Прошло сто лет, и действия Барклая за время его командования армиями принадлежат истории.
Мы не разделяем всецело сурового приговора историка Попова, высказанного им по поводу окончания с приездом Кутузова командования Барклая: «Так кончилось командование Барклая, грозившее погибелью обеим армиям, чего император, при всем своем расположении к Михаилу Богдановичу, далее не мог допустить».
Но в этом приговоре была своя доля справедливости.
В Вязьме, 18 авг. 1812 г. (Фабер дю-Фор)
Оценивая только период с 8 по 17 августа, период 9 дней, заметим прежде всего, что на всем протяжении этого времени Барклай не имел строго и ясно определенного плана действий, постоянно отказываясь от первоначального плана и сочиняя новый, вплоть до наступления исполнения, когда бросается и этот и заменяется новым и т. д. вплоть до самого Гжатска. Нигде на выбранных Барклаем местах, ни на р. Уже, ни у Вязьмы, ни у Царева-Займища и Гжатска, принятие генерального сражения не отвечало условиям обстановки.
Наиболее отвечавший обстоятельствам план действий, по-видимому, Барклаем не принимался, а постоянные колебания и перемены привели к тому, что мы с самым малым сопротивлением, спешно и довольно хлопотливо отступая, в течение 9 суток отдали противнику огромное пространство от Соловьевой переправы до Царева-Займища, сражаясь у себя дома и свободные лишать противника всех средств для жизни.
Дорогое в данных условиях время не было выиграно в возможной степени, еще менее удержано пространство, а выигрыш того и другого был совершенно посилен нашей доблестной армии 1812 года и необходим, как важнейшее условие подготовки неизбежно предстоящего общего и решительного сражения, дать которое было нам выгодно возможно позже.
Дал ли бы Барклай сражение у Царева-Займища, если бы не ждал Кутузова, или нет, отошел ли бы к Гжатску, а может, и еще далее, остается неизвестным. Но в это необычайно трудное, состоящее из ряда кризисов, время командования Барклаем армией с 12 июня и далее, по соединении армий у Смоленска, время в столь тяжелых условиях личного своего положения во главе армий, при неимении им полной власти и при общем требовании страны и армии решительного боя, подвергаясь за уклонение от этого боя подозрению в измене, за Барклаем остается вечная заслуга сохранения армии в целости, но эта заслуга была бы громадной и беспредельной, если бы он таковую цельную армию привел к Цареву-Займищу не 17 августа, а неделями двумя, в крайности, хотя бы неделей позже. И тогда еще вопрос, дошел ли бы Наполеон до Москвы?
Мы не говорим здесь о других заслугах почтенного Барклая на протяжении всей войны, так как ограничиваемся оценкой событий и лиц в пределах периода с 8 по 17 августа.
Прибытие Кутузова. Между тем после полудня в лагере обеих армий у Царева-Займища войска находились в давно не испытываемом ими радостном возбуждении; к фронту биваков подъезжал новый главнокомандующий всеми армиями — Кутузов. «День был пасмурный, — свидетельствует очевидец, — но сердца наши прояснялись».
Б. Колюбакин
«Смерть храброго генерал-майора Якова Петровича Кульнева при Клястицах, 20 июля 1812 г.»
(Из книги «Жизнь… Я. П. Кульнева, писанная А. Н. Н-м». Спб. 1815 г.)
О 13 вандемьера см. т. I, в статье «Революция и Бонапарт». Монтенотте — местечко в Пьемонте, где Бонапарт одержал первую решительную победу над соединенной австро-сардинской армией Болье. Союзная армия, как гигантской бритвой, была разрезана на две части: австрийцы отброшены в Ломбардию, сардинцы — к Турину. Потом он бил их отдельно.
Немного больше году прошло между Лоди и Леобеном, а Наполеон уже обнаруживает очень большую предусмотрительность. Французские республиканцы громко аплодировали ему, когда он ответил австрийским уполномоченным на их предложение признать республику: «Республика, как солнце! тем хуже для тех, кто ее не видит». Именно, республиканцам нужно было радоваться этой фразе меньше, чем кому-нибудь, ибо она была сплошь лицемерие. Потом Наполеон объяснил, почему он не хотел формального признания. Он боялся, как бы не вышло затруднений со стороны Австрии в тот момент, когда республика должна была перестать существовать.
Соучастие Бонапарта в убийстве Клебера, конечно, басня, измышленная его врагами.
A. Levy, «Napoleon intime», ed. Nelson, стр. 481 след.
Levy, «Napoleon intime», кн. VII, passim.
Образование, полученное им, было недостаточно для того положения, которое он занял, а читал он, хотя и много, но очень беспорядочно.
А там сидели такие светила, как Порталис, Тронше, Реаль и сам Тибодо.
«Французская революция была всеобщим движением массы народа против привилегированных. Главной целью революции было разрушение привилегий и злоупотреблений. Она хотела уничтожить вотчинные суды, упразднить остатки крепостничества, подчинить всех одинаково государственному тяглу… Половина земельной территории переменила собственников». (O'Meara, Napoleon dans l'exil, 135).
На Св. Елене Наполеон оправдывается тем, что Массена был болен и ослабел. Как-будто при Ваграме, раненый, не выходивший из коляски, герой не творил чудеса!
Два века, стоя в полном вооружении один против другого, обратились к нему. Воцарилось молчание, и он судьей сел между ними.
Как сам Наполеон при Арколе, Ланн под Регенсбургом.
Квинтал = 100 килограммам, т. е. 6 пудам приблизительно.
См. также письма А. Б. Куракина к императрице Марии Феодоровне; о них дальше.
Булычев. «Архивные сведения Отечественной войны 1812 г. по Калужской губ.», стр. 24.
О «бедственном положении армии» уже в начале сентября 1812 г. говорил в своих письмах и гр. Ростопчин. Так, он пишет Аракчееву 15 сентября: «Войска в летних панталонах, без обуви и в разодранных шинелях. Провиантской части недостает, и Милорадовича корпус шесть дней не имел хлеба. Дух у солдат упал. Они и многие офицеры грабят за 50 верст от армии… Наказывать всех невозможно»… Историк Отечественной войны А. И. Попов, сопоставляя донесения Ростопчина с сообщением английского генерала Вильсона императору Александру, также от 15 сентября, где говорится, что армия «изобилует хлебом, мясом, водкою» и что ее состояние прекрасно, приписывает характеристику, сделанную Ростопчиным, его личному раздражению. В это время Ростопчин, негодуя на Кутузова, всеми средствами старался очернить фельдмаршала, отмечая его нераспорядительность («он спит, ест, ничего не делает и столь равнодушно взирает на бедственное положение армии, что нимало не принимает мер для перемен оного»). Однако указание Попова лишь отчасти справедливо; оно показывает, что Ростопчин, попав в «оппозицию» не считал уже нужным прикрашивать действительность, как это он делал, когда был у власти. Показания Ростопчина совпадают с указаниями многих современников. Напр., 12 сентября Виллие указывает Аракчееву, что причина умножения больных в армии «недостаток хорошей пищи и теплой одежды» (злосчастные «летние панталоны»). То же говорит и переписка Александра I с Кутузовым по поводу дезертирства и мародерства и т. д.
Об отношениях Ростопчина к Кутузову см. IV т.
Поводом послужили слова, сказанный, будто бы Кутузовым, Вильсону после сражения при Малоярославце: «Я нисколько не полагаю, чтобы совершенное истребление Наполеона и его войск было таким благодеянием для вселенной. Наследство его достанется не России»…
Часто они и по внешности даже не носят принципиальной подкладки, напр., когда Д. В. Давыдов жалуется, что все его «обходят» в наградах, тогда как ему принадлежит инициатива действий партизанов, он первый подал «прожект» по этому поводу. Когда, наконец, Ермолов порицает своего соперника гр. Толя и т. д.
Барклай «никогда не отдыхал, — рассказывает ген. Левенштерн, — работал даже ночью».
«Представить не можешь, — писал, напр., ген. Дохтуров своей жене, — какой это глупый и мерзкий человек Барклай».
Терялось уважение к Барклаю и общества, напр., известная Волкова писала из Тамбова 27 августа: «Не можешь вообразить, как все и везде презирают Барклая».