кстати, никогда не скрывал своей связи со спецслужбами. Степень бакалавра в Болгарии он получил в Американском университете, затем учился в Австрии. Все подобные личности, как известно, обрабатываются во время учебы в схожих образовательных учреждениях в своих странах или учатся за границей — и так называемые оппозиционеры, и агенты влияния, и в конечном счете профессиональные агенты. Вот вы в какой-то степени и должны предотвратить его «журналистский» выпад, свести на нет всю подготовленную им за несколько месяцев клюкву, очередной вброс. Нанесем упреждающий удар. Посмотрим, что на это ответит Гинчев.
Начальник ЦОС отвел журналистов в комнату с камином и книжными стеллажами, чтобы сделать запись интервью с Егоровым. Оставил своего помощника контролировать процесс, а сам вернулся в кабинет.
— Олег, думаешь, сработает? — Ермилов покосился на Меркулову, все еще сидевшую с задумчивым видом на диванчике. Она никогда никуда не бежала в первых рядах и чувствовала, что, притормозив, может еще что-нибудь разнюхать поинтереснее.
— Еще бы! Если учесть, что они не догадываются о вовлеченности в процесс контрразведки с самого начала их работы с пилотами, то и Гинчев не в курсе. Предполагать, конечно, могут… Но и только. Гинчев готовит материалы, записывает интервью с оперативниками ГУР, всё в победных красках, вклеивает кадры с фото и видео наших самолетов, вот, дескать, как в России все на самом деле относятся к власти, к СВО. Это же его конек. И как в случае с небезызвестным оппозиционером, и как с историей отравления в Англии, как с «Белыми касками», да мало ли в каком навозе он копался, чтобы возвести этот навоз в нечто глобальное. Оппозицию раздуть в массовое движение из жалкой группки ими же подготовленных агентов влияния и обработанных ими людей, подверженных внушению, всегда готовых поверить тому, кто будет оправдывать их никчемность и неудачи тем, что это государство виновато и власть. — Он посмотрел на часы и на Меркулову, зная, что ее пригласили по особому распоряжению Плотникова, даже не Ермилова. — Так вот, для Гинчева это будет удар под дых. Очень хочется послушать жалкий лепет, который он придумает, пытаясь вывернуть все в свою пользу. Забавно. Это как в вольной борьбе. Уже почти положили спортсмена на лопатки, а он ужом извивается, чтобы вывернуться. Вот эти телодвижения мы вскоре и будем наблюдать в исполнении Гинчева.
— Надо, чтобы журналисты были полностью готовы выпустить материал в тот момент, когда мы скажем. Чтобы им дали эфир.
— Для такой информационной бомбы всегда зеленый коридор, — встряла Меркулова, смекнувшая, что тут уже нечего ловить. Ничего лишнего эти два полковника ей не скажут, как ни прикидывайся диванной подушкой, тихо, почти не дыша, затаясь в углу дивана. — Я вот только не пойму, Горюнов тут каким боком? И чего он не пришел?
Ермилов рассмеялся, подумав, что Петр опять обвел его вокруг пальца, и все-таки Меркулова, как и подозревал Ермилов, подкатывала к Горюнову в поисках темы для репортажа, а он умело перенаправил ее на друга, к тому же подсказав ему всю эту схему с разоблачением ГУР по телевидению. Ловкий, шельма.
У хозяина кабинета зазвонил телефон. Он обошел стол, пытаясь понять, что связывает Ермилова и Меркулову, общающихся на «ты» и слишком уж по-приятельски. К телефону попросили Ермилова.
— Олег, давай закругляйся со своей девушкой, — сказал хриплый голос.
Узнав только что помянутого всуе Горюнова, Ермилов пытался понять, о какой девушке идет речь. Догадка ему не понравилась.
— Информация пришла несколько минут назад. Они уже готовы к кардинальным действиям. Все решится в течение часа. Поторопись!
Ермилов устремился к лифтам. Доехал до своего этажа, чувствуя, что промедление в данном случае действительно смерти подобно. Он буквально добежал до кабинета Плотникова, чтобы получить санкцию на прекращение операции. Тут же из кабинета руководителя ДВКР Титовой направили приказ сворачиваться. Как оказалось, очень вовремя.
— У тебя ведь сейчас журналисты? — Плотников выдохнул после доклада Титовой из Армении о том, что с Екатериной все в порядке и уже сегодня они выезжают в Москву, а затем Катя отправится домой, в Ростовскую область. — Давай-ка, ускорь это дело. Сегодня же пусть подготовятся выдать репортаж. Завтра будем заканчивать. А пока усилить наблюдение за Стасом в Казани и за девицами в Москве, чтобы они не смогли скрыться, если их успеют предупредить с Украины. Информация о задержании вот-вот станет им доступна. Эти двое из «Мазды» не выйдут на связь, как у них планировалось, и станет понятно, что случился провал. Какое-то время у нас есть, пока они будут думать, что их повязала СНБ Армении. Но время ограниченное. У них наверняка там осведомители.
— И в СНБ? — с иронией уточнил Ермилов.
— Это нам неведомо, — почти серьезно ответил Плотников и добавил: — И не наша проблема. Нам своих хватает. Направь Егорова в Казань. Надо проследить, чтобы со Стасом не упустить детали при задержании и обыске. Особенно все, что касается его связи с Гинчевым. Компьютер его рассмотреть под микроскопом. Все из него выжать: переписку, документы, которые добывал здесь по просьбе Гинчева и пересылал ему. Счета, кредитные карточки. Одновременно с обыском пусть журналисты запускают в эфир полученную от нас и ЦОС информацию. Все ясно?
— Так точно.
— Как там твоя Меркулова? Готова к труду и обороне?
— Она не моя, — привычно проворчал Ермилов, злясь на подколки, — и да, как всегда, готова.
* * *
На следующий день Горюнов смотрел телевизор, наслаждаясь сюжетом про неудавшуюся операцию военной разведки Украины, названную с его легкой руки операцией «Пилот», и представляя, какую этим разоблачением они подложили свинью Гинчеву и в его лице МИ6.
Он считал, что ДВКР от души развлекся, проводя игру с гуровцами. Таких игр, наверное, со времен Великой Отечественной не было. Ну, собственно, сейчас снова война с нацистами.
Меркулова в синем брючном костюме с аккуратно уложенными волосами, а не с вороньим гнездом на голове, сообщала с экрана телевизора, что сейчас, прямо в данный момент, происходит завершение операции — задержание фигурантов по делу. По другому каналу парень-журналист говорил буквально то же самое, но представил зрителям свой видеоряд.
Александра заглянула в гостиную, где курил Горюнов, уставившись в экран большого телевизора, висевшего на стене.
— Прекрати курить! Сейчас будем антибиотики колоть. — Она пошла за аптечкой.
Вернулась через пять минут. В комнате еще не рассеялся табачный дым, бубнил телевизор, в кадре на фоне самолета стоял летчик в летном шлеме с опущенным солнцезащитным забралом и говорил, что любит Родину и никогда ее не предаст, какие бы златые горы ему ни пообещали. Колыхалась штора на двери,
