Ознакомительная версия.
С Галиной Улановой.
– А у вас никогда не было желания стать репетитором – опыт-то колоссальный?
– Тогда надо было бы сидеть на одном месте. А мне это скучно, я привыкла много ездить. Раньше, когда никуда не пускали, ездили по России. Я танцевала во всех маленьких городах. Плохо было, холодно, ноги мерзли, кривые доски. Ничего, танцевала.
О Кардене, Вознесенском и мифах– И вы по-прежнему любите селедку, черный хлеб…
– Это вкусно. Я уже говорила, что хлеб с маслом – лучшее, что придумали люди. Все мои привычки при мне. И кремы люблю, и пасьянсы раскладывать. Хотя изысканные вещи тоже интересно попробовать. Ношу всегда именно то, что мне нравится. Мне не кажется, что то, что модно, то и красиво. Это необязательно. Да и мода всегда меняется. Нельзя свой вкус менять каждый день!
– Но вы носите наряды от Кардена…
– У моего любимого Кардена фантастические силуэты. Небывалые. Как в свое время Боттичелли. Для мировой славы Кардена достаточно, что он первый сделал мини-юбки и черные колготки. Это до сих пор модно.
– А удается хоть иногда общаться с Карденом?
– Очень редко. Мы во Франции бываем раз в год, не чаще. А он очень много работает, несмотря на возраст. Работает и в Китае, и в Италии. Помогает восстанавливать Китайскую стену.
– Каким образом?
– Простым образом: деньги дает. Еще у него какие-то благие дела в Венеции. Он и там дает деньги на восстановление. Он вообще потрясающий человек. Необыкновенной души. Даже одно то, что он из своих бутиков никого не выгнал, ни разу. Даже плохих работников. По 30 лет у него работают. Он чувствует, что человек не очень хорошо справляется: или берет помощников, или дает другую работу. Но не выгоняет на улицу никогда.
– Сногсшибательно одеть красавицу мало, надо ее запечатлеть. А самые роскошные ваши снимки сделал…
– …Аведон. Он самый знаменитый был тогда в Америке. У него в Нью-Йорке была своя студия, он снимал всех знаменитых актеров. Самая известная, все ее знают, фотография Мэрилин Монро – это Ричард Аведон.
– А как к нему попала советская балерина?
– Через мою переводчицу, с которой приятельствуем до сих пор. Мы гастролировали в Нью-Йорке. Он был на спектаклях и попросил ее, чтобы она привела меня к нему в студию. Что она и сделала. А я и не знала, кто он. Она просто сказала: надо для «Вог» сняться. Его фотографии поместили и в журнале «Америка», который у нас выходил. С этого началось. А потом я ему позировала и в «Лебеде», и в «Ромео и Джульетте». Он меня очень много снимал.
– А кого вы еще считаете безумно талантливыми, великими?
– Вы думаете, их мало? К счастью, их не так мало.
– Вы дружили с Андреем Вознесенским, которого недавно не стало. Одни считают его гением, а другие – ничего особенного.
– Сказать «ничего особенного»… Можно этих людей искренне пожалеть. Артист – он сегодняшний, а художник, композитор, поэт – тут все решает время и только время. Современники могут ошибаться, а время объективно. В истории остаются только действительно великие люди. Я не сомневаюсь, что Вознесенский будет еще… не то что понят, а ему должное воздадут.
– Когда вы виделись в последний раз?
– Когда он был на презентации моего фотоальбома несколько лет назад. Он уже болел, но все-таки пришел. И нашел в себе силы очень тихо прочесть со сцены посвященные мне стихи. Потом я прочла это посвящение в вашей газете, очень мною уважаемой.
– Да, я помню: «Жизнь идет интерактивно: Майе Михайловне Плисецкой в мире – нет альтернативы»… А что питает ваш оптимизм?
– Не думаю, что я оптимист. Я реалист: что есть, то есть. А про оптимизм – анекдот. Мальчик-оптимист и мальчик-пессимист натыкаются на кучку, которую оставил на дорожке жеребенок. Пессимист говорит: паршивец, что наделал! А оптимист: ой, лошадка пробежала!
– А ваш любимый анекдот какой?
– Мно-о-ого! Причем почти все от музыкантов. От оркестрантов. Они очень остроумные. Кордебалетные тоже. Анекдот надо еще уметь рассказать: вот Ростропович очень хорошо рассказывал. Некоторые сами смеются, а он – именно на полном серьезе, тогда еще смешнее. А я вот не все рассказываю.
– Неприличные знаете?
– В основном.
– Почему всегда неприличные пользуются…
– Потому что смешно. Могу вам рассказать. Приходит человек. Стучит по столу: «Все! С сегодняшнего дня я хозяин в доме». Жена говорит: «Как так?» Теща: «Как так?» Он: «Хочу – отдаю зарплату, хочу – не отдаю!» Жена: «Как так?» Теща: «Как так?» Он: «И вообще, хочу – сплю с женой! Хочу – с тещей!» Жена: «Как так?» Теща: «А вот так!»
– А как вы относитесь к мифам о себе?
– Никак. Люди говорят, что хотят.
– Где грань между свободой и разнузданностью?
– Вы, знаете, воспитание. Человек, которому все было нельзя – он просто дорывается. Это тоже ненормально. У нас не то что плохо воспитывают. У нас вообще не воспитывают. Есть очень много передач, фильмов, которые прививают заведомо плохой вкус.
– Вы не жалеете, что так мало снимались в кино?
– Предлагали чаще всего неинтересное. Хотела сняться в «Пиковой даме», но ни черта не получилось: не нашлось у режиссера спонсоров. Он очень хорошо задумал, этот молодой режиссер. Он сделал фильм «Евгений Онегин»: я посмотрела и подумала: способный какой. И дала согласие на съемки. Но он не нашел денег.
– А желание сниматься было?
– Огромное. Я даже взяла пару уроков пения. И оказалось, что я могу спеть это низким голосом. Но не вышло. Очень обидно. А еще было любопытное предложение в «Тарасе Бульбе» – не в нынешнем фильме, в другом: роль той, кто приводит сына Бульбы к панночке. Тоже не получилось.
– А когда вы в последний раз танцевали?
– Новый, 2010 год мы встречали в Петербурге дома у Гергиева. У них очень милые дети. Я станцевала там осетинский танец, а красотка жена Гергиева подыграла мне на аккордеоне.
Плисецкая, Щедрин и Вознесенский дружили всю жизнь.
– Где ж вы научились?
– Там же, на вечере: сестра Гергиева показала мне принцип танца – как руки, ноги, а я стиль схватываю моментально. Я вообще очень люблю слово «стиль». Все плакали от восторга! А Щедрин был просто поражен.
– Надо было для истории это запечатлеть!
– Фотоаппарата не было.
– Я смотрю на вас с Родионом Константиновичем: оставаться в изумительной форме, иметь силы, чтобы жить такой напряженной жизнью! Многие молодые по духу – совершеннейшие старики. А у вас – кипучая энергия, вы носитесь по миру…
– Все люди разные: от организма зависит, от психики, от здоровья. Если ничего не делать, так скучно! Завянешь. Сейчас у меня масса интересов в связи со Щедриным, потому что подряд выходят его новые вещи. Это не значит, что мы не болеем. Мы не железные тоже. Но я счастливый человек. Сколько это продлится, никто не знает. Сейчас уже, наверное, не так много. Но сколько есть – столько есть!
Еще минута – и Плисецкая – Бетси Тверская – выйдет на съемочную площадку «Анны Карениной».
Пожелание Майи Плисецкой читателям «КП»:
– Я желаю нашим российским людям хорошо жить. Трудное желание. Очень тяжело это. Но это мое желание. Чтобы вы хорошо жили.
20 ноября 2010 г.
В честь Плисецкой в Париже зажгли Эйфелеву башню, а в Москве – подарили жар-птицу
Гала-концерт «Ave Майя», посвященный 85-летию Плисецкой, состоялся в минувший вторник в театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Организован праздник был Фондом имени Мариса Лиепы.
«Лишний» спрашивали еще у метро, у самого театра толкались перекупщики, смело предлагали билеты по двойной цене и не боялись прогадать! Зал театра был полон VIPами – министр культуры Авдеев, министр финансов Кудрин, первый вице-премьер Шувалов, сенаторы, депутаты, руководители телеканалов, артисты.
Знаменитый художник Борис Мессерер выглядел грустным и одиноким. Это и понятно – недавно он похоронил жену Беллу Ахмадулину. На всех юбилеях Плисецкой они дружно сидели вместе. А теперь вот один. Но не прийти на юбилей двоюродной сестры не мог.
А на сцене, конечно, звезды. Главный акцент был сделан на любимых партиях Плисецкой. Народные артисты России Николай Цискаридзе и Илзе Лиепа представили реконструкцию знаменитого балета Вацлава Нижинского «Послеполуденный отдых фавна»: здесь Плисецкая станцевала когда-то нимфу.
Ознакомительная версия.
