Ознакомительная версия.
А на местах в дни празднеств остались только второстепенные руководители или заместители. В их кабинетах зазвенели телефоны. Голоса в трубках представлялись, будто обращаются из вышестоящих инстанций, и передавали указания – необходимо отреагировать на убийство фон Рата, наказать евреев. Зазвенели телефоны дежурных в штабах штурмовиков, им читали телефонограммы аналогичного содержания. Партийные функционеры и дежурные пытались проверить, нет ли какой-нибудь ошибки. Перезванивали начальству, но получали недоуменные ответы – подобных приказов никто не отдавал!
Однако в это же время по разным городам появились группы «уполномоченных». Иногда они были в штатском, иногда в эсэсовской форме. Тыкали под нос непонятные удостоверения, обращались к местному начальству и убеждали: приказано начать погромы. Возбуждали к этому жителей, звали за собой.
Впоследствии свидетели отмечали: повсюду действовали группы из чужих, приезжих людей. Откуда они появлялись, неизвестно, но особенно активными они были в приграничных районах. В результате в ночь на 10 ноября по всей Германии разыгрались беспорядки.
Поджигались синагоги, грабились еврейские магазины, шайки врывались в дома. Впрочем, замыслы провокаторов сразу же скомкались. К ним примкнуло довольно мало граждан и отдельные подразделения штурмовиков. В большинстве городов полиция и СА выступили защищать евреев. Даже простые немцы, жившие по соседству, помогали еврейским знакомым отогнать непрошенных гостей. Очевидцы сообщали, что Гитлер узнал о погромах, когда возвращался с праздника. Увидел пылающую мюнхенскую синагогу, потребовал объяснений, но никто не смог ему толком доложить, что творится. Разъяренный фюрер потребовал прекратить безобразия. Первый приказ полетел от начальника СА Лютце – всем штурмовикам подняться по тревоге, навести порядок. Такой же приказ структурам СС и гестапо отдали Гиммлер и Гейдрих.
Расследование было поручено партийному суду, который и выявил многочисленные странности: погромы отмечались по всей стране, но их не организовывал… никто! Приходили телефонограммы «ниоткуда», возникли «уполномоченные» ни от кого – и исчезли в «никуда». О том, что погромы не готовились и не проводились ни одной из официальных структур нацистского государства, красноречиво свидетельствуют цифры. Убит был 91 человек. Уж наверное, если бы на евреев целенаправленно спустили штурмовиков и эсэсовцев, число жертв исчислялось бы не такими числами. Пострадавших жилых домов и квартир насчитали всего «несколько сотен» – и часть из них пострадала слегка, между делом: разбитые окна, поврежденные двери. Зато число торговых предприятий, подвергшихся нападениям, достигло 7,5 тыс. Общий ущерб оценили в 25 млн. марок, и значительную долю, 5 млн., составила стоимость разбитых витрин. Как раз из-за россыпей битого стекла ночь на 10 ноября 1938 г. назвали «Хрустальной» [101].
Характер ущерба однозначно подтверждает, что безобразничали маленькие группы. Двигались по торговым улицам, ломиками и камнями колошматили витрины. Шли побыстрее, не задерживаясь – побольше переколотить. Чтобы погром выглядел помасштабнее. Его изображали – погром! Не сумели раздуть, так хотя бы инсценировали. Между прочим, большинство евреев даже не сразу узнали, что ночью был «общегерманский» погром. В Берлине 10 ноября родители без опаски отправили детей в иудейскую школу, и лишь после полудня директор довел до учеников и учителей информацию о случившемся. Да и хозяева погромленных магазинов внакладе не остались. Как выяснилось, их собственность была заблаговременно застрахована. А страховые компании предъявили претензии нацистскому правительству – почему не обеспечило безопасность еврейских подданных?
Со времен Нюрнбергского процесса было принято обвинять в «Хрустальной ночи» нацистов. Утверждалось, что это был своеобразный рубеж – от юридических ограничений гитлеровцы перешли к физическим погромам и уничтожению. Но многие авторы давно уже обратили внимание на приведенные выше нестыковки – например, Ингрид Векерт в работе «Хрустальная ночь 1938: грандиозный анти-германский спектакль». И вывод из этих фактов напрашивается в точности противоположный. Провокацию организовали и разыграли сионисты с целью очернить Германию, раздуть ту самую «всеобщую» войну против нее, которой немцам грозили с 1933 г.
Но… опять не сходится! Опять не сходятся концы с концами! Ведь спецслужбы Германии были одними из лучших в мире, великолепно организованными, разветвленными: гестапо, СД, полиция, абвер. Только «доверенных людей СД» (штатных стукачей) насчитывалось 30 тыс. (не считая нештатных, любителей). У Геринга имелся уникальный институт телефонного прослушивания, способный контролировать всю Германию. Но виновников «Хрустальной ночи» так и не нашли! Не поймали ни одного злоумышленника, распространявшего телефонные звонки и телефонограммы! Ни одного «уполномоченного», поднимавшего народ на погромы! Ни одного, кто ответил бы на допросах, откуда ветер дует [101].
Могло ли такое быть? Могло. Но нестыковки получают объяснение в одном единственном случае. Операция была совместной. Сионисты дали подачу, нацисты приняли. Нет, я далек от того, чтобы причислять еврейских террористов к агентуре Гиммлера. Или Геринга с Гиммлером к тайным агентам сионизма. Но ведь масонские структуры действуют по сетевому принципу. Различные звенья могут быть независимыми, вообще не знать друг о друге или враждовать. Однако существуют ключевые центры, которые дирижируют ими, направляют усилия.
Стоит ли удивляться согласованности действий, если рядом с Гитлером действовали эмиссары той же самой «мировой закулисы», которая возвела на престол Рузвельта? Той же «закулисы», которая разыгрывала карту сионистов? И спецслужбы тоже регулировала – через «кружок друзей рейхсфюрера СС», через оккультных учителей. Эвианская конференция Рузвельта и «Хрустальная ночь» стали звеньями единого плана. Постановили не принимать беженцев, и как раз после этого среди германских евреев стала нагнетаться паника – надо бежать!
Кстати, и нацисты постарались, подхлестнули эту панику. Уполномоченный по развитию экономики Третьего рейха Геринг не без оснований обвинил в организации «Хрустальной ночи» самих евреев. Но участвовали в провокации какие-то тайные группы, а Геринг ввел коллективную ответственность для всех германских иудеев. Возложил на них штраф в 1 млрд. марок. (Брали, правда, не со всех, а только с зажиточных, у кого на счетах было более 5 тыс. марок). Страховые выплаты владельцам разбитых магазинов были конфискованы.
Вот теперь-то и понадобился недавно созданный Межправительственный комитет по делам беженцев. В ноябре, почти сразу после «Хрустальной ночи», его председатель Джордж Рабли обратился не к кому иному, как к… Ялмару Шахту! Председателю Рейхсбанка, экономическому диктатору Германии. Казалось бы, он-то какое отношение имеет к беженцам и евреям? Но Рабли обратился к нему не сам по себе, а по поручению Рузвельта! Просил о встрече, она была назначена в Лондоне. На этом совещании Шахт выступал от лица правительства Германии и изложил ряд условий. Дескать, нацисты готовы выпустить за границу всех имеющихся евреев, если им заплатят 3 млрд. марок (1,2 млрд. долл.).
Прозвучало это как ультиматум! Причем, согласитесь, ультиматум выглядел довольно странно для здравомыслящих людей и политиков. Но Рабли почему-то не смутила подобная постановка вопроса. Он продолжал переговоры, докладывал Рузвельту, принялся искать деньги. Хотя в США отлично знали, зачем Германии нужны деньги – вооружение страны продолжалось чрезвычайными темпами, и средств для этого отчаянно не хватало. Финансовые авантюры наподобие векселей МЕФО исчерпали себя. Требовались экстренные меры, другие источники…
Но надо отметить – никакие погромы и даже попытки «торговать евреями» еще не испортили репутацию нацистов на Западе! Шахт оставался закадычным другом американского посла в Берлине Додда, часто бывал у него. Говорил, что сам мечтает перебраться в США и был бы «в восторге часто видеться с президентом Рузвельтом». А Додд расхваливал его на все лады: «В Германии, да, пожалуй, и во всей Европе вряд ли найдется такой умный человек, как этот экономический диктатор».
Что же касается Англии и Франции, то они по-прежнему видели в Германии всего лишь дубинку для разрушения России. С «Хрустальной ночи» не прошло и месяца, как в Париж прикатил гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп, подписал с Францией весьма дружественный пакт о ненападении. (Для Советского правительства это стало еще одной иллюстрацией «искренности» западных союзников.)
Однако идея нацистского руководства выпускать евреев за деньги зависла и буксовала, средства на вооружение требовались немедленно. Что ж, Геринг начал действовать уже без всяких согласований с «мировой общественностью». 21 февраля 1939 г. он объявил принудительный выкуп у евреев всех изделий из драгоценных металлов – по фиксированной государственной цене. Ограбил по такому же сценарию, как Рузвельт Америку. А 25 февраля крупные еврейские общины получили предписание. Каждая община должна была еженедельно представлять в полицию списки на 100 человек, которые в течение 2 недель покинут Германию.
Ознакомительная версия.
