Передают также, что Гази Мухаммед однажды, смотря вслед Шамилю, в то время когда последний отвернулся от него по направлению к тому, кто находился у двери, сказал следующее: «Каков бы он был, если бы знал, что будет с ним в будущем?».
Рассказ. Был с Гази Мухаммедом один ученый мухаджир из жителей равнины по имени Хасан Хусейн, Мухаммед Эфенди ал-Яраги любил его, приблизил к себе и поручал ему некоторые свои дела. Затем, когда возвратились из Чечни, его оставили там. Через некоторое время пришел из Чечни один человек и сообщил: «Хасан Хусейн вернулся к русским и вышел против нас с их оказией[40] и мы его убили».
Гази Мухаммед сказал: «Подлинно мы принадлежим Аллаху и к нему возвратимся», заплакал и обратился к Шамилю: «Если я сверну в сторону от этого нашего дела, то убейте меня без промедления, дабы я не был под словами Аллаха всевышнего — „Истинно мы продлеваем им жизнь для того, чтобы они увеличивали беззаконие“».[41] Конец. Это была у Гази Мухаммеда боязнь за плохой исход жизни, как то случилось с этим Хасаном Хусейном. Да наградит нас Аллах всевышний хорошим исходом жизни.
Передавал[42] мне человек, заслуживающий доверия, со слов одного слуги при столе у Абу Муслима шамхала следующее: «Пришло к Абу Муслиму послание от одного человека, живущего по соседству с благородной могилой, да будет молитва Аллаха над давшим [51] ей славу и мир: „Истинно я раньше видел во сне пророка, — да будет над ним молитва Аллаха всевышнего и мир, — обычно одного, а сейчас я вижу с ним некоего другого мужа. Я спросил пророка об этом муже. Он мне сказал — это Гази Мухаммед“. В том письме было пояснение наружности этого человека и его свойств. Затем этот человек, живший рядом с благородной могилой, писал: „Я прошу тебя Аллахом великим, о, Абу Муслим, напиши мне, имеет ли Гази Мухаммед указанную наружность и свойства?“
Абу Муслим позвал известного ученого хромого Хаджиява ал-Урути, подал ему это послание и спросил его был ли Гази Мухаммед таковым, как описано в этом письме. Ученый Хаджияв ответил: „Клянусь Аллахом, я водил дружбу с Гази Мухаммедом в течение двенадцати лет, еще во время учения, и он был таков, как описано, и я не могу описать его лучше, чем написано, хотя и водил с ним так долго дружбу“». Конец.
Передавали мне также, что этот ученый Хаджияв ал-Урути обычно говорил: «Если бы я и Гази Мухаммед жили до времени нашего пророка, да будет над Ним молитва Аллаха всевышнего и мир, то я сказал бы, что Гази Мухаммед — пророк». Конец.
Передавали мне также, что когда Гази Мухаммед учился в детстве в одном селении, то там был один дряхлый старик, который очень дружил с Мухаммедом Эфенди ал-Яраги и Гази Мухаммедом. Этот старик сообщал нам, что Мухаммед Эфенди говорил: «Я и ты — мы можем подтвердить, что Гази Мухаммед находит решение по Корану в отношении того, к чему он направляется. Больше того, он даже проникает в провидение будущего и ему открывается все, кроме „сути обстоятельств трона и седалища“». Конец. Да освятит Аллах всевышний их души и да вознаградит нас соседством с ним.[52]
Сообщил мне человек, заслуживающий доверия, со слов такого же человека из Гимр о том, что после возвращения с битвы в Хунзахе, некоторые люди из гимринцев в их мечети после полуденной молитвы говорили в присутствии Гази Мухаммеда: «Этот привел в движение великие межусобицы и сделал мир тесным для народа». Они как бы упрекали Гази Мухаммеда. Тогда Гази Мухаммед, рассерженный и обиженный их словами, закричал: «Аллах, Аллах!»[43] И затряслась мечеть. Те устрашились и сказали: «Давайте же покаемся». Гази Мухаммед быстро встал и сказал: «Я уже покаялся раньше» и ушел к себе домой.
Это было то сильное землетрясение, которое произошло в Дагестане в то время, в ту эпоху.
Сообщил[44] ученый Муртади Али аз-Зульди ал-Карахи этому редактору о том, что он, Гази и другие мужчины находились в Ашильте в одном доме. Гази Мухаммед лежал, покрывшись своей буркой. Вдруг он встал и сказал: «Нет силы, нет мощи, кроме как при содействии Аллаха». Его спросили: «Что ты видел [во сне?]». «Ничего не видел», — ответил Гази Мухаммед. Ему повторили вопрос. Тогда он сказал: «Как будто бы русские уже приблизились к нам». И вдруг послышался голос какого-то верхового. Верховой вошел к Гази Мухаммеду и сказал: «Такой-то наиб послал меня к тебе сообщить, что русские идут из такого-то места». Гази Мухаммед сказал верховому: «Скажи наибу, пусть не боится, русские ведь идут ко мне, а не к нему». Он приготовился к выходу из [Ашильты] и ушел. Конец.
Из примеров силы его благочестия. Его рубашка была в заплатах. Ему сказали: «А почему не сделать [53] тебе рубашку из этого вот полотна?» В этом доме было множество полотна. Гази Мухаммед ответил: «Оно не является моим имуществом, оно имущество общего дела и бедных».
Глава о сражении, в котором пал смертью праведника Гази Мухаммед и был ранен Шамиль
Пришли русские. Приготовление к обороне того участка[45] еще не было закончено. С русскими были люди Османлу Качара и Джамава ал-Хайдаки, Джемаля ал-Чиркави и Саида ал-Харакани. Тогда Гази Мухаммед пошел на гимринскую равнину, завалил преградами ее теснину и построил за завалами жилища.
И вот ночью перед самым днем битвы, а это была ночь на понедельник 3 джумада ал-ухра 1248 [29.X.1832] г., Шамиль увидел во сне, что как будто бы он находится в каком-то доме, а его ружья, и длинное и короткое, испортились. Враги забрались на крышу этого дома, проломали его крышу и просунули к ним внутрь ружье, а Шамиль, находясь внутри, отталкивал это ружье, а затем он, якобы, убежал из этого дома. Конец.
В понедельник на них напали русские. Битва пылала с утра до вечера. Войска Гази Мухаммеда отступили, а Гази Мухаммед, Шамиль и с ними около 13 человек засели в доме, находившемся позади завалов: Гази Мухаммед сказал Шамилю: «Зачем ты остался здесь?» Как будто бы он не хотел, чтобы Шамиль был там среди осажденных. В этом доме находилось множество народу. Враги окружили и собрались вокруг дома, а некоторые из них забрались на крышу и проломали ее. Осажденные стреляли [54] из дома, а враги стреляли в них. Ружья Шамиля испортились. Находившиеся на крыше просовывали в проделанные дыры штыки ружей и поражали ими, а осажденные отталкивали их, как это видел во сне Шамиль. Гази Мухаммед приказал напасть на врагов через дверь дома. Они столпились у двери, но никто не вышел наружу. Тогда Гази Мухаммед стал усиленно испрашивать у Аллаха прощения своих грехов и, произнеся много раз «нет бога кроме Аллаха», обнажил свою шашку и бросился наружу. С ним также бросился сын его тетки Мухаммед-султан. Шамиль приказал другим броситься вместе с Гази Мухаммедом, сам же Шамиль не был у двери, а дом был тесный, но никто не бросился. Шамиль спросил: «Пал ли Гази Мухаммед?». — «Упал невдалеке», — ответили ему.
Тогда Шамиль сказал: «Вот уже пришел некий день, в который мы не оплакиваем Гази Мухаммеда». И у Шамиля не было тогда ни печали, ни горя. Шамиль сообщил им о том, что «большеглазые гурии являются к павшим за веру еще до того, как их души отделятся [от тела], и может быть, они уже в небесном пространстве дожидаются нас к себе».
Шамиль опасался, что враги бросят к ним огонь через проломы в крыше и взорвется порох, поэтому он приказал находившимся с ним сделать вылазку, но они не выходили. Тогда он обнажил шашку, бросил ножны с поясом, засучил рукава, подобрал полы и бросился из двери. Его папаха с чалмой упала от удара о верхний косяк двери. Шамиль ударил шашкой того, кто был у двери; тот упал ртом вниз и «опустил бороду». Шамиль ударил другого — тот также упал. Третий ударил Шамиля в грудь ружейным штыком и пронзил его грудь насквозь. Шамиль ухватился за находившийся в его груди штык одной рукой и, ударив напавшего шашкой, сшиб его. Ружье сшибленного упало [в стороне] от него. [55]
Когда это все увидели нападающие, то перед Шамилем начали разбегаться. Находившиеся же сзади Шамиля преследовали его, не имея возможности стрелять в него из ружей из-за собственной же давки вокруг него. Наконец, один выстрелил в Шамиля из ружья, но не поразил его. Шамиль бросился на него с шашкой и нанес ему множество ударов, но тот защищался своей буркой.
Передают, что этот человек — Хан Мухуль и что он вернулся оттуда с крупными ранениями и умер ли он от этих ран или нет — Аллах всевышний знает больше. Один солдат бросил камень и поразил им Шамиля в левую лопатку. Камнем была сломана ключевая кость. Боль была так сильна, что он застонал, но, однако, не упал.
И вот, в то время, когда он бросался раз сюда, раз туда и в его помыслах не было уже надежды на спасение от них, он вдруг услышал топот кого-то бегущего сзади за ним и говорящего: «Аллах! Аллах!»
Это оказался их муаззин, который был с ними в том доме. Тогда в помыслах Шамиля зародилась надежда на спасение. Муаззин побежал вслед за Шамилем. Когда они отделились от окружавших их, то те открыли вслед им стрельбу из множества ружей. Но им никакого вреда не нанесли. После этого их не преследовали, хотя и находились и сзади их и спереди направлявшиеся в Гимры. Шамиль ослабел от несения шашки и передал ее муаззину. Когда они немного отошли от преследующих, Шамиль упал за скалой, готовясь умереть. Муаззин укрылся вблизи от него. Шамиль приказал ему бежать, но он от этого отказался.
