшина отсека и командир отсека. То есть я. Всего пять человек. И то все собираются только по тревоге.
Получив все эти знания от Николаева, я приступил к изучению своих владений. Мне понравилось. Чисто, уютно, далеко от начальников. Красота! Старшина отсека и матросы опытные. Все знают. Значит, мне оставалось на первое время создавать видимость сурового командования, а на самом деле учиться всему и у всех.
Отработанный экипаж — это сила. На следующее утро оперативно и грамотно завелись, а к вечеру отшвартовались. По планам КШУ наша роль была незначительна. Десять суток изображать автономное плавание, всплывать на сеансы связи, выдерживать их сроки и как будто бы все.
Вышли в полигоны боевой подготовки, погрузились. Огляделись. Кочин воевать сразу не стал и после обязательных осмотров дал экипажу выспаться. Двое суток провели относительно спокойно. На третьи — командир дивизии, бывший на борту старшим, отоспался и решил, что расслабляться довольно. Пора и честь знать. И устроил показательный смотр корабля. Результат был предсказуем до тысячных. Все плохо. Корабль запущен, грязен, отвратителен. Народу засучить рукава и до прихода в базу привести родное железо в надлежащий вид. Мое личное мнение относительно чистоты своего отсека оказалось ошибочным. Особливо насчет моего мини-трюма. Оказалось, что он весь покрыт ржавчиной, подтеками масла, плесенью и так далее. Глаз не радует. Устранить!
