контакты с официальными лицами или полицейскими. Но на этот раз она решила нарушить запрет. В коридоре она столкнулась с одним из мусульманских делегатов, он жил в соседнем номере.
— Надо посмотреть, что случилось, — сказала она, и они вдвоем спустились.
Несколькими этажами ниже на лестнице плакала и причитала совершенно голая девушка. Ее окружили несколько мужчин, которые принесли ей полотенца, чтобы прикрыться. Сигал направилась к ней, но девушка продолжала плакать. Наконец она обратила внимание на успокаивающие жесты Сигал и пошла с ней в ее номер. Там она оделась и начала говорить, все еще всхлипывая. Она рассказала, что она проститутка из Польши и что клиент только что обокрал ее: забрал машину, документы и все деньги. Сигал успокоила ее, после чего поспешила на ресепшен отеля и попросила администратора помочь бедняжке и вызвать полицию. Затем Сигал ушла из гостиницы, чтобы не сталкиваться с полицейскими. Она доложила о случившемся своему командиру в Моссаде, и тот ее строго отчитал. Но когда Сигал вернулась в гостиницу ранним утром, администратор горячо поблагодарил ее за помощь и с радостью сообщил, что теперь все ее завтраки — за счет отеля.
Она вошла в столовую, а чиновники-мусульмане, которые до тех пор ее игнорировали, встали, зааплодировали и осыпали ее комплиментами. Они вежливо поинтересовались, кто она такая. Она представилась предпринимательницей из другой европейской страны.
— А вы? — спросила она.
Они назвали страну на Ближнем Востоке.
— Ах, как интересно! — воскликнула она.
Сигал сказала, что очень интересуется Ближним Востоком, и они договорились вечером встретиться в вестибюле и поговорить об их стране. Вечером она накрасилась, надела очень короткое черное платье и спустилась к ним. Некоторые из делегатов постарались сесть как можно ближе к ней, а один из них беспрестанно задавал вопросы, будто на допросе в полиции: кто она, где живет, зачем приехала, кем работает, что она думает об арабо-израильском конфликте.
Вероятно, это офицер их службы безопасности, подумала Сигал. Она без проблем прошла «допрос». Наконец «безопасник» и несколько его товарищей встали и ушли, и с Сигал остались только двое. После долгой и приятной беседы они позвали ее к себе в номер, где у них якобы были привезенные из дома деликатесы. Она вежливо отклонила приглашение.
В последующие дни она неоднократно встречалась с ними. Сначала они не осознавали, что невольно участвуют в процессе вербовки иностранной спецслужбой и превращаются в осведомителей Моссада. Связь с одним из высокопоставленных мусульманских чиновников, которой положила начало «ночь польской проститутки», длилась еще долго и была очень плодотворной.
Сигал обнаружила, что иногда запутанные связи с «целями» во вражеских странах могут перерасти в настоящую дружбу. «В итоговом отчете об одной из моих миссий я написала об особых, теплых отношениях, которые у меня сложились с семьей агента. Некоторые мои командиры думали, что я перехожу черту, но рамсад Меир Даган был в восторге».
Сигал понимала, какую цену платит в своей личной жизни. Она вышла замуж в самом начале работы в Моссаде, но не вылезала из командировок и почти всегда пропускала дни рождения своих троих сыновей. Лишь много лет спустя, когда она вышла в отставку, ее дети, уже взрослые, смогли кое-что узнать о ее тайном прошлом. Старший сын особенно гордился матерью, когда узнал настоящую причину ее частых отлучек.
Сигал, как и многие ее товарищи, вела двойную жизнь в Израиле и за границей, и ей это нравилось. Она постоянно осознавала важность своих миссий и знала, что вносит вклад в безопасность Израиля. Как-то она сказала своему другу: «Когда мне будет девяносто пять, я смогу сказать себе, что я — часть небольшой группы людей, которая совершала великие дела. О нас пишут книги!»
Покинув Моссад, Сигал с новыми силами вернулась к учебе. Она себе поставила новую цель: стать учительницей и преподавать в школе в каком-нибудь бедном и неблагополучном районе. Время от времени Моссад призывает ее из запаса и отправляет в командировки за границу. И тут возникает проблема. «Как мне объяснить профессору-арабу в университете, что я пропущу несколько дней, потому что уезжаю на задание Моссада?»
Первым женщинам в оперативных подразделениях предстояло преодолеть немало препятствий. Основным было психологическое: командиры и воины не готовы были поверить, что женщины способны выполнять сложные и рискованные задачи наравне с мужчинами. Но со временем они убедились, что женщины обладают хладнокровием, смелостью, техническими навыками и актерскими способностями, знаниями и огромным талантом к импровизации. А еще им были чужды «мачо-установки», которые порой могли поставить миссию под угрозу.
Одна амазонка, Орна Сандлер, во время миссии убедилась в том, что женщины замечают мелкие детали лучше, чем мужчины. Ее с командой отправили наблюдать за штабом ООП в европейском городе и следить за несколькими курьерами, которые должны были там появиться. И действительно, на автобусе приехала парочка, красивая американка в элегантном длинном платье и молодой человек с бородой, который на мгновение остановился и закурил свою изогнутую трубку. Они вошли в штаб ООП и долгое время оттуда не выходили.
Согласно источникам Моссада, после встречи с официальными лицами из ООП они должны были отправиться в аэропорт. Команда Сандлер рассредоточилась по аэропорту, ожидая их, но молодая пара так и не появилась. Единственной парой, которая подошла к одной из стоек, были неухоженная, некрасивая женщина и старик. Агенты увидели, что они не подходят под описание, и уже было решили, что миссия провалена, и собирались уходить. Но тут Орна заметила, что старик сунул руку в карман и достал изогнутую трубку…
Орна знала, что еще одним препятствием для службы женщин в Моссаде было физическое. В пятидесятых годах женщина, которая хотела иметь детей, должна была дважды подумать, прежде чем идти в Моссад. В то время с сотрудниц брали обещание в течение определенного периода времени не выходить замуж и не рожать детей. Ветераны Моссада помнят случай с двумя подругами — Мирлой Галь и Ципи Ливни, которые с отличием окончили подготовительные курсы Моссада и начали участвовать во второстепенных миссиях. Но Ципи Ливни не была готова отказаться от материнства и подала в отставку. А Мирла Галь просто отказалась подписывать бумаги о том, что она не будет заводить детей. Несмотря на этот маленький бунт, она осталась на службе. Мирла вышла замуж, родила двоих детей, и это нисколько не помешало ей стать одной из лучших амазонок Моссада. Кстати, Ливни ушла в политику и стала вице-премьером в правительстве Эхуда Ольмерта.
Драконовские меры действовали недолго, и уже начиная с семидесятых годов бездетными оставались только
