Журнал «Российский колокол» № 5–6 2015
Дорогие друзья! Вот и вышел новый номер журнала «Российский колокол» № 5–6. Вы можете насладиться разнообразием авторов, представленных в нем.
В связи с этим хотелось бы задать своего рода риторический вопрос – хорошо ли, что все авторы разные и пишут в различных направлениях?
Каждый ответит по-своему. Тот, кто любит фантастику, не станет читать любовный роман, а ценитель исторических хроник – юмористическое фэнтези. Нет, бывают «всеядные» читатели, но большинство все-таки делятся на любителей одного-двух жанров.
Но бывает такая литература, мимо которой не может пройти даже ценитель одного-единственного жанра. Эта литература называется «настоящей», «талантливой», «искренней». Даже самый закоренелый любитель, как это сейчас называется, «action» – быстро сменяющихся, активных действий, не откажется от качественно написанного романа-размышления, особенно если он совпадет с его внутренним миром и устремлениями.
Именно в нашем журнале вы найдете таких авторов. Кто-то по-хорошему удивит вас, кто-то заставит смеяться, кто-то подтолкнет к новым приятным переменам в жизни.
Показатель для настоящего писателя – отклик в душах читателей.
Приятного чтения!
Юлия Поселеннова – шеф-редактор
журнала «Российский колокол».
Драматург, сценарист. Обучался в Литературном институте им. А.М. Горького. Лауреат премий «Дебют» и «Новая драма» за пьесу «Соколы». Участник фестиваля драматургии «Любимовка», международного семинара для драматургов театра Royal Court в Лондоне. Постоянный автор московского театра «Гоголь-центр», автор текстов к спектаклям «Метаморфозы», «Сон в летнюю ночь», «Девять». Автор пьесы «Идиоты» по фильму Ларса фон Триера, участвовавшей в Авиньонском фестивале (реж. Кирилл Серебренников). Соавтор сценария фильма «Дирижер» Павла Лунгина. Колумнист журнала GQ.
© Dovlatovfest
Комедия для детишек и взросленьких
Действующие лица:
Котенок
Мышонок
Лисичка
Белочка
Зайка
Медвежонок
Журавлик
Тигруля
Совенок
Ёжик
Тридцать седьмой муравьишка
Мальчик
Рассказ Котенка
Котенок. Я последний из выживших. (Пауза). Я должен рассказать об этом. В конце концов, это касается не только меня.
Нас было пятеро, не считая мамы. Трое братьев и две сестрички. Все братья были черными как я, а сестры – беленькими. Мама родила нас в коробке, которую нашла накануне, пробравшись через вентиляцию в комнату. Она была теплой и безопасной. Так казалось…
Там было темно и тепло. Главное, тепло. Потом в комнате вдруг загорелся свет: открылась дверь и вошли двое. Люди.
Один сказал другому:
– Это что там такое? Пойди посмотри.
Он подошел, посмотрел и сказал:
– Там кошка окотилась.
– Как, прямо здесь, в архиве? Ох, как же нам влетит от главврача. В больничном архиве завелись котята!
Они ушли и погасили свет. Было по-прежнему тепло, но уже не так безопасно. Поэтому мама взяла нас за шкирки и унесла обратно в вентиляцию. Она решила переждать там.
Мы видели оттуда сквозь решетку, как в комнате снова загорелся свет, вошли те двое и еще какая-то. И мы все почувствовали усиками, хвостиками, шкурками, что она – злая.
– Вы представляете, какой это скандал, если узнают, что у нас тут котята? Куда они делись? Их нет!..
Они стали говорить, что нас нет, но мы где-то прячемся.
– Надо включить вентиляцию, – сказала злая.
Мы не поняли, что это такое. Мы не знали, что вентиляция – это место, где мы сидим. Мы узнали это, когда вдруг подул ветер, похолодел воздух. Мамы не было, она ушла ловить мышек, а холодный воздух дул все сильнее.
Я был самым крепким, у меня уже прорезались глазки, поэтому я вылез из тряпки, где мы лежали, и пошел искать маму.
Я нашел ее. Она лежала в какой-то лужице, а рядом с ее лицом был пахучий шарик. Мама была мертвой. Шарик был ядовитым. Тогда я это не сразу понял, поэтому толкал маму лапами, кусал ее ухо, но она не поднималась. Шарик был очень ядовитым.
Наверное, я долго пытался ее разбудить. Когда я вернулся к тряпке с братьями и сестрами, они тоже были мертвыми. Они замерзли и были холодными, как и мама.
Когда я уходил по трубе из больницы, где нас убили, я слышал, как кто-то плачет. Это плакал какой-то мужчина-человек, мать которого замерзла в палате этой больницы. Неужели мы им так мешали? Если они решили заморозить и нас, и себя?
Наконец я вышел из трубы и снова шел, шел. Не знаю, сколько. Не помню, что я кушал… Помню, но не буду говорить. Поэтому, когда я увидел зверят, которые так мирно сидели на лужайке и кушали что-то хорошее… Я… Мама, мамочка, братики и сестрички, почему я не могу угостить вас? Посмотрите, как красиво!.. Мамочка!
Встреча со зверятами
Котенок видит перед собой зеленый луг, на котором сидят зверята. Он подходит к ним и, обессиленный, падает на травку рядом с Белочкой.
Белочка. Ой!
Зверята. Ой!
Белочка. Ой-ой! Кто это? Что это?
Зайка. Медвежонок, сделай же что-нибудь!
Медвежонок. А почему я?
Зайка. Ты же самый сильный!
Медвежонок. Но не самый умный. Самый умный пошел за кустик.
Лисичка. (Встает.) Я срочно позову Мышонка. (Убегает.)
Котенок поднимается.
Котенок. Вы едите?
Белочка. Мы… Мы пьем чаёчек.
Котенок. Дайте мне… пожалуйста.
Белочка. Конечно, угощайся.
Котенок жадно ест еду со скатерти. Белочка вынимает веер и обмахивается.
Котенок наедается.
Котенок. (Белочке). Что, я так воняю?
Белочка. Ах, ну что вы. Вы очень хорошо пахнете всем своим черным цветом. (Подпрыгивает.) Мышонок!
Увидев Мышонка с Лисичкой, все зверята бегут к нему.
Мышонок. Так-так, у нас, кажется, гость.
Котенок поднимается, облизываясь.
Мышонок. Уж не на мой ли счет вы облизываетесь, сударь?
Котенок. Никак нет, уважаемая крыса.
Медвежонок. А ты чего ругаешься?
Мышонок. (Делает примирительный жест.) Уважаемая кошечка может просто не знать, что в нашем лесу я называюсь Мышонком.
Котенок. Уважаемый Мышонок может не знать, что я являюсь не кошечкой, а котом. Но не будем ругаться, тем более ваши друзья меня хорошо покормили и я должен быть вам благодарен.
Мышонок. (Подходит ближе, смотрит на скатерть.) В другой раз я бы подумал, что это ты, Медвежонок, здесь все опустошил. (Котенку.) Но вижу, что это вашего рта дело. (Улыбаются друг другу.)
Мышонок. Что же привело вас в наш лес? (Зверятам.) Но прежде чем котенок ответит, давайте сядем в дружелюбный кружок.
Зверята садятся в круг.
Белочка. (Шепотом Медвежонку.) Ты сядь, пожалуйста, рядом с ним.
Медвежонок. Я боюсь.
Белочка. Ты большой, он тебя не тронет.
Медвежонок. Ой, страшно.
Белочка. (Котенку.) Разрешите, я возьму свою сумочку. Она рядом с вами.
Котенок. Конечно! Вот она! Вы так убегали, что забыли ее на травке.
Белочка берет сумочку и отсаживается.
Мышонок. (Котенку.) Так что же привело вас в наш лес?
Белочка. А-а-ай! О-о-ой!
Белочка подпрыгивает, бросив сумку, и плачет.
Зверята. Что случилось? Что случилось?
Белочка. Я хотела взять из сумочки зеркальце, а там… там…
Мышонок. Что же там, белочка?
Белочка. Не могу сказать. (Обмахивается веером.) Но оно пахнет еще хуже, чем этот…
Мышонок встает и идет к сумочке, переворачивает ее. Из сумочки на травку падает какашка.
Зверята. Какашка!
Мышонок. Так! Нельзя этого говорить вслух!
Медвежонок. Прости, Мышонок, но она так шлепнулась…
Мышонок. (Котенку.) Позвольте спросить, не ваше ли это?
Котенок. Чего?! Свои какашки я закапываю в землю, а не делаю белкам в сумки.
Мышонок. (Морщится.) Вы не могли бы говорить как-нибудь по-другому?
Медвежонок. У нас в лесу так не принято.
Лисичка. Мой вам совет: сюсюкайте.
Котенок. Что? Как это?
