Паинька и Пай - Инга Леровая

— Беоль, это окончательное твое решение? Уходим? Навсегда? — Надеюсь, не навсегда. Сородичи не отводили бы глаз, будь у них глаза, пытаясь угадать замысел, помочь и поддержать. И выжить. Но глаз у энергетических сущностей не было. Как и ртов, рук, пола и единого облика. Только имена. Которые никто из живущих в этом мире не смог бы выговорить. Этот мир создавался ими как пристанище для лучших чувств, для людей с разными талантами и ипостасями, но равновесия удержать не удалось. Корысть и вражда, зависть и обман победили искреннюю любовь и верность. Создателям придется уйти за грань, в небытие и смиренно ждать. Возможно, через несколько десятков лет всепобеждающая любовь истинной пары вернет гармонию в этот мир.

Лимми проснулась среди ночи от того, что родители внизу громко ругались. Такого на ее памяти не бывало. Мать никогда не повышала голос на отца до визгливого крика. Она могла огреть скалкой сгоряча, но и все. Ее родители любили друг друга. Насколько это вообще возможно между альфой псовой стаи и человеческой женщиной с толикой целительской крови. Все удивлялись крепости их брака, и обычные люди, и псы, и прочие обитатели Сосновой провинции: колдуны и коты.

Растерянная Лимми села на постели, вслушиваясь в перепалку. Что могло случиться? Может, виновата она, Лимми? Вчера она спряталась от учителя по клановой истории в кладовку, совершенно бесславно провела там пару минут, была обнаружена и с позором доставлена в учебную комнату. Лимми постоянно забывала, что прятаться от псов глупо. Пусть у старого учителя тряслись руки, а в псовой ипостаси — лапы, но нюх у него не пропал.

— Мне плевать на ваши псовые законы, Рекс, — орала мать. — Мне плевать! Слышишь? Делай, что хочешь, я не отдам свою единственную дочурку на съедение.

— Магда, перестать. Никто ее не съест. Она просто посидит на лавочке во время поединков. Это не больно.

— Посидит? На лавочке? Не больно? — мать завыла как настоящая сука. — А если кто-то положит на нее глаз?

— Из настоящих псов никто на нее не позарится. Она не имеет псовой ипостаси. А слабаки струсят драться за нее, потому что она моя дочь.

— А если не струсят? Она, что, достанется непонятно кому, самому слабому уроду? Ты такую судьбу приготовил нашей девочке? — раздался ужасный грохот, похоже мать уронила буфет с посудой. К счастью, вся посуда в доме была небьющаяся.

— Магда, — укоризненно рыкнул отец. — Разбудишь Лимми.

Лимми сжалась под одеялом от страха. И заткнула уши руками. Она была конченной трусишкой. И не выносила громких голосов и суеты. Недавно ей исполнилось девятнадцать, но взрослой Лимми не выглядела. Наша малышка, не только мать, вся родня так ее называла и Лимми не возражала. По псовым законам она и считалась малышней. Щенком. Только Лимми родилась человеком, в мать.

Про Поединки Лимми знала немного, учитель ей рассказывал, но обычно Лимми псовые обычаи пропускала мимо ушей. На нее эти законы не распространялись. В делах стаи она не участвовала. Вроде когда-то это было единственным честным способом добыть себе понравившуюся самку. А сейчас псы альфы частенько дрались, чтобы показать себя, и не забирали из призового фонда юных щенков-самочек.

В судейство приглашали самых именитых бойцов, победителей прошлых соревнований. И хотя Поединки проводились все реже, совсем традиция не ушла. Видимо, этим летом Совет провинций решил возродить былую славу Поединков. Отец, как альфа самой большой стаи, не мог остаться в стороне. Лимми только не понимала, какое она может иметь отношение к битвам.

— Магда, поверь, я смогу защитить нашу дочь.

— Ты уже ее не защитил, — мать отчаянно зарыдала. Отец что-то забормотал, утешая, доказывая. Скоро стало тихо, и Лимми, наконец, уснула.

Утром отец ласково потрепал Лимми по светлым, почти белым, волосам. Кудри за ночь спутались, придавая дочке озорной вид. Это было обманчивое впечатление. Озорницей Лимми никогда не была. Неженка. Маменькина и папенькина дочка. Паинька. Любимица. Неужели Магда права? Отцовское сердце сжалось.

— Просыпайся, дочь. Нам нужно с тобой съездить кое-куда. Ненадолго.

— Куда? — Лимми таращила зеленые глазенки, она не выспалась. Потягивалась и морщила нос.

— Тут рядом, — отец вздохнул и покачал головой, умиляясь мягким повадкам младшей дочери.

Нужно было показать Лимми врачу, прежде чем выставлять ее в призовой фонд Поединков. Это была простая формальность. Олимпия абсолютно здорова, несмотря на то, что хрупкая и невысокая. До крайности внимательная к дочери Магда не пропускала ни малейшего недомогания. Рекс уже договорился с женским врачом и повез дочку в медпункт соревнований. Ранним утром там никого не должно было быть. Пока Лимми будет получать справку, Рекс выяснит, кто выбран в судейство. И договорится по-тихому вывести дочь из призового фонда.

Мало кто знал за пределами стаи, что у него есть человеческий детеныш. Девочка. Нежная малышка. Отрада для отцовского сердца. Они с Магдой это не афишировали. Со своей первой супругой Рекс счастливо прожил долгих двадцать пять лет и вырастил восемь отборных альф и парочку самок. Все они уже вошли в силу, все пристроены. Нарожали ему внуков. Неприятностей от судьбы Рекс не ждал никаких. Он альфа, уважаемый и сильнейший пес в стае.

Когда внезапно супруга умерла последними родами, и щенка тоже не спасли, Рекс потерял опору в жизни и начал спиваться. Он просил стаю сместить его, но псы не пошли на это. Дали ему время прийти в себя. Уже потом, гораздо позже, Рекс узнал, что его дети приехали из разных уголков провинции всем выводком, даже самки, и выставили ультиматум — кто тронет отца, будет иметь дело с ними. Смельчаков иметь дело с головорезами Рекса не нашлось.

Напиваясь почти каждый вечер от потери смысла жизни, Рекс обращался в здоровенного пса и бежал, не разбирая дороги. Однажды свалился с обрыва, упал неудачно и сломал заднюю лапу. Его нашла женщина из ближайшей деревни, притащила к себе в дом и выходила. Магда тоже похоронила мужа, с которым у нее не случилось детей, а искать нового мужа не стала. Жила одна в крепком доме на краю деревни.

Летом собирала травы и ягоды, зимой могла и с ружьем в лесу поохотиться. Она ничего от Рекса не требовала. Пришел, и хорошо. Не пришел, значит, задержали дела. Рекс сам не заметил, как прикипел сердцем к полноватой, похожей на сдобную булочку, женщине с