353
23 и. Соллертинский, т 1
модернизированные с помощью модных философских теорий, и т. д. Не говорю уже об общих предпосылках: о начавшемся распаде буржуазно-эстетической культуры, об отрыве оперного искусства от народных корней, о преобладании трагических конфликтов в творчестве романтических композиторов в связи с их общей оценкой капиталистической действительности и т. д. Послебетховенское поколение композиторов не сумело унаследовать от творца Девятой симфонии его героический несокрушимый оптимизм. В их творчестве мы чаще найдем потрясающие воплощения трагических противоречий — в «Фауст-симфонии» Листа, «Тристане» и «Гибели богов» Вагнера, Четвертой симфонии Брамса, в «Силе судьбы», «Отелло» и Реквиеме Верди, в «Манфреде», «Патетической симфонии» и «Пиковой даме» Чайковского — вплоть до трагических взлетов, эпилептической напряженности и суровой скорби грандиозных симфоний Густава Малера — этих философских поэм в звуках. У того же Малера смех часто оборачивается гневным сарказмом: вспомним язвительные скерцо его Второй, Четвертой, Шестой, Седьмой симфоний.
И все же оперная литература XIX века дает несколько замечательных партитур комического жанра. Это вдохновенный «Бенвенуто Челлини» Берлиоза с его красочными картинами буйного масленичного карнавала в Риме, с уморительной патомимой «Царь Мид ас или Ослиные уши», разыгрываемой на площади уличными комедиантами с участием Арлекина, Паскварелло и других. Однако, при всех блестящих юмористических эпизодах, основная тема оперы серьезна: это тема о художнике-творце и художник е-кро-пателе, решенная на противопоставлении двух героев оперы — Челлини и его соперника Фьерамоски. Эту антитезу, как и всю концепцию «Бенвенуто Челлини», впоследствии почти целиком вберет в своих «Нюрнбергских мейстерзингеров» Вагнер.
Далее — это «Проданная невеста» Сметаны — гениальная партитура, построенная на богатейшем чешском фольклоре, с живым действием, остроумнейшими музыкальными характеристиками и подлинно народным юмором.108 Эт° — уже упоминавшиеся «Мейстерзингеры» Вагнера, сочный
юмор которых заключен, однайо, в чересчур массивную оркестровую оправу и отяжелен размышлениями центрального героя — Ганса Закса 0 «безумии, охватившем мир», и «суете всего земного» — совершенно в духе Экклезиаста или пессимистической философии Шопенгауэра. Зт°> наконец, «Фальстаф» Верди — последний его театральный опус и в то же время первая его комическая опера (если исключить раннюю, потерпевшую фиаско — «Король на час»), «Фальстаф» изумительно завершает ту линию развития комической оперы, в начале которой мы встретим «Севильского цирюльника» Россини. От «Фальстафа» же протягиваются нити к единственной примечательной итальянской комической опере XX века — язвительно-остроумному «Джанни Скикки» Пуччини. - ^
4
Комическое в русской классической опере — особая тема, которая не умещается в рамках музыкально-комедийного жанра. Великолепные комические эпизоды мы найдем в опере и былинно-фантастической (бесподобный Фарлаф в «Руслане и Людмиле»), и героико-эпической (Скула и Ерошка в «Князе Игоре»), и историко-трагедийной (Варлаам в «Борисе Годунове»). Сочными юмористическими деталями расцвечены многие оперы Римского-Корсакова (например, «Сказка о царе Салтане»).
Наиболее выдающиеся русские комические оперы в сюжетном плане связаны с Гоголем (тогда как вся русская «серьезная опера» развивалась под знаком Пушкина). Правда, центральные произведения Гоголя — «Ревизор», «Мертвые души» остались вне поля внимания композиторов (если исключить хоры Кастальского на отрывки из «Мертвых душ»,— «Русь», «Тройка»,— сочинения, написанные вне контекста всей гениальной гоголевской поэмы и потому в значительной мере стилистически обессмысленные). Зато русские композиторы широко использовали «Вечера на хуторе близ Диканьки». На этом сюжетном фоне возникают одна за другой известные оперы Чайковского и Римского-Корсакова с их лирическими украинскими пейзажами, поэзией морозной рождественской или теплой майской ночи, с их лирическими ариозо. Стилистически наиболее близка гоголевской манере повествования «Сорочинская ярмарка» Мусоргского с ее острыми речевыми характеристиками: такова знаменитая сцена Хиври и бурсака-поповича, изъясняющегося елейными интонациями дьячка или псаломщика.
То обстоятельство, что в русской опере второй половины XIX века акцент был сделан на «Вечерах на хуторе близ Диканьки»,— нас не должно удивлять: Чайковского и Римского-Корсакова влекли лирические ландшафты, добродушный юмор и чудесная фантастика ранних гоголевских повестей. Чтобы подойти вплотную в опере к миру чиновников, купцов, разночинцев, «бедных людей»,— были потребны иные интонации. Они намечались у Даргомыжского в «Титулярном советнике» (психологический мотив гоголевского Поприщина), в «Червяке»... Но Даргомыжский прошел мимо Гоголя: в опере его влекло к пушкинскому стиху. И только Мусоргский сумел найти подступ к гоголевскому реализму — и в незавершенной «Сорочинской ярмарке», и — еще раньше — в новаторско-экспериментальной «Женитьбе», где упор был сделан на бытовые характеристики персонажей и омузыкаливание обычной разговорной речи. Правда, и «Женитьба» осталась недописанной: Мусоргский понял, что его тогдашний метод омузыкаленного говорка грозит натуралистическим тупиком. Понял и повернул на более широкий путь — к трагедийному «Борису». Преждевременная смерть Мусоргского на койке Николаевского военного госпиталя, не дала осуществиться многим творческим планам. Кто знает, быть может, гениальный создатель «народных музыкальных драм» стал бы и основоположником русской комической оперы: жанрово-бытовой и сатирической? О том, что предпосылки были налицо, красноречиво говорят не только неоконченные «Женитьба» и «Сорочинская ярмарка», но и вокальные опусы: романсы и «народные картинки» — «Озорник», «Козел», «Семинарист» и многие другие.109
о
5
Композиторы наших героических дней неустанно работают над великой задачей — созданием советской оперной классики. Число советских опер неуклонно растет. Иные из них отмечены печатью крупного композиторского таланта и значительного мастерства.
Одной из предпосылок для успешного решения задачи — создания советской оперной классики является богатство жанров. Нам нужны и большие героические полотна, и хорошие лирические оперы, нам нужна и советская комическая опера. В ней тоже будут свои разновидности: опера жанрово-бытовая, опера, построенная на увлекательной авантюрной интриге, опера сатирическая и т. д. Смех — могущественное оружие, и мировая музыка на своем историческом пути, как мы пытались показать, неоднократно им пользовалась. Советские композиторы не создают свои оперы на пустом месте: они творчески осваивают все мировое музыкальное наследие. В их поле зрения (точнее — слуха) должны войти и охарактеризованные нами выше великие мастера комической оперы, борцы за реализм, в выработке принципов которого комическая опера сыграла столь почетную роль. Можно многому научиться не только у «музыкального Прометея» — Бетховена, но и у «лебедя из Пе-заро» — сладкозвучного и брызжущего остроумием Россини. Нам нужен не только советский «Фиделио», но и советский «Севильский цирюльник». Не должен быть оставлен без внимания и великолепный опыт музыкальных комедий в оперных театрах наших братских республик...
ШЕКСПИР И МИРОВАЯ МУЗЫКА 1
Кто музыки не носит сам в себе,
Кто холоден к гармонии прелестной,—
Тог может быть изменником, лгуном,
Грабителем: его души движенья Темны, как ночь, и, как Эреб, черна Его приязнь. Такому человеку Не доверяй...
