«Хочу кое-что сказать о катастрофических бизнес-просчетах и о провалах на рынке, — говорит он с кривой усмешкой. — Они заставляют тебя вернуться домой, чтобы пересмотреть систему ценностей, и в то же самое время они дают тебе свободу заниматься творчеством, не заботясь о коммерческих успехах.
Я также обнаружил, что закон интересуется не столько моральной стороной дела, сколько сухими фактами на право собственности, обращаясь с названием «Pink Floyd», как если бы это был «Макдоналдс» «Боинг»! Как к человеку у меня нет никаких претензий к Дэйву Гилмору, преследующему свои собственные цели. Просто меня оскорбляет идея Дэйва продолжить свою сольную карьеру, выдавая себя за «Pink Floyd»!»
Гилмор же — полная противоположность своему врагу, как по внешнему виду, так и во мнении. Круглолицый, улыбающийся, с фигурой, как у плюшевого медведя, он излучает дружелюбие, пока его пронзительные глаза не нащупают слабое место собеседника. С этого момента его улыбка становится фальшивой, а речь наполняется сарказмом.
«Я не разделяю роджеровское чувство раздражения к окружающему миру, — презрительно усмехается он, общаясь со мной вечером в гостиничном номере в Провиденсе, штат Род-Айленд, незадолго до очередного гастрольного концерта. — Если бы я разделял его чувства, мы бы пришли к согласию в нашем споре. В то время как Роджер действует молча и изолирует себя, я нашел в себе силы взвалить на плечи огромный груз работы в прошлом году. Так же как он, я самостоятельно сделал несколько сольных пластинок, но я ничего ни от кого не требовал, когда их делал. Допустим, я мало сделал для «Pink Floyd» в прошлом, но я был вынужден подчиняться Роджеру. А теперь бедный парень потерял свою власть!»
Может быть. Однако Дэвид Гилмор говорил совсем другое, когда его сольное будущее казалось ему более ярким.
«Роджер приходит с концепциями — он мозговой центр группы, он больше сидит дома, сочиняя для «Pink Floyd», — жизнерадостно рассказывал Гилмор журналу «Rolling Stone» в 1978 году, когда вышел его альбом «David Gilmour». — У нас хорошие отношения. Я знаю, что вношу в наше звучание, и ему это известно тоже. Он не навязывает нам свои идеи. Я использую столько своих идей, сколько хочу. Группа использует больше моей музыки, если я сочиню ее».
Гилмор показал, на что он способен, сочинив свою собственную музыку для сольных альбомов «David Gilmour» и «About Face» (1984), но оказалось, что их купили только самые фанатичные поклонники «Pink Floyd». После неуспеха своего второго сольного альбома он начал настаивать на продолжении работы группы.
«Здесь история делает омерзительный поворот, — заявляет Уотерс, — и после долгих раздумий о грязи и кучи лжи, которые эта банда заговорщиков на меня вывалила, я сейчас собираюсь обнародовать сухие, суровые и бесспорные факты. Пожалуйста, оцени объективно то, что каждый из участников конфликта будет тебе рассказывать».
Первое разоблачение, которое делает Уотерс, касается Боба Эзрина, сопродюсера альбомов «The Wall» и «А Momentary Lapse Of Reason», который должен был продюсировать и альбом «Radio KAOS».
«Да, правильно, — говорит Уотерс, энергично кивнув. — Мы встретились с ним в Нью-Йорке в феврале 1986-го. Это было после того, как Гилмор в течение года разглагольствовал о том, что как бы это было умно — снова возродить «Pink Floyd» в каком-нибудь приличном виде, — а я все время отвергал это жульничество. Итак, я встретился с Эзрином и дал ему кассеты с материалом «Radio KAOS», над которым работал. Он сказал, что заинтересован в продюсировании этого альбома. Мы договорились вместе работать над «KAOS» и начать работу в Англии 16 апреля 1986 года».
Прибыв в Англию в первых числах апреля, Уотерс обнаружил, что не может дозвониться Бобу Эзрину.
«Я нигде не мог его найти, — говорит Уотерс. — Потом, за десять дней до начала английских «КАOS»-сессий, я ухитрился поймать его рано утром у него дома. Он поднял трубку, испугался, обнаружив меня на другом конце линии, и выпалил: «Моя жена говорит, что она разведется со мной, если я уеду работать в Англию!» Я был ошеломлен. Я сказал: «Разве ты не мог сказать мне это три месяца назад?» Я был в шоке, а через минуту после разговора с Эзрином моя жена Кэролайн сказала мне: «Держу пари, он будет продюсировать пластинку лже^^^ Floyd», которой жаждет Дэйв». Все, что я мог ответить, это сказать: «Не могу поверить, что он сделал это». Через неделю я узнал, что его действительно наняли делать диск «Pink Floyd».
После моего изложения уотерсовских обвинений Боб Эзрин говорит: «В феврале 86-го я находился в Лос-Анджелесе, работая над альбомом Рода Стюарта, когда Роджер позвонил мне из Лондона. Я на два дня прервал работу по настоянию Роджера, и мы оба полетели в Нью-Йорк поговорить о «KAOS». Когда я встретился с Роджером, я сказал, что хочу делать этот альбом, но я инстинктивно почувствовал, что Роджер будет слишком неуступчивым и упрямым в отстаивании своих позиций в этом проекте. Поверь мне, я знаю, каким упрямым может быть Роджер, ведь я делал с ним «The Wall».
Понимаешь, Роджер был слишком упрямым насчет того, когда и где он хочет работать над диском «KAOS». У меня пятеро детей, и он хотел, чтобы вся моя семья перебралась в Лондон минимум на три месяца. Моя жена была против этого, поскольку она считала, что это нарушит график учебы наших детей. И поэтому после того, как я взвесил все «за» и «против», я использовал свое право потенциального наемного работника и отказался. И только спустя месяц ко мне обратился Дэйв Гилмор с просьбой о продюсировании проекта «Pink Floyd». Я не общался с Дэйвом со времени работы над его альбомом «About Face».
В таком случае почему, отказавшись в интересах своей семьи от трех месяцев пребывания в Лондоне по предложению Уотерса, Эзрин согласился провести там почти семь месяцев, записывая с Гилмором «A Momentary Lapse Of Reason»?
На том конце линии — длинная пауза. «Дэйв не такой, как Роджер, — наконец отвечает Эзрин. — В то время как Роджер думал только о том, чтобы график работы был удобен его семье, Дэйв предложил работать по более гибкому календарному плану, который учитывал бы школьные расписания как его, так и моих детей. К тому же Дэйв сам прилетел в Лос-Анджелес, чтобы заполучить меня и проиграть мне свои рабочие пленки, а не требовал, чтобы я прилетел к нему».
Доводы Эзрина звучат довольно неубедительно для много времени проводящего в разъездах ветерана, чья студийная работа регулярно связана с такими капризными личностями, как Элис Купер и группа «Kiss». Однако, взяв его слова под сомнение, мы движемся дальше, выясняя, насколько честно в творческом плане создавался альбом «Lapse Of Reason». Гнев Роджера Уотерса, если вы помните, был вызван утверждением Гилмора в «Rolling Stone», что, «записывая эту пластинку, мы ни разу не сказали: «Она звучит не слишком по-флойдовски. Сделаем ее более флойдовской». В ответ на это Уотерс заявляет, что именно Боб Эзрин был тем человеком, который забил тревогу в середине «Lapse»-сессий «После четырех-пяти месяцев непрерывной работы с Гилмором и компанией, — говорит Уотерс, — Боб разговаривал с Майклом Каме-ном, делавшим оркестровые аранжировки на пластинке «The Wall», a также продюсировавшим мой первый сольный альбом «The Pros And Cons Of Hitch Hiking». Боб сказал ему, что песни получились абсолютно никакими: без смысла, без души, без взаимосвязи». Майкл Камен, отказавшийся от участия в начале этого проекта, подтверждает уотерсов-ский рассказ о разговоре с Эзрином.
«Эзрин был в очень подавленном состоянии, — говорит Уотерс, — он взял кассету с записями к себе домой в Энцино, там на нее наткнулся его сын Джош, который послушал ее со своим другом. Оба подростка пришли в ярость, и Джош сказал Эзрину: «Папа, это не «Pink Floyd»!»
Затем произошло следующее. В октябре-ноябре 86-го у Боба Эзри-на, Дэвида Гилмора и главы «CBS Records» Стефана Ралбовского состоялась конфиденциальная встреча — завтрак в «Langan's Brassene», в знаменитом лондонском бистро, что на Hampton-Cort, во время которого и Эзрин, и Ралбовский сказали Гилмору: «Эта музыка, мать твою, не звучит как музыка «Pink Floyd»!» А по словам Дэйва, они потратили на ее запись 1,2 миллиона долларов!»
Возвращаемся к Бобу Эзрину. Соответствует ли действительности рассказ Уотерса об этой секретной встрече?
«О боже! — в смятении говорит Эзрин. Затем с дрожью в голосе продолжает: — Просто удивительно, как Роджер узнал, что у нас была эта встреча! Ладно, я подтверждаю; для меня целью этой встречи было сказать Дэвиду, что та музыка, которую он записал до этого, не соответствовала стандартам «Pink Floyd». Погоди-ка, я сформулирую иначе: я сказал Дэвиду, что музыка не соответствует нашим стандартам для проекта «Pink Floyd» и что мы должны начать все заново. Дэвид не упрямился и согласился сделать это. Но то удивительное обстоятельство, что Роджер заделался детективом, чтобы узнать об этой встрече, говорит о том, что наш разговор о музыке… э, ушел в далекое прошлое. Мы больше не говорим о музыке! Мы говорим о процессе создания альбома «Lapse Of Reason», а также о том, что Роджера там не было».
