Прослушивание состоялось в субботу 26 июня 1954 года. Исполнение Элвисом «Без тебя» было не идеальным, но Филлипс разглядел в нем некую свежесть и не стал прогонять из студии, решив получше разобраться в его потенциале. Импровизированный сеанс звукозаписи продолжался несколько часов, Элвис пел подряд гимны, которые слышал на церковных собраниях, новые популярные шлягеры, образцы музыки кантри, отдавая явное предпочтение сентиментальному репертуару Дина Мартина, сумасшедшим поклонником которого он являлся. Когда Филлипс наконец отпустил его домой в конце дня, пообещав вскоре с ним связаться, Элвис ушел, полный надежд на будущее. Сэм был не так восторженно настроен, не слишком представляя, куда приткнуть начинающего артиста, оригинальность которого только-только начинала пробиваться. «Надо понимать, что тогда были сложные времена для такого маленького предприятия, как мое, — оправдывается он. — У меня было чувство, что со временем и с терпением я, возможно, чего-то добьюсь, но при всех сложностях, с которыми я столкнулся из-за „Сан Рекордз“, мне тогда было не до Элвиса».
Все решилось на следующей неделе. Для Элвиса она началась в трагическом ключе: он был потрясен кончиной двух членов группы «Братья Блэквуд». Певцы погибли 30 июня в авиакатастрофе, всего через две недели после триумфа их квартета на телевизионном конкурсе с самой большой аудиторией в Америке — «Артур Годфри ищет таланты». Эта новость ошеломила всю общину северных кварталов Мемфиса. В пятницу 2 июля в зале Эллис, где часто выступала эта группа, в память о погибших состоялся концерт, на котором присутствовало пять тысяч человек — по большей части белых, но также и многочисленных чернокожих, которых поместили на отдельной трибуне: в этом мире даже смерть отмечают двумя цветами.
В девятнадцать лет всякое соприкосновение со смертью неизбежно принимает романтический оттенок. Элвис не стал исключением из правила. После траурной церемонии он ушел в городской парк вместе с Дикси и провел там с ней полночи, сидя на скамейке и переживая утрату.
Следующий день тоже был насыщен событиями, но другого рода. После прослушивания Сэм Филлипс нашел время поговорить об Элвисе со Скотти Муром. Двадцатидвухлетний гитарист разрывался между химчисткой своего брата и музыкальным ансамблем в стиле кантри под руководством Дуга Пойндекстера, который во многом держался на нем. Мур вовсе не собирался всю жизнь чистить одежду и шляпы и намеревался добиться успеха благодаря своему таланту. Посещая студию Сэма Филлипса, он сумел уговорить его записать «Старлайт Ранглерс» Пойндекстера. Их единственный сингл под маркой «Сан» разошелся едва ли в трехстах экземплярах и не произвел фурора, однако Филлипс отметил для себя, как виртуозно владеет инструментом Мур.
Они несколько раз встречались за эту неделю у мисс Тейлор — в кафе по соседству с «Мемфис Рекординг Сервис». Каждый раз Скотти наводил разговор на того певца, о котором говорил ему Сэм, видя в этом способ утвердиться на фирме «Сан». Раздобыв координаты Элвиса, он тут же связался с ним в субботу 3 июля и назначил встречу у себя дома на завтра — День независимости. Обычно Элвис проводил праздники с семьей, но тот факт, что с ним говорили от хозяина «Сан Рекордз», отмел все сомнения.
На первую встречу Мур пригласил Билла Блэка — соседа, игравшего на контрабасе в «Старлайт Ранглерс». Оба музыканта не смогли скрыть удивления, когда Элвис позвонил в дверь и они увидели перед собой длинноволосого подростка в эксцентричном костюме, держащегося натянуто и неловко. «У него был розовый костюм, белые туфли и огромный чуб. Я думал, что моя жена сбежит через заднюю дверь», — вспоминал потом Скотти. Элвис явился с гитарой, и молодые люди сели репетировать втроем, Элвис напевал свои любимые песни. Скотти не удивился, услышав среди них недавние хиты Хэнка Сноу и Эдди Арнольда, двух звезд из мира кантри; зато его удивило, когда Элвис запел «Я прошу прощения», один из самых первых довоенных хитов Бинга Кросби. В 1951 году пластинка с записью этой песни в исполнении чернокожего певца Билли Экстайна разошлась миллионным тиражом. «Меня особенно поразило, какое невероятное количество песен он знает», — вспоминал Мур.
После нескольких минут размышления он предложил сосредоточиться на хите в стиле кантри Леона Пейна — «Я люблю тебя, потому что» («I Love You Bekause»). Элвис вернулся домой, Скотти позвонил Сэму Филлипсу, чтобы отчитаться перед ним о репетиции, и тот предложил ему встретиться в студии ближе к вечеру и поработать. Мур далеко не был убежден в достоинствах Элвиса, который показался ему слишком наивным и неопытным, но главное было не оборвать связи с Филлипсом. Со своей стороны, Сэм привык давать артистам освоиться в студии. «Для начала быстро прогоняли несколько отрывков, как на тренировке бейсбольной команды, — рассказывает он. — Выходят на поле, разогреваются, бросают мяч перед началом матча. В студии всегда царила очень непринужденная обстановка, что не мешало нам серьезно работать. Я всегда считал, что терпение — главное качество, чтобы раскрыть талант артиста и наилучшим способом использовать его творческое чутье».
Элвис ничем не отличался от певцов ритм-энд-блюза, которые побывали в студии «Сан» до него, и Филлипс в большей степени собирался руководить репетицией, чем записью, приняв, впрочем, меры, чтобы запись была, если вдруг выйдет что-то интересное. После нескольких бесплодных попыток с классикой американской поп-музыки «Огни гавани» Элвис и два аккомпаниатора попытали счастья с «Я люблю тебя, потому что». Одна версия следовала за другой — безрезультатно. В студии воцарилось чувство разочарования, и Филлипс предложил сделать перерыв, а потом продолжить.
В Мемфисе тогда стояла страшная жара, в студии без кондиционера было нечем дышать. Глотнув пару раз кока-колы, Элвис взял гитару и запел. Впоследствии Скотти рассказывал об этом так: «Мы даже не поняли, что происходит. Элвис начал петь, дурачась, Билл взял контрабас и заиграл так, как еще никогда не играл на моей памяти, а я присоединился к ним». Четвертый участник того вечера 5 июля, Сэм Филлипс, бросился к ним и спросил, что они делают. Все остановились, и Элвис объяснил виновато, что просто хотел разрядить атмосферу, передразнивая певца блюза по имени Артур Крудап, запись которого попалась ему в Тьюпело. Ко всеобщему удивлению, Филлипс попросил их начать все сначала и включил магнитофон. Записали несколько версий «That’s All Right» («Всё в порядке») — около десятка, пока, наконец, продюсер не получил то, что ему было нужно.
Филлипс никогда не отрицал роли случая в тот памятный вечер: «Я не ожидал, что Элвис знает песни Крудапа. Вы вспомните, он же пришел ко мне как специалист по балладам, и ни в одной из его предыдущих записей не было этого качества, этой энергии в чистом виде, которую я всегда выискивал у своих артистов ритм-энд-блюза. Обнаружить, что Элвис способен петь блюз с такой непосредственностью — это было чудом».
Чудо произошло, но его оказалось не так легко повторить. Филлипс сознавал, что у него есть удачная запись, но ему не хватало второй песни — для оборотной стороны пластинки, на которой он хотел выпустить «Всё в порядке». Когда воодушевление улеглось, все последующие попытки окончились провалом: атмосферу воссоздать не удалось, и все разошлись, назначив новую встречу на завтра. Через сутки они снова продолжили поиски вслепую, но волшебство испарилось.
Этими бурными сеансами завершается пролог карьеры и легенды Элвиса Пресли, невероятного блюзмена, движущей силы южной культуры с нарастающей притягательной силой.
Сэм Филлипс нутром чувствовал, что песня Пресли достаточно нова, чтобы наделать шуму, но как узнать, примет ли ее публика? Жизнь на Юге была основана на сосуществовании общин, но удачно ли выбран момент, чтобы проповедовать такое наложение культур? 17 мая того же года Верховный суд вынес приговор, который вновь поставил вопрос о сегрегации в школьной среде; дело Брауна против Департамента образования широко обсуждалось в газетах на Юге, возможно, это не самый удачный момент, чтобы начать раскручивать артиста, который поет блюз на музыкальной основе кантри и ставит энергетику негритянской музыки на службу смешанному репертуару. Реакция Скотти Мура на прослушивание «Всё в порядке» вечером 5 июля говорит о том, насколько рискованной была эта запись: «Люди нас линчуют, когда это услышат».
Вернон и Глэдис и не думали линчевать своего сына, а испытали чувство гордости, когда он вернулся со своей пластинкой. Поскольку проигрывателя в доме не было, его одолжили у соседей — Фрухтеров. Сэм Филлипс же несколько дней разрабатывал стратегию. Прежде чем пригласить троицу обратно в студию для записи второй песни, он предусмотрительно сделал два диска для Дьюи Филлипса — друга, соратника и однофамильца, который без лишних вопросов поставил «Всё в порядке» в своей радиопередаче в четверг.
