Третий родитель - Элиас Уизероу

Меня зовут Мэтт, и мое детство не было нормальным. Буквально, ни в каком понимании этого слова. С моей семьей случилось нечто, что практически невозможно представить. Но я все же попробую рассказать о том, что происходило в те пять лет.

Пять лет своей жизни, которые я провёл в кошмаре. Пять лет, которые мы все прожили в страхе. Пять лет, которые мы никогда уже не вернём.

Мой отец, Спенс, был не очень сильным мужчиной как физически, так и психологически. Он был одним из тех отцов, которые часто позволяют матери принимать решения за них обоих. Нет, на самом деле он не был слабовольным, но он часто предпочитал просто плыть по течению, а не идти против системы. Отец тяжело работал, а свое свободное время посвящал нам — своей семье. Он заботился о том, чтобы все наши нужды были удовлетворены, и эта его забота о стабильности была будто бы невидимым фундаментом нашей семьи.

Моя мать, Меган, была настоящей главой нашего дома. Она всегда была прямолинейной, независимой и в то же время чрезвычайно преданной всем нам. Она сильно любила моего тихоню-отца, и даже будучи ребёнком я видел бурную «химию» между ними.

Моя сестрёнка, Стефани, была на год младше меня. Она равнялась на меня, и отец всегда говорил, что заботиться о ней — мой долг. Мы очень хорошо ладили, и хотя порой я устраивал сестре неприятности, я на самом деле любил её.

Мы жили в пригороде, в районе среднего класса, который выглядел как образцовая иллюстрация американской мечты. Мой отец работал в офисе на респектабельной должности, пока моя мама преподавала йогу на дому. Это была отличная жизнь, упорядоченная и понятная. Всё обдумывалось, обсуждалось и воплощалось в жизнь совместно. В общем, это было отличное детство.

Но так было до его появления.

Так было до Третьего Родителя.

ИЮЛЬ, 1989

Я сидел за обеденным столом, ожидая, пока папа закончит готовку. Сегодня была его очередь стоять у плиты, и у меня аж в животе урчало от предвкушения его фирменной курицы с розмарином. Моя сестра, Стефани, лежала на животе в гостиной и рисовала. Её светло-золотистые волосы волнами ниспадали на плечи.

Она посмотрела на меня, улыбаясь, и протянула мне свою работу. Я кивнул, оставшись абсолютно не впечатленным. Стеф фыркнула и продолжила рисовать. В это время моя мать вошла в кухню, на ходу отбрасывая назад мокрые после душа волосы.

— Все ушли? — спросил отец, стоя у плиты.

Мать кивнула:

— Да, Спенс, наш дом снова наш. Эх, это так круто — заниматься йогой в подвале. Там так прохладно! Я рада, что мы закончили ремонт за зиму. И клиенты мои тоже довольны, потому что на улице сегодня просто пекло.

— Мам, ты можешь наконец сесть, чтобы мы начали кушать? — попросил я.

Мама повернулась ко мне и рассмеялась:

— Мэтт, самый голодный шестилетний ребёнок по эту сторону от Миссисипи. Почему бы тебе не подгонять своего папу, например? Это же он готовит!

Я уткнулся лбом в край стола:

— Паааааап, я сейчас умру.

Стефани оторвалась от своей раскраски:

— Мэтт, хватит беситься!

— Это ты бесишься, — пробормотал я.

— Бееее! — показала мне язык сестра.

— Ладно-ладно, — сказал отец, отходя от плиты. В руках он держал блюдо с курицей, от которой шёл пар.

— Иди сюда, Стеф, еда готова! — приказал я сестре. От вида запеченного мяса у меня прямо слюнки потекли.

В тот самый момент, когда Стеф поднялась с пола, а мама начала садиться рядом со мной, прозвучал громкий стук в дверь. Родители обменялись удивленными взглядами. Папа поставил еду на стол и попросил нас подождать минутку.

Я издал стон, когда мой отец пошел ко входной двери. Папа посмотрел в глазок, и я увидел, как он резко напрягся. Буквально всё его тело окаменело как статуя.

— Спенс, кто это? — спросила мать.

Мой отец медленно повернулся к нам. Кровь отлила от его лица, а глаза были широко раскрыты, и мне показалось, что я увидел, как его зрачки расширились от ужаса. Он прикусил губу и бросил взгляд на нас со Стефани.

— Спенс! — моя мать надавила, ожидая ответа. Её лицо нахмурилось от беспокойства.

— Нет… Этого не может быть… Только не снова, — прошептал мой отец, глядя куда-то в пустоту. В этот момент дверь сотряслась от серии ударов, которые эхом раскатились в тишине дома.

Мама встала. Её голос дрогнул, когда она спросила:

— Спенс, кто там?! Что происходит?

— Мне жаль, — пробормотал отец, сжимая живот. Его лицо было белым как простыня. — Я должен его впустить.

Прежде, чем кто-нибудь из нас успел что-либо сказать, мой отец развернулся и открыл дверь. Солнечный свет на секунду ослепил меня, и я прищурился, чтобы увидеть нежданного гостя.

— Привет! Я Томми Таффи! Рад видеть тебя снова, Спенс!

Я увидел, как мой отец медленно отходит от входной двери. Мужчина зашёл в наш дом и захлопнул за собой дверь.

Моё детское сознание попыталось рационализировать то, что я увидел, но даже в таком юном возрасте я понимал, что с незваным гостем было что-то не так.

Он был около шести футов ростом, и у него были густые золотистые волосы. На нём были надеты шорты цвета хаки и белая футболка с надписью «Привет!», написанной красным комиксовым шрифтом.

Но не это привлекло моё внимание в первый момент. Моё внимание привлекла его кожа… На ней не было абсолютно никаких пор. Идеально гладкая, восковая поверхность, которая выглядела практически как пластик. Его лицо было мягко-розового оттенка. Его рот напоминал улыбающуюся щель от щеки до щеки, в которой было видно белую линию зубов… Но это были не зубы. Это была просто ровная, гладкая полоска, которая выглядела так, будто у него во рту вместо зубов была капа. Его нос практически не выделялся на фоне лица, как у куклы — пластиковый бугорок без ноздрей.

А его глаза…

Его глаза были двумя озерцами искрящейся синевы, сияющими на фоне его безупречного и в то же время жуткого лица. Они были широко раскрыты, будто бы он был постоянно чем-то крайне удивлен. Томми обвёл комнату быстрым, дёрганым взглядом и в конце концов уставился на нас.

Его улыбка стала ещё шире, и он помахал нам своей безупречной рукой.

— Привет! Меня зовут Томми Таффи! Приятно познакомиться!

Я заметил, что его ногти и кожа так же