Апгрейд - Клим Мглин

1.

Наведённых через реку мостов катастрофически не хватало. Не спасали ни многочисленные челноки, мечущиеся от одного берега к другому, ни огромные, наспех сработанные канатные паромы. Болотистые берега, изрытые человеческими ногами, конскими копытами и колёсами, превратились в вязкую жижу. В этой трясине завязла вся армия — люди, кони, повозки, орудия и знамёна. Появились первые жертвы. Кто-то оступился и упал с понтона, кто-то пытался удержать ухнувшую за борт пушку и сам пошёл ко дну; гибли те отчаянные, кто не послушался приказа ждать своей очереди и попробовал пересечь реку вплавь — сильное течение и коварные водовороты с жадностью принимали подношение. Счастливчики, оказавшиеся на том берегу, разводили огромные костры, сушили одежду, варили похлёбку и хмуро взирали на неудачников, толпящихся кучей в ожидании погрузки на лодку, паром или проходу по трещавшим от непосильных нагрузок мостам.

К берегу подъехала крытая повозка, запряжённая четвёркой лохматых чёрных жеребцов. Следом прибыл эскорт — офицер с нашивками капитана гвардейских драгун и сопровождающие — двое солдат и мальчишка-трубач.

— Проклятье, — оценил обстановку офицер, и, взглянув на солнце, стоящее в зените, подкрепил своё недовольство крепким солдатским словечком.

— Переправься, — приказал он молоденькому трубачу, — Найди одинокий дом недалеко от города. Желательно в лесу. Щедро заплати. Никаких угроз — только деньги. Потом ожидай нас возле ратуши. Ступай.

Мальчишка молча кивнул и спешился. Взяв под узцы коня, он направился прямиком к ближайшему парому, возле которого толкались и переругивались уставшие солдаты. Магия гвардейского мундира сработала — толчея прекратилась, люди расступились, пропуская вперёд драгуна полка Императрицы.

— Вперёд, — капитан указал плетью на запруженный войсками мост.

Возница свистнул, повозка тронулась к переправе. Тут оказалось посуше; подъезды к понтонам предваряла широкая бревенчатая гать. Капитан первым влетел на настил, покрывающий топкие берега. Опять взглянул на солнце и на толпу, бредущую по шаткому сооружению через реку. Его тщательно выбритое лицо с полоской маленьких усиков над верхней губой приняло зловещее выражение.

— Пропустите! — низкий баритон с приятной хрипотцой прозвучал, словно команда «В атаку!».

Солдаты инстинктивно расступились, а когда увидали, кто им приказывает, освобождаемый проход стал ещё шире. Повозка и эскорт въехали на настил и достигли самого начала моста, но путь им преградил пеший офицер, имеющий регалии лейтенанта гвардейских егерей. Воин выглядел мрачнее тучи. Он и не думал уступать дорогу.

— Будьте любезны, сударь, посторонитесь, — вполне вежливо попросил его капитан, — Я очень спешу.

— Придётся дождаться своей очереди, — хмуро возразил ему лейтенант, — Тут все очень спешат. Я прибыл на этот мост первым и не пойду вторым.

— Весьма сожалею, сударь, — ответствовал капитан, подъезжая ближе, — Но я прибыл вторым, а пойду первым.

Лейтенант вызывающе вскинул голову и саркастически улыбнулся.

— Я пропущу вашу телегу — возможно, в ней шлюхи для вашей роты — все знают, что Императрица заботится о вверенном под её опеку полке. Незачем заставлять ждать таких бравых вояк.

Он приблизился к всаднику, копыта жеребца скользили по мокрым брёвнам возле самого края.

— Но вы, капитан, всё же не пройдёте вперёд меня, хотя есть один способ унять вашу жгучую нетерпеливость и быстро оказаться на том берегу. Я помогу вам, господин Торопыга.

Он резко упёрся двумя руками в туловище коня — тот от неожиданности встал на дыбы и задние копыта неумолимо заскользили к кромке моста. Лейтенант поднапрягся, налегая всем весом на круп животного и через мгновение и всадник, и его прекрасный жеребец исчезли в мутных водах реки.

— Жду вас на закате перед городской ратушей. По два секунданта. Клинки на выбор, — невозмутимо крикнул вынырнувший на поверхность капитан.

Он снял высокий шлем с позолотой, вылил из него воду и швырнул на мост. Потом обнял своего коня за шею и они неторопливо поплыли вдоль злополучного моста. Лейтенант учтиво поклонился, поднял головной убор и передал вознице. Потом посторонился, пропуская вперёд повозку.

2.

— Что он говорит? — спросил капитан, едва сдерживающий своего великолепного коня, нетерпеливо гарцующего на месте, — Помимо того, что безмерно рад приветствовать поедателей лягушатины, вторгнувшихся в его страну с оружием в руках?

Жеребец всхрапывал, наседая широкой грудью на неподвижную фигуру встречающего их мужчины.

— А он ничего не упоминал про радость, месье, — улыбнулся белозубой улыбкой мальчишка-трубач, — И не произносил приветствий. Лишь сказал, что всё готово — ваши комнаты, места для солдат, стойла для коней и надёжные помещения для нашего груза.

— Вот как? — капитан пружинисто спрыгнул с коня, трубач ловко принял поводья, — Оно и к лучшему — не люблю льстивых ублюдков.

Он подошёл к мужчине ближе и с интересом взглянул тому в лицо. Лицо хозяина дома ничем не выделялось — обыкновенный бюргер — не худой и не толстый. Нос, как синяя слива, на голове — седой ёжик волос. Человек чем-то напоминал жабу, и сидящее на его переносице пенсне с круглыми зелёными стёклами, лишь усиливало сходство. Он подался в сторону, освобождая путь капитану.

— Одну минуту, герр... — спокойный голос капитана и вежливый тон его слов никак не вязался с надменным обликом опасного рубаки.

— Герр Мортен, — подсказал мужчина в пенсне.

— Я хотел бы проследить за некоторой, особенно ценной, частью моего багажа, герр Мортен, — капитан глянул в сторону трубача, но переводчик не понадобился.

Мужчина согласно кивнул и распахнул настежь вторую створку входной двери. Потом присоединился к капитану — оба наблюдали, как пара спешившихся драгун и возница разгружают крытый экипаж.

— Несите это сразу в дом, — приказал капитан своим солдатам, видя, как те снимают с повозки и ставят на землю грубый продолговатый сундук.

Ящик оказался сработан из свежей древесины — воздух наполнился ароматами сосновой смолы. Его острые края прикрывались железными уголками, а плотно подогнанные друг к другу доски перевивала прочная цепь. Надёжно спаянные звенья тускло поблёскивали в мутном свете солнца, клонящегося к закату.

— Будьте предельно осторожны, забияки, — добавил он, оценивающе оглядывая мускулистые фигуры солдат, — Внутри дюжина бутылок двадцатилетнего бургундского, превосходный богемский хрусталь и пара баснословно дорогих фарфоровых кукол.

Капитан повернулся к Мортену:

— Я правильно понял, что в