Создание сплошных оборонительных сооружений с относительно слабыми фортификационными элементами объясняется особенностью тактики татар, которые обычно не имели ни осадной артиллерии, ни боеспособной пехоты. Их армия состояла из легкой высокоманевренной конницы. Подобно всем кочевникам татары ставили целью совершить стремительный опустошительный набег на незащищенную сельскую местность и быстро уйти с захваченной добычей и пленными (полоном). Хорошо укрепленные крепости они штурмовали крайне редко (только при наличие крупных сил, а также турецкой пехоты и артиллерии) и, как правило, безуспешно. Чаще татары лишь блокировали город или крепость с целью изолировать гарнизон и воспрепятствовать уездным жителям укрыться за городскими стенами. В случае удачи татары получали свободу действий в уезде и облегчали себе захват полона. Уходя с опустошенной территории, они снова блокировали город, чтобы беспрепятственно вывести захваченную добычу. Поэтому все укрепления Черты создавались с расчетом затруднить продвижение татар, ограничить маневренность конницы и задержать ее до подхода крупных военных сил из ближайших городов-крепостей. Несложные деревоземляные укрепления большой протяженности были оптимальными с точки зрения трудозатрат. Сложные оборонительные сооружения при отсутствии у противника осадной техники не требовались.
Уже в 40-х гг. XVII в. нападения татар происходили в основном в районе Белгородской черты и обычно в тех местах, где ее постройка еще не была закончена. Завершение строительства Белгородской черты в 1646 г. закрыло для татар и эти пути на Русь. Однако даже после завершения этой постройки Засечная черта сохраняла свое значение, о чем говорят периодические восстановительные работы на ней (в 1659, 1666, 1676—1679 гг.). Целесообразность оборонительных линий на юге России признавалась и в XVIII в. Так, в 1737 г. была построена Оренбургская линия, а в 1770 г. — Днепровская.
Необходимо отметить и еще один стратегический подход, широко использовавшийся на Руси примерно с XIV в., но получивший наибольшее распространение в XV— XVI вв. Речь идет об обороне подступов к крупным городам. Здесь функцию форпостов часто выполняли монастыри. Так, на подступах к Великому Новгороду монастыри были расположены тремя концентрическими линиями: первая находилась на расстоянии всего 2—3 км от укреплений самого города, вторая — на расстоянии 5— 6 км и третья была вынесена на расстояние 10—12 км.
На подступах к Москве также был заложен ряд монастырей, образовавших кольцо вспомогательных форпостов. Многие из них возникли еще во второй половине XIV в. На берегу Яузы, у Владимирской дороги, встал Андроников монастырь (около 1360 г.), на севере, между Дмитровской и Ярославской дорогами, возникли Петровский, Рождественский (около 1386 г.) и Сретенский (около 1395 г.) монастыри, между дорогами на Коломну и Серпухов — Симонов монастырь (до 1379 г.), к юго-западу от кремля, против Крымского брода, возник Зачатьевский монастырь (около 1360 г.).
О немаловажном оборонном значении монастырей, расположенных на стратегически важных направлениях, говорят постоянные их перестройки и реконструкции в XV— XVI вв., связанные с изменениями в осадной технике.
В различных районах Руси благоприятными для военных действий считались разные времена года. Для Северо-Западной Руси наилучшим временем для вторжения была зима, так как войска могли двигаться по замершим рекам. Поэтому зимой здесь особенно возрастала роль городов, расположенных у реки. Летом продвижение войск в этих областях затрудняло большое количество болот. Поэтому новгородцы обычно пытались протянуть зиму в переговорах с тем, чтобы враг попал на их территорию в наименее благоприятное время. В северо-восточных районах для военных походов, наоборот, предпочитали лето. Межсезонье с его плохими дорогами, по-видимому, одинаково не любили везде.
ГЛАВА 7
СООРУЖЕНИЕ УКРЕПЛЕНИЙ
Строительство укреплений на Руси в феодальный период находилось в непосредственном ведении князя. Военно-инженерные специалисты — городники — являлись представителями княжеской администрации и занимали достаточно высокое общественное положение. Они не были ремесленниками и только руководили строительством и поддержанием в боеспособном состоянии оборонительных сооружений.
В качестве рабочей силы привлекалось феодально зависимое население. Постройка укреплений — «городовое дело» — была одной из самых тяжелых повинностей. Даже когда князья жаловали особые привилегии вотчинникам (главным образом монастырям), освобождая зависимых от них крестьян от различных повинностей и податей в пользу князя, они редко освобождали их от «городового дела». Не были свободны от этой повинности и горожане. При постройке каменных оборонительных сооружений, требовавших более квалифицированной рабочей силы, чем возведение деревоземляных укреплений, использовался также труд свободных ремесленников — мастеров-каменщиков.
С XV в. для строительства оборонительных сооружений все чаще приглашают иностранных мастеров. Архитекторы-иностранцы принимали участие в крепостном строительстве и раньше, однако именно с XV в. их влияние на русское военное зодчество становится особенно заметным. При Иване III (правил в 1462— 1505 гг.) в Московию приезжает группа итальянских специалистов, наиболее известным произведением которых становится Московский Кремль. Число приезжих мастеров постепенно росло, и при Иване IV (правил в 1533—1584 гг.) они уже образуют особое сословие, имевшее своих учеников.
Иностранные военные архитекторы сначала назывались каменными стенными мастерами или муролями. Позднее они стали называться городовыми мастерами или горододельцами. Только при царе Алексее Михайловиче (правил в 1645—1676 гг.) им присваивается звание инженеров. С тех пор строители делились на инженеров (иностранцев), городовых мастеров (обычно русских), подмастерьев и чертежщиков. Непосредственно строительные работы выполняли местные жители (городские или из окрестных деревень), которые должны были являться с необходимым инструментов и по истечении определенного срока заменялись другими. Для особо сложных работ привлекались иностранные рабочие. Местные и общие сборы покрывали строительные издержки. Таким образом, даже крупные работы могли производиться местными средствами, без больших денежных расходов для государства. А вот трудозатрат крепостные сооружения требовали огромных. По приблизительным подсчетам, при постройке небольшой крепости Мстиславль в Суздальской земле было занято примерно 180 рабочих в течение одного строительного сезона. В строительстве Московского Кремля в камне в 1367 г. участвовало около 2000 рабочих в течение 168 дней. Для постройки же укреплений «города Ярослава» в Киеве около 1000 человек должны были непрерывно работать в течение примерно 5 лет.
КОНСТРУКТИВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Срубные деревянные стены обычно либо связывали с находившейся под ними внутривальной конструкцией, продолжением которой они являлись, либо ставили на сваи, забивавшиеся в насыпи валов. Например, старая деревянная стена в Коломне покоилась на сваях, расположенных четырехугольником в земляной подсыпке вала.
Бревна срубных деревянных крепостей, как правило, соединялись «в обло» («с остатком»), то есть концы бревен выступали за наружную плоскость стены. При этом верхнее бревно помещалось в полукруглый вырез в нижнем бревне. В более древних постройках применялась обратная схема, то есть укладка верхнего бревна полукруглым вырезом на нижнее, однако при этом бревна быстрее загнивали.
Соединение концов бревен в углах как прямоугольных, так и многоугольных башен осуществляли не только «в обло», но и в «в лапу», то есть без выпуска концов бревен за пределы наружной плоскости стены. Именно такой способ врубки применен на обнаруженном фрагменте башни, предположительно приписываемом дубовому Московскому Кремлю Ивана Калиты (построен в 1339—1340 гг.). Концы бревен этого фрагмента соединены «в лапу» с «зубом», что обеспечивало бóльшую прочность конструкции. Угол между бревнами составляет 135°, из чего можно заключить, что башня была восьмиугольной.
Способы соединения бревен: слева — «в лапу», справа — «в обло».
Сверху стены и башни всегда покрывали крышей. Крыли обычно «в два теса», то есть тонкие доски из древесины хвойных пород укладывали внахлест так, чтобы верхний слой закрывал щели нижнего. Реже применяли покрытие «в один тес». Тогда под доски подкладывали дрань или сверху прибивали нащельники. Иногда концы тесин (досок) декоративно оформляли в виде зубцов или перьев (копий). Деревянные стены снаружи покрывали обмазкой, сделанной обычно из глины. Такая обмазка предохраняла стены от поджога. Кроме того, она, вероятно, напоминала побелку и придавала деревянным оборонительным сооружениям вид каменных построек.
