Эта весть вызвала в душах радиоразведчиков настоящее смятение. За полтора года войны они отвыкли от женского общества, но природа упорно напоминала мужчинам, что есть и другая половина рода человеческого. Конечно, у некоторых остались в тылу девушки, невесты и даже жены. Но вот Юре Мажорову не повезло. Не было у него ни жены, ни девушки. Все свободное время занимала учеба, работа. Так он и ушел на фронт, оставив дома маму да сестренку.
Чтобы не выглядеть совсем уж «белой вороной», Юрий вклеил в блокнот на первой странице свое фото, а на последней — фотографию сестры. Ему казалось, что таким образом он поднимает свой мужской авторитет.
Прошла неделя-другая, третья… и романтическая новость о девичьем пополнении обрела вполне реальные очертания. Старшина Казанцев получил команду оборудовать спальное помещение для вновь прибывающих. И вот настал день, когда в Тулу была послана машина, чтобы привезти их, долгожданных.
К тому времени установилась холодная погода, выпало много снега.
За пополнением послали того же старшину Казанцева. Чтобы девчата не замерзли, ведь ехать 80 километров в открытой бортовой машине, в кузов забросили валенки, телогрейки и тулупы.
В томительном ожидании прошел весь день. К вечеру мужское нетерпение достигло апогея. Казалось, еще часок и радиоразведчики бегом рванут навстречу в сторону Москвы.
Стало уже темнеть, когда машина въехала на территорию дивизиона. Бросив дела, все выскочили на улицу. Девчата, обсыпанные снегом, как снегурочки, в тулупах и телогрейках, выглядели весьма комично. Разглядеть толком их так и не удалось.
Утром следующего дня лейтенанта Мажорова вызвал к себе командир дивизиона.
— Задача такая, — без лишних предисловий сказал майор Воропаев. — Девушки поступают под твое начало. В самые короткие сроки надо довести их подготовку до нужного уровня.
Мажоров растерянно молчал. Откровенно говоря, он не ждал такого «подарка». Есть в дивизионе офицеры постарше, поопытнее… А у него-то и девушки дома не было, а тут целых десять красавиц. Однако как это объяснить командиру?
Молчание лейтенанта майор Воропаев понял по-своему.
— Мажоров, ты внял, что значит до нужного уровня? То есть чтобы им можно было доверить боевое дежурство.
— Так точно, товарищ майор! — ответил Юрий.
— Ну и по матчасти подтяни их… С твоей-то подготовкой, думаю, это не проблема.
«Что ж, спасибо и за это, — подумал про себя Мажоров, — умеет подсластить пилюлю командир, ничего не скажешь».
Не откладывая в долгий ящик стали готовить учебный класс. В одной из комнат расставили столы, оборудовали их телеграфными ключами и наушниками. На стену вместо доски повесили лист фанеры, выкрашенный в черный цвет. Вот, собственно, и все. Класс был готов к занятиям.
Познакомился Мажоров и со своими подопечными. Все они прибыли из Сормовской школы радистов, которая находилась под городом Горьким.
Варвара Арямина, веселая, смешливая брюнетка. Таисия Болушева, темноглазая шатенка, плотная, румяная, и самая маленькая, росточка в ней 140 сантиметров, Лиза Рожкова, призывались из Горьковской области. Александра Беленева, голубоглазая, с правильными чертами лица, очень скромная, застенчивая, была москвичкой. Юлия Брызгалова, кареглазая, с темными волосами, с челкой, стриженная под комсомолку 30-х годов, Анна Вавилова — круглолицая и рыжая. А еще Басавина, Гаврилина, Бурлакова.
Но самой красивой была Татьяна Кострова. Во-первых, имя ее созвучно с именем прекрасной пушкинской Татьяны Лариной, во-вторых, у всех на слуху подвиг Зои Космодемьянской, назвавшейся Таней. В-третьих, сама Кострова оказалась очень привлекательной. Стройная фигура, открытое русское лицо, пухлые губки, голубовато-серые глаза и чудесные, слегка вьющиеся светлые волосы выбивались из-под армейской шапки. Обычная солдатская форма хэбэ сидела на ней весьма элегантно. Синяя юбочка чуть выше колен и ножки в хромовых сапожках дополняли картину.
Она сразу привлекла внимание многих офицеров, солдат и, как показалось Мажорову, даже командира дивизиона майора Воропаева. Юрий тоже был в числе тех, кто попал под ее обаяние.
Однако пока красота приносила Татьяне только неприятности. Раньше всех ухаживать за ней бросился недавно прибывший в часть «зеленый» лейтенант Александр Милюков. Когда девушки шли строем в столовую, он выбегал на улицу, жадно курил и буквально пожирал глазами Татьяну. Искал любую возможность встретиться с ней, совал в руки записки с описанием своих страстных чувств. Это не могло не привлечь внимание командования. Начштаба Иванин вызвал к себе рядовую Кострову и укоризненно спросил:
— Что происходит между вами и лейтенантом Милюковым? У него работа не идет на ум.
Татьяна не смутилась, сказала, что вопрос не по адресу. Повода никому она не давала. А Милюков ей безразличен.
Казалось, проблема исчерпана. Но не тут-то было. Юрия пригласил к себе замполит батальона Пермяков. Поскольку девушки подчинялись Мажорову, он прочел лейтенанту целую лекцию о моральном облике бойца Красной Армии и поручил провести с девушками воспитательную беседу. Мажоров резонно заметил, что такую беседу надо провести в первую очередь с беспардонным Милюковым. Замполит согласился, однако приказ свой оставил в силе.
Откровенно говоря, эти беседы с глазу на глаз с девушками дались Юрию не просто. Особенно он волновался перед встречей с Татьяной Костровой. Выслушав его лепетание относительно высокого морального облика, Кострова доложила о домогательствах Милюкова, выставила его как глупого мальчишку, без каких-либо шансов на успех, а в конце добавила:
— Я, товарищ лейтенант, приехала сюда не амурными делами заниматься, а Родину защищать.
Сказала она это с таким достоинством и уверенностью, что у Юрия аж в глазах потемнело. С того дня он вовсе потерял покой и душевное равновесие. Теперь лейтенант жил словно в двух измерениях. Внешне все было как и прежде: будничная жизнь, боевая учеба, работа. А внутри у него все стонало от любви. Конечно же он старался не показывать своих чувств.
Приближался новый 1943 год. Командование решило организовать праздник, танцы под патефонные пластинки. Теперь ведь было с кем танцевать. Мероприятие вызвало серьезное оживление в дивизионе. На танцы пришли все, даже командир майор Воропаев весело отплясывал с девушками-радистками, явно выделяя среди них Кострову.
Лейтенант Мажоров не умел танцевать, но ноги сами несли молодого влюбленного. Увидев, как здорово отплясывает Кострова, он и вовсе сник, стоял, сиротливо подпирая стенку.
Объявили белый танец. И тут перед ним неожиданно возникает Татьяна и с улыбкой приглашает на танец. Лейтенант краснеет, что-то бормочет про собственную неловкость, неумение танцевать, но девушка уверенно берет его за руку, показывает, как держать партнершу. Они начинают кружиться. Вначале неловко, оступаясь, делают круг, другой. Но тут кончается пластинка. Потом его приглашают другие девушки. Вконец расхрабрившись, он сам решается пригласить на танец Татьяну.
После танцевального вечера чувства Мажорова разгорелись не на шутку. Ему все время хотелось видеть Таню, говорить с ней. Ее прекрасный образ преследовал лейтенанта повсюду, он мечтал объясниться с ней, признаться в любви.
Мажорова одолевала бессонница, и тогда он вставал и шел на узел связи, проверял несение службы, помогал радистам. Старался больше работать, гоня от себя бесплодные фантазии. Юрий как-то с иронией подумал: надо же, вспыхнувшая неожиданно любовь помогла улучшить боевую работу узла связи.
Однако шутки шутками, но занятия с подопечными давали свои результаты. Девушек вскоре стали назначать дублерами основных радистов.
Как-то в одну из ночей, когда не спалось, лейтенант Мажоров пришел на узел связи. На ключе работал радист Третьяков, дублером была Кострова. Юрий присел рядом, стал задавать девушке вопросы по работе станции. В ответ — молчание. Проявил настойчивость, допытываясь, в чем дело. Опять ни слова, лишь на губах непонятная ухмылка. Пробовал и так и этак, улыбается радистка и молчит. Стало обидно, досадно, а главное, не понятно, что происходит. Пришлось отравить ее в расположение. Сидел как оглушенный. Из раздумий вывел голос Третьякова.
— Товарищ лейтенант. Тут же все ясно. Влюбилась в вас Кострова и потеряла дар речи.
Эту догадку Мажоров отверг с порога, но почувствовал, как сладко заныло сердце. «Эх, кабы так», — подумал он про себя.
Тем временем в ход событий вмешалась эпидемия гриппа. Заболели оба радиста на станции «Дон». Одного из них заменил сибиряк, прекрасный радист, очень порядочный и честный боец Бацунов, за другого собирался поработать сам Мажоров. Однако лейтенанта поправил начальник оперативного отдела капитан Крылов. Он сказал, что пора вводить в дело новых радистов из девичьего пополнения.
