В конце своего послания Черчилль отметил, что речь идет лишь о самых необходимых шагах, которые предстоит сделать. «Если, как я полагаю, Вы, г-н президент, уверены, что разгром нацистской и фашистской тирании – дело первостепенной важности для народа Соединенных Штатов и для Западного полушария, то Вы отнесетесь к этому письму не как к призыву о помощи, а как к изложению минимума действий, необходимых для достижения нашей общей цели»[54].
Таким образом, президенту Рузвельту, по существу, предлагалось рассмотреть три варианта взаимодействия США и Великобритании по поводу поставок военной техники: безвозмездная передача; лизинговые отношения или аренда; осуществление поставок на прежних условиях оплаты наличными.
Что касается первого варианта, то, конечно, он был для англичан предпочтительнее всего. Однако Черчилль не строил особых иллюзий насчет желания американцев передавать корабли на основе дарения. Осуществление поставок на условиях оплаты наличными также не могло быть реализовано, поскольку Великобритания к тому времени оказалась на грани банкротства. Победивший на президентских выборах Рузвельт, как, впрочем, и проигравший Уилки, не могли до 5 ноября 1940 г. сообщить народу, что, предлагая союзническую помощь Англии, они прекрасно знали о неплатежеспособности этой страны.
Оставался второй вариант, который фактически начал осуществляться годом раньше. Этим вариантом являлась так называемая уступка «cash & carry». Она разрешала иностранным государствам покупать в США все товары, кроме оружия, если они, перед тем как покинуть американские гавани, расплачивались сполна наличными и становились собственниками товара, который и перевозили на своих кораблях. Следует отметить, что этим преимуществом могли воспользоваться как Великобритания, так и Германия.
В табл. 1.1 представлены золотовалютные ресурсы и другие активы Великобритании, с помощью которых эта страна могла практически воспользоваться уступкой «cash & carry».
Таблица 1.1
Золотые резервы и средства Великобритании в США накануне войны, млн. долл.
Источник: Промышленность Англии, Германии и США в условиях войны. М., 1941. С. 16.
Кроме того, следует учесть золото, добывавшееся в странах Британской империи, – на 750 млн. долл, в год.
Таким образом, с начала войны и до ноября 1940 г. Великобритания платила за все, что получала из США на основе уступки «cash & carry». Она продала Соединенным Штатам на 335 млн. долл, американских акций, выкупленных за фунты стерлингов у частных держателей в Англии. В стране осталось совсем мало американской валюты, всего 2 млрд, долл., причем большей частью в инвестициях, многие из которых нельзя было быстро реализовать[55]. Эти средства, выражаясь языком финансистов, были малоликвидны.
Платежные возможности Великобритании становились все более ограниченными. За год войны долг Британской империи Соединенным Штатам увеличился на 1740 млн. долл., т. е. почти втрое[56]. Положение усугубили бомбардировки германской авиацией Лондона, Ковентри, Бирмингема и других промышленных центров. Для англичан сложилась критическая ситуация[57].
В письме от 8 декабря 1940 г. Черчилль сообщал Рузвельту, что стоимость заказов, которые уже размещены или о которых ведутся переговоры, включая произведенные и предстоящие платежи в связи со строительством военных заводов в Соединенных Штатах, во многом превосходят все валютные запасы Англии. «Приближается время, когда мы не сможем платить наличными за корабли и другие поставки»[58]. В свою очередь Рузвельт информировал государственного секретаря К. Хэлла, что у англичан остался примерно 1 млрд. долл, наличными, дополнительные 8–9 млрд, можно найти в Канаде, Южной Америке, Африке и на Дальнем Востоке, но «откачка» этих средств означала бы критическое ослабление Британской империи[59].
Министр финансов Г. Моргентау 1 декабря 1940 г. доложил президенту, что у англичан нет необходимых средств для оплаты военных закупок, сделанных ими в октябре, а в январе 1941 г. министром финансов было сделано официальное заявление, в соответствии с которым за последние 16 месяцев войны английские запасы золота и долларовые активы уменьшились на 2316 млн. долл. По словам Моргентау, английские обязательства по закупкам в США на январь 1941 г. достигли 1400 млн. долл., причем британское правительство имело в США золотом и валютой 1811 млн. долл., которые, по словам министра финансов, Англия «считает возможным истратить на свои закупки в США»[60].
Перед Рузвельтом было два пути: можно было позволить «владычице морей» ослабеть до крайних пределов, стимулировать распад Британской империи, а потом взять ее наследство под свою опеку. Но это был опасный путь, так как Германия могла первой захватить контроль над распадающейся Британской империей. Поэтому президент избрал путь изменения законодательства о военных поставках. Именно вариант аренды (лизинга) представлялся наиболее приемлемым для Рузвельта[61].
За семь тяжелых и трагичных месяцев войны – с мая до декабря 1940 г. – Черчиллю удалось подвести Рузвельта к стратегически и тактически правильному решению запустить в действие механизм ленд-лиза.
Письмо Черчилля от 8 декабря 1940 г. попало в руки Рузвельту, когда он совершал плавание на американском военном корабле «Тускалуза» по Карибскому морю. По воспоминаниям Гарри Гопкинса, Рузвельт вновь и вновь перечитывал это послание, сидя в одиночестве в своем кресле на палубе, и в течение двух дней казалось, что он не принял никакого определенного решения. Он был сосредоточен и молча размышлял.
Отвечая Черчиллю, Рузвельт написал, что надеется на его понимание, что такая помощь может быть предоставлена, если американский народ и Конгресс ясно поймут, что в обмен на это будут приняты меры по усилению национальной обороны и безопасности Соединенных Штатов[62]. Данный принцип стал впоследствии определяющим при реализации договоров ленд-лиза с Великобританией и Советским Союзом.
По мнению многих современников Рузвельта, президент всегда знал, чего он хочет. Проблема, стоявшая перед ним, заключалась в том, как повести за собой страну и как убедить Конгресс последовать его совету. Военный министр США Стимсон однажды сказал, что следовать за интуитивным мыслительным процессом Рузвельта – «это все равно что охотиться за мелькающим лучом солнца на стене пустой комнаты». Но такой независимый полет мысли давал яркие, убедительные результаты. Один из них – идея ленд-лиза.
Когда Рузвельт 16 декабря 1940 г. возвратился с Карибского моря, он доходчиво объяснил свое решение членам администрации. «По мере того, как будут производиться самолеты, корабли, пушки и снаряды, правительство, исходя из рекомендаций своих военных экспертов, сможет определить, как их лучше всего использовать, чтобы обеспечить оборону нашего полушария. Вопрос о том, какую часть вооружений послать за границу, а какую оставить дома, мы должны решать исходя из общих военных потребностей»[63]. Это значило, что американские заводы производят боеприпасы. Британцы покупают некоторые из них; американское государство покупает остальное, при этом правительство США должно разместить все контракты на боеприпасы.
Президент подчеркнул, что они будут полезнее для обороны США, если использовать их в Великобритании, а не хранить на американских складах. «Соединенные Штаты должны стать военным арсеналом для всей мировой демократии. Для нас это неотложная и важная задача. Мы должны взяться за дело так же решительно и активно, с таким же патриотизмом и самопожертвованием, как если бы сами были в состоянии войны… Оборона США, а не доллары, должна впредь определять, где должно размещаться американское оружие»[64]. На ланче с министром финансов Моргентау Рузвельт сказал, что главное сейчас – увеличить в Соединенных Штатах производство оружия. Он просил передать англичанам, что Америка даст пушки и корабли, в которых они нуждаются.
Можно заключить, что окончательный выбор Рузвельта в пользу сотрудничества на основе ленд-лиза был сделан в середине декабря 1940 г. Он был уверен, что у подавляющего большинства американцев нет абсолютно никаких сомнений в том, что наилучшей непосредственной обороной Соединенных Штатов являются успехи Британии в деле ее самообороны[65].
Чтобы объяснить, как лучше достичь этой цели, Рузвельт употребил вошедшее в историю понятное любому простому американцу бытовое сравнение с соседом: «Представьте себе, что загорелся дом моего соседа, а у меня на расстоянии 400–500 футов от него есть садовый шланг. Если он сможет взять мой шланг и присоединить к своему насосу, то я смогу помочь ему потушить пожар. Что же я делаю? Я не говорю ему перед этой операцией: “Сосед, этот шланг стоил мне 15 долларов и тебе нужно заплатить за него 15 долларов.” Конечно, нет! Мне не нужны 15 долларов, мне нужно, чтобы он возвратил мой шланг после того, как справится с пожаром. Шланг может быть востребован только после тушения пожара»[66]. Несомненно, под горящим домом президент подразумевал Европу. Пожарным шлангом в данном сравнении была американская помощь по ленд-лизу. Правда, как комментировал Роберт Шервуд – знаменитый журналист и в то время спичрайтер (составитель речей), лишь очень немногие предполагали, что США когда-либо получит обратно свой «садовый шланг»[67].
