Полет тапка над Зулкибаром - Марина Владимировна Добрынина

Дуся

Я строчила на компе очередное безобразие. А вы что думали — шедевру я набивала? Как бы не так! Это было самое настоящее безобразие на двадцать страниц мелким почерком, которое мне в конце рабочего дня торжественно вручил шеф, с пафосной речью о том, что, мол, труба зовет и дело срочное, к утру надо. Одним словом, возрадуйся, Дуся, вот тебе задание, чтобы вечерком дома не скучно было. И забудь даже думать о своих планах сходить на йогу, а также на танец живота, благо оба этих занятия в одном клубе проходят в двух шагах от твоего дома. Прозрачный намек на премию убедил меня планы пересмотреть. Так что сидела я дома и строчила эту "нетленку", то есть доклад о проделанной за последний квартал работе, который начальство весь день лично своими руками писало, а я вот теперь разбирала эти каракули и с тоской поглядывала в окно.

А из окна ой как хорошо видны твои "подружки" — бегемотицы спешащие в клуб, которые так же, как и ты, два раза в неделю гнут свои многострадальные тушки на йоге, а многие, как и ты, опять-таки, после йоги бегут трясти телесами на уроке танца живота. Да, полезная штука — танец живота — блескучие одежды, монетки на толстых попах "подружаек" позвякивают, и ты такая стройная рядом с ними, с полным отсутствием присутствия попы и с не особо впечатляющим намеком на грудь… где тоже монетки шевелятся. Ой, тоска зеленая! На чем я там остановилась то? Ага… "Во втором квартале текущего года прибыль заметно возросла, по сравнению с…"

На этом месте меня прервал выразительный шорох из-за дивана. Ну да, я все понимаю — зима, в подвале холодно, но кто этих мышей звал ко мне на четвертый этаж? Мало того, что они приходят каждую зиму, так в этом году они еще и наглые — шумят, работать мешают. Ну, все, мое терпение лопнуло!

— Василий! — заорала я.

Шуршание за диваном стихло. В комнату вальяжно вошел черный кот Василий и снисходительно уставился на меня зелеными глазищами.

— Мяу? — спросил он. Его морда ясно и понятно выражала, что он хотел сказать что-то нежное, наподобие: "что орешь, дуро ты моё?"

— Там мышь! — изрекла я, царственно ткнув пальцем в сторону дивана.

Василий что-то буркнул, развернулся к дивану и… отправился по своим делам, аккуратно обогнув данный предмет мебели.

— Гад ты, Василий! — проникновенно сказала я и вернулась к разбору шефовых каракулей.

Клавиши клацали со всей скоростью, на какую способны мои быстрые пальцы. Ага, восемьсот ударов в минуту это вам не х… на заборе писать! Вот побежу… побежду… ай, короче, победю этот долбанный текст и кааак пойду… как пойду в кровать сны смотреть, ибо йоги и танцы всякие разные уже без меня случились. Так что давай, Дуся, стучи по клавишам, мож, тебе и впрямь за это премию дадут, купишь всяких вкусностей типа колбасы и сыра заморского с плесенью, и будет тебе счастье.

В размеренное клацанье клавиш негармонично вписался стук из-под дивана. Мои пальцы замерли над клавиатурой. Что там делает эта мышь недобитая? Нору выгрызает? Нет, если судить по звукам, она пробивает ее в задней стенке дивана!

Стук, потом хрумканье (сухарик, что ли она там нашла?), а потом раздался топоток. Эта мышь непуганая там еще и бегает? Может быть, она вообще собирается покинуть свое убежище и носиться по всей квартире, как у себя дома? Судя по звуку приближающихся шажков, мышь действительно собиралась вылезти из-за дивана.

Я передвинула папиросу в уголок рта и свирепо уставилась на злополучную мебель, которую Василий превратил в когтеточку в тот день, когда поселился у меня. Ну, и с какой стороны ты явишь свою пыльную усатую морду, госпожа мышь? Не страшно ли тебе, милая? Да, Ваську можно не бояться, ленивая скотина — этот Васька. Дармоед! А вот не боишься ли ты, госпожа мышь, моего тапка? Ха! Зря не боишься!

И мышь явила мне свой лик, то есть, морду свою мышиную. Наглая такая мышь, крупная зараза. Вылезла из-за дивана, привстала на задние лапки и таращится на меня черными бусинами глаз, вызывающе шевеля усами.

— Вот я тебя! — рявкнула я, в азарте едва не выронив папиросу изо рта, и прицельно швырнула в нахалку тапок сорок пятого размера.

Мышь подскочила, как ужаленная и скрылась за диваном. Ворча всякие матерные слова, я подобрала тапок. Ну да, сорок пятый размер, а что? Вообще-то у меня тридцать седьмой, но надо же куда-то использовать тапки безвременно сгинувшего очередного "принца на белом коне". Точнее, на черном мотоцикле, что тоже неплохо… если не считать того, что "принц" сгинул после первого же скандала в моем исполнении. Да, хлипкий нынче мужик пошел, не выдерживает моего ора больше одного раза.

Эх, Дуся, Дуся, может быть дело не в мужиках, а в тебе? Негоже так кричать, да еще отборным матом. Даром, что последний "принц", байкер прожженный и повидавший на своем жизненном пути всякого, но и он взбледнул с лица, услышав, какие пёрлы сыплются из твоих уст… Ха! Слабак!

Итак, мышь была до смерти напугана байкерским тапком, и скрылась за диваном, а я опять, как проклятая, застучала по клавишам. Вскоре тишина, а точнее, ничем не нарушаемое клацанье клавиатуры, начало меня настораживать. Мамочки мои, я что, без мыши заскучала?

— Василий, кис-кис, иди сюда, мурлыкать мне будешь, — распорядилась я, решив, что пора устроить себе небольшой перекур.

А перекур — это что означает? Это означает, что я с папиросой в зубах падаю на диван, Василий укладывается мне на грудь, и таким образом мы релаксируем.

Василий, гад такой, почему-то на мой призыв не отозвался. Я разобиделась на противное животное, прикурила и закрыла глаза. Буду тут одна лежать и расслабляться, а Василия целый час любить не буду. Вот так!

Шорох и топот… Василий?

Я открыла глаза и… нет, товарищи, это что ж такое делается-то, а? Наглая мышь сидит у меня на груди, на законном месте кота Василия, и строит мне глазки. Вот зуб даю, именно глазки строит, а не таращится по-мышиному глупо! Куда этот мир катится, стесняюсь я спросить, если в нем такие наглые мыши живут?

— Вот я тебя сейчас! — рявкнула я, щедро дохнув на мышь папиросным дымом