Темна вода в облацех, а в морских глубинах и того пуще.
Оговорюсь, что пока лодка не поднята, пока досконально не изучен характер пробоины, не поднят вахтенный и аппаратные журналы, пока не проведена трассологическая экспертиза и все прочие следственные действия, делать однозначные выводы даже при очевидных совпадениях — нельзя. Как поучал Мюллер Штирлица, “полная ясность — это форма тумана”. При той информации, которой мы располагаем ко времени нашей беседы, мы вправе выстроить именно такую логическую цепь. Не исключаю и других версий, в том числе и внутреннего взрыва.
Версия внутреннего взрыва…
Как всегда, недостаток информации с лихвой покрывается предположениями, догадками, а то и просто слухами, тем более что характера пробоины мы так и не знаем.
Встречаю знакомого флотского офицера (не подводника), вхожего в Главный штаб ВМФ. Под большим секретом выдает “главную причину” гибели “Курска”. В носовой отсек врезали два торпедных аппарата увеличенного диаметра под сверхмощную торпеду. При стрельбе, чтобы избежать резкого скачка давления в отсеке, открывают переборочные двери аж до пятого отсека. Ну и рвануло при опытовой стрельбе… Вначале поверил, но когда шок прошел, пораскинул, как говорили в старину, “скудным розмыслом”: чтобы врезать в прочный корпус новые торпедные аппараты, нужно идти в завод, где подлодку строили. Однако “Курск” после летней “автономки” вернулся не из Северодвинска, а совсем из других морей. К тому же любая модернизация корабля подобного класса не остается не замеченной разведкой заинтересованных морских держав, и уж всезнающий корабельный справочник Джейна давно бы это отметил. Наконец, ни одна приемочная комиссия не даст добро оружию, при стрельбе из которого надо разгерметизировать четыре отсека подряд. Есть и еще одно давнее правило: никакие стрельбы, даже самыми обычными торпедами, не проводятся, если поблизости находятся иностранные подводные лодки. А уж секретными — опытовыми — тем более. И потом по опыту знаю, что на субботу подобные мероприятия никогда не планируют. Не проходит эта версия, кем-то умело запущенная…
Некоторые столичные обозреватели выступили с “сенсацией”: “Курск” долбанула ракетоторпеда с “Петра Великого”. Даже если это было так, то ракетоторпеда “долбанула” бы обрезиненный корпус атомарины и отскочила бы в сторону, поскольку никогда при учебных пусках ни торпеды, ни ракеты не снаряжаются боевыми зарядами — дорого и опасно. Допустим наше “извечное головотяпство” — шарахнули боевой ракетоторпедой. Но тогда бы приборы акустического самонаведения привели бы ее в самую шумную часть крейсера — под винты, в корму, а уж никак не в нос, где обнаружены самые серьезные повреждения.
Высказались и чеченские полевые командиры: “два наших смертника-дагестанца утопили ваш “Курск”. Однако это заявление было сделано лишь после того, как в Интернете появились списки членов экипажа, и чеченские “эксперты” обнаружили в них фамилии дагестанцев.
Вихрь мнений, оценок, советов, предположений…
Главный редактор морского журнала, издаваемого наиболее авторитетным в мире военным издательством “Джейн”, Ричард Шарп: “Если бы российские подводники не заглушили реактор, то смогли бы попытаться поддерживать аварийное жизнеобеспечение хвостовых отсеков”.
“Это было тяжелое решение, однако российские моряки уже не думали о себе, а думали о всех нас, — заявил другой британский эксперт. — Они пошли на подвиг, ясно понимая, что тем самым отрезают себе дорогу к спасению”.
Мир уже привык к жертвенности российских моряков, всем памятен старший матрос Сергей Преминин, заглушивший ядерный реактор ценой жизни, или лейтенант Борис Корчилов, принявший со своей аварийной партией смертельную дозу радиации в реакторном отсеке К-19. Спасибо, конечно, уважаемым экспертам за столь лестное мнение о наших моряках. Но даже если бы у членов экипажа “Курска” была возможность следовать этим рекомендациям, они не стали бы запускать ядерные реакторы в полузатопленной субмарине, да и запустить их на обесточенном корабле невозможно — обе аккумуляторные ямы были затоплены во втором отсеке в первые же минуты катастрофы.
И все-таки, что же уложило так враз подводный крейсер? Не у меня одного плавятся мозги при разгадке этой мрачной тайны. Порой задумываешься о мистике этой трагедии. Показали видеофильм: спускают корабль на воду, командир, капитан 1-го ранга Геннадий Лячин, широко перекрестившись, разбивает о борт традиционную бутылку шампанского. Но по всем морским канонам это должна была сделать женщина, “мать корабля”… Говорят, когда освящали “Курск”, оборвалась цепочка кадила. Тоже дурная примета. Подводники — народ более чем суеверный, ибо никто, как они да летчики, не ощущают так остро бренность бытия. Не зря же гласит русская пословица: спущен корабль на воду — сдан Богу на руки.
Может, все-таки столкновение? Из головы не выходит рассказ бывшего командующего Тихоокеанским флотом адмирала, увы, ныне покойного Владимира Васильевича Сидорова. Незадолго перед смертью он рассказывал многое из того, что ему не хотелось уносить с собой навсегда.
…Две атомные подводные лодки, — на “хвосте” советской — американская. Пытаясь оторваться, наш командир закладывает крутой вираж, американец в точности повторяет его маневр, затем еще один — в другую сторону. Потом еще — следящая лодка не отрывается… Так “вальсировали” они несколько часов… Потом на штурманской карте насчитали 182 витка. А ведь гонялись друг за другом не спортивные самолетики — два огромных ядерных корабля выписывали свои спирали над океанской бездной. Мир спокойно спал в это время.
Версию столкновения с иностранной подводной лодкой большинство профессионалов признают наиболее вероятной. Но у нее есть слабое звено: по последним сведениям, разрушения корпуса огромны. Могло ли такое быть от соудара с другим кораблем? Но кто знает, ведь до сих пор подводные гиганты такого водоизмещения, такого типа не подвергались таранам и ударам о грунт. Да если к тому же сдетонировали торпеды на стеллажах да рванули баллоны с воздухом высокого давления — по 400 атмосфер (те еще бомбы!) — разве не пойдут деформации до самой кормы?
И Куроедов, и Чернавин, разумеется, не возводят “американскую версию” в ранг истины, они называют и другие возможные причины катастрофы, например плавучая мина времен второй мировой войны, не уточняя, правда, какую сотую долю процента составляет вероятность такого взрыва. Адмирал Чернавин не исключает (с той же степенью вероятности) заклинивания на полном ходу рулей глубины и утыкания атомохода в скалистый грунт. Теоретически может быть и такое.
— Я совершенно не могу понять, что могло случиться с “Курском”, — в полном смятении говорит бывший командир однотипного подводного крейсера “Смоленск”, капитан 1-го ранга Аркадий Ефанов, — в голову лезут самые невероятные вещи. Я даже начинаю думать, что это диверсия.
Обратимся к мировой статистике. “Пожары и взрывы, несмотря на их доста-точную распространенность, никогда не были основной причиной гибели лодок. Их “вклад” в трагическую статистику за весь рассмотренный период (1900–1982) не превышает 6 %. Основной причиной аварий являются ошибки личного соста-ва — 55 %. На долю аварий, вызванных непреодолимыми обстоятельствами, приходится 9 % случаев гибели подводных лодок и 21 % — на долю аварий по неустановленным причинам”. Цифры, приведенные известным аналитиком А. Нарусбаевым, несколько устарели, но порядок их в целом соответствует истине. Гибель “Курска” пока относится к 21-процентному разделу “неустановленные причины”. Когда поднимут лодку, все разъяснится.
Среди самых первых и наиболее вероятных версий было высказано и мнение опытнейшего подводника — бывшего командующего флотилией подводных лодок, а затем командующего Черноморским флотом адмирала Эдуарда Дмитриевича Балтина. Не исключая столкновения с “подводным объектом”, он предположил таранный удар крупного “надводного объекта” водоизмещением порядка 12000 — 14000 тонн”.
К сожалению, нет (ко времени работы над этой статьей) никакой информации о состоянии выдвижных устройств “Курска”. Погнутый перископ свидетельствовал бы о почти несомненном при столкновении с крупным надводным судном. Такие аварии и катастрофы случались на всех флотах мира, имеющих и имевших в своем составе подводные силы. Первая трагедия подобного рода произошла у нас в 1908 году под Севастополем, когда подводная лодка “Камбала”, вышедшая в ночную торпедную атаку, угодила под форштевень эскадренного броненосца “Ростислав”. Из всего экипажа спасся только один человек — лейтенант Аквилонов, стоявший на мостике.
