«Как насчет 'Эй, детка! Чака–чака'?» — я пытался помочь ему выйти из положения и извивался всем туловищем, подбадривая его, — «Давай, я покажу тебе: 'эээээй… чччака!!!'"
Несколько безуспешных попыток, похожих на шипение беззубой старухи «хеее… ша–ша», и я бросился ему на выручку: «Послушай, Даниель, оставь это! Пока достаточно! Я состряпаю из этого что–нибудь в стиле латино».
В глубине души я был невероятно разочарован. Я ожидал большего от Даниеля и его голоса. А в тот миг мне стало ясно: «из него никогда в жизни не выйдет второго Рики Мартина, в лучшем случае Мартин Рики. И не более того.
Отгадку головоломки, почему сеньор Лопес спел с таким скрежетом, я узнал по телефону несколько дней спустя.
«Угадай, где сейчас наш маленький дружок Даниель!» — такую викторину устроил мне Граф.
А я на это: «Что ты хочешь сказать? Где же ему быть?»
«Итак, как раз в этот момент он стоит в студии Фариана на Майами и записывает музыку в стиле латино», — по–дружески разболтал мне Граф.
Бац, и в точку. Это уж было слишком. Этого я понять не мог. Я потерял дар речи от разочарования. Не прошло и сорока восьми часов после того, как мы с Даниелем махали кулаками друг на друга, как он запихнул свою задницу в самолет, чтобы записать CD с Франком Фарианом.
А то, что он отправился именно к Франку Фариану, делало все еще ужаснее. Ведь для меня Франк — что–то вроде образца для подражания, герой минувших дней. Раньше, будучи маленьким незаметным продюсером, я мечтал о его успехе: хит номер один с «Бони М», хит номер один с «Милли Ванилли». Не было человека, более трудолюбивого, чем он. Настоящий трудоголик.
В 1985 году мы познакомились на Ибице, на съемках видео клипа Blue System «Love Is Such A Lonely Sword». Я весь день сидел на вертящемся табурете в холодной воде и играл на горящем рояле. Потом мы были приглашены к Франку на веселую горячую «круговую чарку».
Когда мы пришли, у него уже сидело два человека: слева — его подружка Милли. Особые приметы: а) огненно–рыжие волосы б) белоснежная кожа в) доброе сердце, которое легко прощало, если ее золотцу случалось поупражняться в пении с парочкой молоденьких мулаток.
Справа — модератор «Формулы 1» Кай Бекинг, похожий на Toмacа Фритча в молодости, так вот этот Кай с первой секунды стал для меня что соринка в глазу, потому что а) он был слишком красив и б) он явно понравился Наддель.
Я первым делом позволил себе выпить пивка.
Прикончив еще три бокала пива и пять шампанского, я обнаружил острую потребность приласкать кого–нибудь (как всегда, когда я напьюсь). А раз уж Наддель все время сидела рядом с этим глупым Каем, я прихватил в утешение Милли, вытащил ее на свежий воздух, и мы немножко подвигались.
Наддель все это совершенно не интересовало: краем глаза я мог видеть, как они с Каем сидели в своем углу и хихикали, словно два влюбленных подростка.
Я не из тех мужчин, которые подходят и заявляют: «Говорите громче, мне же ничего не слышно!»
Но все же с того момента у меня начало портиться настроение. Я размышлял, может ли предположительно Наддель с этим, ну, и вообще… Но нет, Дитер, она же любит тебя — пытался я сам себя успокоить.
О, да… о ведь никогда нельзя знать наверняка, говорил другой голос в моей голове. Может, и не любит…
Десять минут размышлений — и я вернулся в то же состояние, из которого пытался выйти: я неистово ревновал.
Я был вне себя от бешенства, как вдруг поймал глазами сердитый взгляд Фариана: Ах, ты, свинья, ты лапал мою подружку! — эти слова можно было прочесть в его глазах. Это потрясло меня еще сильнее. Я хочу сказать, я скорее стал бы педиком, чем отбил бы девушку у бедного, стареющего, обнищавшего друга. Остаток вечера я только пил.
Было шесть часов утра, когда мы с Наддель снова оказались в нашем отеле. С нами был Бекинг, старый скользкий угорь. Совершенно случайно он проживал в том же самом отеле. В стельку пьяный, я сказал: «Я не пппоеду на лифттте, я пойду пппешком!» Я предпочел бы сдохнуть, только бы не стоять в тесной кабине рядом с этим Бекингом.
В тот же миг Наддель с Каем — ррраз! — вошли в лифт и крикнули мне через плечо: «Пока, Дитер! Увидимся наверху!»
Я первым поднялся на пятый этаж. После множества неудачных попыток мне удалось, наконец, открыть дверь. С тяжелой головой я повалился на кровать и — хрррр! — моментально уснул.
В пол–седьмого я проснулся, потому что кто–то стучал в дверь номера — Наддель.
«Ччччерт возьми», — у меня заплетался язык, — «гггггде ты была?»
«Да», — ответила она с готовностью, — «Кай и я… мммы… застряли в лифте…»
Я по сей день не знаю, что там где застряло. Во всяком случае, между нами разгорелась грандиозная дискуссия, которую Наддель закончила очень просто — она улеглась в постель и уснула.
Но вернемся к сеньору Лопесу: не говоря уже о том, что его новый диск противоречил всем договорам, заключенным с РТЛ, это было огромным свинством по отношению к другим финалистам «Суперстар». Ведь им так долго приходилось ждать выхода своих собственных дисков, ждать, пока пластинка победителя не пробудет на рынке полгода. Чтобы не оспаривать его первенство. Даниеля, казалось, это не колышет. Они с Франком решили тайком собрать сливки с «Германия ищет суперзвезду». Не считаясь ни с чем.
Кажется, теперь стало ясно, почему Даниель не мог прощебетать «ун, дос, трес!» Почему он вообще пел так плохо, что запись с ним никуда не годилась. Заранее подготовленная игра. Он хотел сохранить себя для Фариана. Ведь речь шла об эксклюзивном альбоме.
Какое малодушное коварство. Вот он смотрит мне в глаза и говорит: «Мы лучшие друзья на всем свете! Давай работать вместе следующие десять лет!» — и ровно через семьдесят два часа он, быть может, говорит то же самое Франку Фариану.
Позднее я узнал, что Франк Фариан расставил свои обычные сети: забрал татуированного Лопеса из аэропорта на роллс–ройсе стоимостью в двести тысяч евро. Потом отвез его в студию стоимостью в миллион евро. Потом принялся в красках рассказывать, что он сделает из него не Рики Мартина «Ун, дос, трес!», а Энрике Иглесиаса «Ах, оооо, ах!»
Тремя годами раньше они, кстати, уже пытались записать вместе альбом, и порядком обожглись на этом. Супер–альбом пожелали купить ровнехонько восемьсот человек.
Новый альбом «For you» обещал им грандиозный успех. Франк был так уверен в себе, что велел сразу наштамповать шестьсот тысяч дисков (начинать с такого количества отваживается разве что Мадонна). И он сразу же (что совсем не принято) принялся снимать видео для каждой новой песни в альбоме (семьсот тысяч евро).
Кроме того, он дал объявление в «Бильд», которое заняло целую страницу (еще двести пятьдесят тысяч евро). Итого расходов: один целых два десятых миллиона евро.
Мотивация Даниеля вполне ясна: он хотел легких денег. Фариану, в свою очередь, хотелось доказать, что он самый лучший и самый умный продюсер на всем белом свете. И оба хотели отомстить РТЛ. Даниель за то, что он вылетел. Франк за то, что его не пустили в жюри «Германия ищет суперзвезду». Ведь он купил за пятьсот евро права на немецкое название «Поп–идола». Чтобы предложить РТЛ следующую сделку: дорогие друзья, вы можете использовать название, на здоровье. Но! Я хотел бы сидеть в жюри. Не будет меня в жюри — не будет у вас названия.
Такие методы в стиле Дикого Запада РТЛ, конечно, не по душе. «Мы не дадим прижать себя!» — пояснил Герхард Цейлер и перекрестил передачу в «Германия ищет суперзвезду».
Впрочем, из этих мыслей о мести ничего толком не вышло: первый же сингл «Shine on» уже через пару недель беззвучно пошел ко дну. Второй «I love you more than yesterday», тот вообще лишь одну неделю продержался на сотом месте, а потом вылетел из чартов. В конце концов Фариану пришлось забрать назадпятьсот семьдесят тысяч дисков. Теперь на них разве что посидеть можно. Потому что их в конце концов растерли и переплавили на садовые скамейки для Словакии.
От моего милого Даниеля я получил к настоящему времени десятки СМС: «Мы не могли бы увидеться, Дитер?» — «У тебя не найдется времени для встречи, Дитер?» — «Давай поговорим, Дитер!»
Вот мой ответ:
Неверное решение, Даниель! Глупо ты поступил. Проспал свой шанс (в прямом смысле слова). Удачи в будущем. Но без меня.
2003
Даниель Кюбльбек или быстрое вытирание бедер
Когда Даниель впервые предстал перед жюри «Германия ищет суперзвезду», я вдруг подумал: «Поет он — так себе. Но какое шоу! В нем что–то есть. Только вот что?»
Нам на кастинге попалась талантливая ни на что не похожая птичка. Истинный уникум. Человек с хорошим голосом, но не умеющий петь. Личность, достойная познания. Легкомысленный клоун. В общем, мы велели ему явиться на повторное прослушивание. Ну, вроде как: потом посмотрим, что у него еще есть. Тогда мы и не догадывались, сколь важным станет Даниель для «Германия ищет суперзвезду»…
