Ознакомительная версия.
Хотя в нашей службе внешней разведки принцип доверия Центра к периферийным точкам, их руководителям-резидентам является, как правило, действующим на всех уровнях, подчас приходилось встречаться с проявлениями перестраховки со стороны отдельных руководителей Центра. Такие перестраховщики стремились заслониться вышестоящими подписями или такими оговорками, которые в случае срыва или неудачи операции вину за это полностью возлагали на исполнителей. Вот почему иногда приходилось лишний раз испрашивать согласия.
Наиболее явно элементы перестраховки проявлялись в различных инструкциях, авторы которых так просто формулируют текст, что, как говорится, намертво защищают себя от ответственности в случае неудач при их исполнении. Примерно так, как страхует себя гадалка-цыганка, добавляя время от времени «если»: «если» будешь правильно действовать, «если» соблюдать осторожность и так далее. Естественно, такие «мудрые и осторожные» сотрудники в разведывательной службе долго не задерживаются, ибо в разведке основой основ является взаимное доверие как между совместно работающими разведчиками, так и вниз и вверх по иерархической лестнице подчиненности. Это наша своеобразная «парадигма», если позволительно применять здесь этот научный термин. Но если в науке парадигмы иногда становятся препятствием к дальнейшему научному развитию и смелому ученому приходится ломать их, что считается естественным в смене гипотез и теорий, то в разведке парадигма доверия является незыблемой установкой, без которой разведка жить не может.
Другое дело — старые традиции, а также устаревающий опыт. Как высказался бывший сотрудник ЦРУ, ныне преподаватель Гарвардского университета, оценивая современное состояние ЦРУ, «старые традиции этой организации не хотят умирать, и привнести в эту службу стремление к новому будет трудно». Вот почему трудно ожидать, что ЦРУ так легко откажется от своего излюбленного метода — провокаций.
Но и традиции, как и опыт, бывают разные. Во внешней разведке замечательные традиции, установленные ее ветеранами, служить беззаветно защите Отечества живут и будут жить вечно. Богатый опыт прошлого также помогает новому поколению разведчиков преодолевать сложные препятствия, неизбежно возникающие на их пути становления профессионалами. Весь вопрос, как применять этот опыт. Если творчески, то он может только приносить пользу. Если же механически, шаблонно, то не могу не согласиться с одним из высказываний бывшего начальника внешней разведки Л. В. Шебаршина о том, что такой опыт, «как тяжелые доспехи, мешающие человеку двигаться». Однако истинно опытный разведчик учится даже на отрицательном опыте, и это оберегает его от многих неприятностей. Потому «тяжелыми доспехами» становится только то, что ошибочно принимается за положительный опыт, это ложный псевдоопыт, также, как устаревшие традиции могут тянуть только назад, мешая развитию разведывательного дела.
В разведке в обычных условиях решаются обычные задачи добывания информации. Разведчики в большей или меньшей степени являются мастерами своего дела. Однако часто разведывательная деятельность приобретает характер скорее искусства, чем простого мастерства, а иногда требует от разведчика тех же качеств, что наука от ученого.
В наиболее сложных случаях решения задач ТФП эти две крайности разведывательной деятельности как бы соединяются. От мастера ТФП требуются научный, творческий подход и ученого и художника, способность решать внезапно возникающие неординарные задачи. И решать их надо быстро, в условиях острого недостатка времени и инструментов, иначе грозит реальная перспектива провала всей операции.
По моим наблюдениям, в такие минуты, а они возникали в нашей совместной с поляками работе неоднократно, кто-то из участников вдруг «озарялся» внезапным решением.
Подчас, по простоте или из-за недостатка нашего личного опыта и знакомства с тонкостями операций ТФП, мы воспринимали эти «озарения» не как действительно внезапно возникающие «из ничего», а как навеянные воспоминанием об аналогичных ситуациях. Тем более что наиболее часто «озарялись» те из участников оперативной бригады, которые имели опыт участия в десятках подобных операций и пережили немало сложных ситуаций.
Примеры удачного выхода из, казалось бы, безвыходного положения демонстрировали силу интуиции опытных разведчиков, способность мобилизовать накопленный ранее опыт тогда, когда сознание отказывается подсказать решение.
Академик А. Б. Мигдал говорил о творческом процессе: «Кто хотя бы однажды делал работу, лежащую за границей возможностей, знает, что есть только один путь — упорными и неотступными усилиями, решением вспомогательных задач, подходами с разных сторон, отметая все препятствия, отбрасывая все посторонние мысли, довести себя до сознания, которое можно назвать состоянием экстаза (или вдохновения), когда смешивается сознание и подсознание, когда сознательное мышление продолжается и во сне, а подсознательная работа делается наяву» (Наука и жизнь. 1983, № 4). Вот именно так и работают, мыслят настоящие мастера ТФП.
Для иллюстрации приведу один пример. Специальная бригада, работавшая по осуществлению операции ТФП в один важный объект, после сложных усилий открыла очень изощренный замок и, преодолев еще одну электронную преграду, вошла в зону безопасности объекта, где находились сейфы. Оставалось вскрыть сейфы, изъять и сфотографировать их содержимое и, закрыв все, удалиться, не оставив никаких следов своего визита. И вдруг зоркий глаз одного из участников операции заметил на внутренней стороне преодоленной входной двери прикрепленное небольшое устройство. Ознакомление с ним бросило всех в пот: это был электронный счетчик открытий и закрытий двери.
Вскрыть его на месте оказалось невозможным, внести изменения в показатель счетчика, где уже зафиксировано открытие двери бригадой — нельзя. Что делать? Проходят дорогие минуты, нужно скоро покидать объект, оставаться там более запланированного времени невозможно.
В этот критический момент один из членов бригады предлагает отделить счетчик от двери, на которой он прикреплен только двумя шурупами и бросить его на пол около двери. Его идея — инсценировать его случайное падение. Тот, кто будет открывать дверь, может посчитать, что счетчик был непрочно прикреплен и упал при резком закрытии двери. Тем более что его показания были лишь на одну единицу больше тех, что зафиксированы в регистрационном реестре шифровальщиком при выходе из помещения.
Так и поступили в соответствии с этой довольно банальной инсценировкой.
Когда я спросил автора такого решения, как он пришел к нему, он сказал, что в его сознании за те пару десятков секунд промелькнули многие ситуации, с которыми он ранее встречался, но ни одна из них не давала нужного ответа. Пока вдруг откуда-то из подсознания не возник образ из далекого детства, когда он получил крепкую взбучку за порчу амбарного замка. Тогда он так резко и сильно хлопнул дверью, что замок оторвался и упал в траву. Там он долго искал его, но вешать замок на место пришлось уже отцу. Вот так «озарение», пришедшее из далекого прошлого, помогло найти выход.
Как потом было установлено, инсценировка падения счетчика была так и воспринята шифровальщиком, более тщательно укрепившим счетчик на двери.
Приведенный пример показывает роль интуиции при проведении операций ТФП. Их участники и особенно их руководитель зачастую руководствуются при принятии решений какими-то глубинными и не поддающимися объяснению ощущениями. То есть решение подсказывает интуиция, которую один ученый назвал «переваренным опытом», но не подвластным нашему сознанию.
Этот наш «внутренний голос» оказывается очень важным для разведчика вообще и для тех, кто осуществляет операции ТФП, в особенности. Однако объяснить природу этого «голоса», механику его действия пока никто не смог.
В научной деятельности под интуицией понимают способность непосредственного, прямого постижения истины, которое дается сразу, без видимых рассуждений и обоснований (Сухотин А. Парадоксы науки. М., 1978).
В обычном понимании интуиция — это всегда гибкость. То есть речь идет о том, чтобы вслушиваться и вглядываться в то, что происходит, чтобы быть готовым на ходу менять направление. Это определение роли интуиции хорошо укладывается в практику разведывательной работы, в действия и образ мышления разведчика.
Сколько раз я испытывал какой-то внутренний толчок, требовавший резкого изменения поведения, отказа от ранее составленного плана, изменения тактики достижения намеченной цели. И всегда оказывалось, что это внутреннее чувство не обманывало, хотя и трудно было порою понять, что именно вызывало его.
Ознакомительная версия.
