Операция в Лояда считается классической. Она наилучшим образом показала, что могут сделать настоящие специалисты даже в казалось бы безвыходной ситуации.
Эта операция еще раз подтвердила отличную стрелковую подготовку бойцов GIGN. И все же основной принцип Группы, по словам майора Фавье, не применять оружие до последнего момента:
«Избежание кровопролития — наша основная забота. Все сотрудники группы пойдут на все для спасения чьей-то жизни. Как это ни странно, но и наши противники уважают нас за эту позицию, хотя и отдают себе отчет в том, что мы не намерены шутить. Однажды, когда нам пришлось подавлять восстание заключенных в тюрьме, зачинщики приказали восставшим разойтись по камерам, когда до них дошел слух, что мы на подходе.
Между прочим, и террористы, и гангстеры прекрасно знают, что мы намного тренированнее и точнее в стрельбе, чем они. Около шестидесяти наших солдат являются превосходными стрелками, которые способны попасть в бычий глаз с 600 метров. Конечно, требуются годы тренировок и боевых операций для того, чтобы достичь такого уровня профессионализма. Обычно уходит три года на то, чтобы превратить зеленого рекрута в полностью оперившегося жандарма GIGN».
В 2005 году несколько бойцов российского спецназа из отряда «Витязь» прошли стажировку в GIGN. Одним из них был капитан Константин Печерин. Вот его рассказ о днях, проведенных во Франции:
«О том, что несколько человек из отряда должны поехать в Европу для ознакомления с системой подготовки и методами работы спецподразделений французской жандармерии, я узнал совершенно неожиданно. А уж о том, что сам попаду в состав этой делегации, не предполагал вовсе.
Кроме нашей, прибыли еще делегации из Катара, Туниса, Чехии и Латвии. Первая неделя нашего пребывания ушла на размещение, ознакомление с программой предстоящего обучения и распорядком дня, получение формы, экипировки, сдачу отборочных тестов на допуск к обучению. На все отборочные тесты ушло три дня. После чего нам объявили окончательный состав группы, которая допущена к обучению. Кто-то тесты не прошел, кого-то по состоянию здоровья отсеяли. Но наши остались все. Плюс один чех, один латыш, двое ребят из Катара и два тунисца. Всего двенадцать человек.
Распорядок дня был таким. Твое личное дело, когда ты встанешь, но в семь часов должен присутствовать на завтраке. С 8 до 12 часов занятия, потом два часа отводилось на обед. С 14 до 17 часов опять занимались. В 18 часов ужин. И после ужина все свободны до 8 утра следующего дня. В пятницу занятия до обеда. Суббота и воскресенье — выходные дни. То есть режим больше напоминал студенческий, чем армейский. Вообще там подход такой: раз приехали учиться, значит, это надо вам, организовывайтесь и мобилизуйтесь сами.
С началом второй недели приступили непосредственно к проведению занятий. Нас увезли в другой город, в другой учебный центр. Там кроме дневных и ночных занятий тоже проводилось тестирование. Но на этих тестах французы уже смотрели, что мы представляем собой, как профессионалы.
Например, поднимают среди ночи, грузят в фургон с зашторенными окнами, куда-то везут в полной темноте довольно продолжительное время. Высаживают по двое около какого-то непонятного здания, подводят к лазу, внутрь которого уходит веревка. Дают команду: “Вперед!”. И надо, держась за эту “нить Ариадны”, двигаться. Рассмотреть там что-либо невозможно, тьма — хоть глаз коли. Где в полный рост перемещаешься, где согнувшись, а где и ползком. Пространство вокруг то расширяется, то сужается так, что с трудом протискиваешься. И сколько двигаться — тоже неизвестно. Когда появлялись с другой стороны лаза, опять сажали в фургон, увозили километров за двадцать, высаживали, давали карту с маршрутом, по которому следовало пройти через лес и преодолеть вброд водную преграду, какое-то болото. Но все же брод у них там фонариками обозначался, чтобы никто случайно не утонул.
Кроме того, проводились тестовые занятия по физической подготовке. Причем они были совмещены с огневой. Запускали на многокилометровый марш-бросок, который сопровождался различными вводными: отжимания, кувырки, передвижение ползком, тащили друг друга на спине, друг через друга прыгали. Бежали мы без оружия, но после кросса сразу выходили на огневой рубеж и стреляли из пистолета. Французы объясняли, что это самая лучшая проверка истинных навыков стрельбы: как отстреляешься на фоне физической усталости, так оно и есть на самом деле.
Тогда же начались занятия по специальной тактике, тоже покалишь ознакомительные, теоретические. У нас это называется “тактико-строевым методом”: показывали на макетах и на учебных местах в специально оборудованных строениях, разъясняли, что и как делается у них. Мы отрабатываем на своих занятиях штурм здания или транспортного средства при освобождении заложников. У французов таких терминов в тактике не сушествует. У них есть понятие “интервасьен”, что означает “проникновение, вторжение”, если перевести дословно.
А разница в терминах подразумевает и разницу в действиях, причем очень существенную. У них, как сами инструктора признавались, часто бывают ситуации, когда какой-нибудь психопат или просто нервный малый берет ружье, закрывается на чердаке или в квартире и начинает палить по всему, что видит. У французов это считается чрезвычайной ситуацией. И туда вызывается полицейский спецназ, проникает в здание, где действует против этого гражданина.
Мы все это на ус мотали, конспектировали. Как и те знания, что давали на теоретических занятиях по организации личной безопасности должностных лиц. Эта работа ближе к службе телохранителей, но такой курс нам тоже предстояло пройти, поэтому времени напрасно не теряли. Тем более что и здесь узнавали для себя много нового и интересного. Так прошла еще неделя. Нас опять вернули в Бьен, где уже и начались практические занятия по всем направлениям.
Отлично были организованы занятия по специальной тактике. У них на учебном центре выстроен огромный особняк, можно даже сказать, целый дворец, внутри которого есть помещения, имитирующие и квартиры, и офисные помещения, и даже кинозал. Есть комнаты со “свободной планировкой”, где при помощи передвижных щитов инструктора могут создать любое, самое причудливое и абсолютно неожиданное для курсантов расположение стен, дверей, коридоров.
Очень много стреляли. Два раза в неделю — «чистые» стрелковые занятия в тире и на стрельбище, где стреляли из всего — револьверов, пистолетов, автоматического оружия, снайперских винтовок.
В целом оружие у них неплохое. Пистолеты выше всяких похвал, особенно “Беретта”. “Глок” неплох, револьверы некоторые. Снайперская винтовка F-I, из которой мы стреляли, дает хорошую кучность, проста в устройстве и обращении. А вот автоматы их подводят. Вышли выполнять упражнение из “Аука”. Двое отстрелялись — и автомат заклинило, Принесли другой — он осечки часто дает. В общем, если говорить об автоматах, то лучше нашего “Калаша” в мире до сих пор ничего не придумано. А вот по пистолетам мы серьезно отстаем.
На занятиях по десантной подготовке стали тренировать спуски по фалам с вертолетов. Сначала с небольших, где в десантной группе три человека. Потом прибыли машины посерьезнее, с них более многочисленной группой работали.
Очень много бегали: каждый понедельник начинался с десятикилометрового кросса, также с различными вводными. Потом среди недели почти ежедневно спортзал и несколько кроссовых тренировок, но на дистанциях поменьше. Нам предоставили экипировку, радиостанции с гарнитурой, оружие, автомобили.
Обучение проходили методом ролевых игр: кто-то работал за старшего группы, кто-то за водителя, кто-то за охранника, а кто-то обозначал охраняемую персону. На следующем занятии менялись местами.
Занятия шли накатом, постепенно усложняясь, становясь все интенсивнее. Так продолжалось три недели. И еще одна особенность их методики обучения: если у кого-то из курсантов “не идет” какой-либо предмет или упражнение, та же стрельба, скажем, с ним никто не будет заниматься индивидуально, чтобы повысить результат. Все по общей программе: дальше, дальше, дальше.
Запомнилось еще одно интересное занятие — испытание собаками. Сначала нас облачили в специальные защитные костюмы. После чего стали науськивать на нас служебных собак. А потом дали методику действий при защите от нападения собаки. И постоянно объясняли правовую основу всех наших действий.
Во Франции своеобразное меню и специфичное питание. Все рассчитано по калориям, так что порции очень маленькие, если подходить с нашими русскими мерками. Первые две недели мы, честно признаюсь, голодали, постоянно хотелось есть. Но потом ничего, привыкли, хватало.
Мы были в хороших дружеских отношения, со всеми коллегами, но языковый барьер давал о себе знать. Сдружились с латышом. Он единственный в группе в совершенстве владел и русским, и французским языками. Поэтому с инструкторами мы большей частью общались через него, сами-то язык принимающей стороны за полтора месяца подготовки изучили далеко не лучшим образом.
