Небо для крылатых - Таня Белозерцева

Здесь тесно! Очень тесно и темно. Куда ни повернусь, повсюду преграда. Да еще эта тяжелая штука на носу, ужасно неприятно!.. Она мешает и нужно избавиться от нее.

Я вытянул лапу — лапу? — и ударил по преграде, ничего…

Я хочу, чтобы это штука на носу исчезла, и я хочу… туда! За преграду! Я хочу туда! И… Я — кто? Кто-то. А там мама.

Я хочу к маме, а мама там, за преградой. Я понял это и стал долбить стенку носом. Долго, долго долбил и вдруг она треснула! Образовалась щель, и в нее я уперся носом, чтобы расширить. И тут верхняя часть стенки поднялась и я увидел маму.

Как много воздуха! Мои легкие раздались вширь, и я закричал.

Это был мой первый крик.

Мама засмеялась и сказала:

— Ну вот ты и родился, малыш!

Прочистив легкие и хорошенько прокричавшись, я выбрался из остатков яйца, утвердился покрепче на слабых, подгибающихся лапах и принялся оглядываться по сторонам, знакомясь со своим вторым миром.

То, что у меня шесть конечностей, я определил еще в яйце. Четыре лапы и два крыла. Вот с лапами я и начал разбираться.

Я поднял лапу и поставил ее впереди другой. А дальше что? А теперь, теперь придвинуть к этой лапе заднюю, вот только… какую? Что-то подсказало — противоположную, то есть, к правой передней — левую заднюю, для равновесия, и наоборот. Первые шаги сделаны!

А потом я запутался в лапах, лапа зашла за лапу, я шлепнулся на пузо и долго соображал, как подняться, что для этого делать и куда какую лапу ставить. Пока лежал и думал, успел сделать две вещи — подремать и отдохнуть.

С отдыхом пришло понимание. Пока я возился с лапами, мои маленькие крылышки трепыхались за спиной, помогая поддерживать равновесие и если не думать о лапах, то можно вполне уверенно ходить.

Я снова стал смотреть по сторонам, но мало что понял из окружающего, ничегошеньки я не знал! Даже того, кто я! Чтобы узнать это, я посмотрел на маму, она поняла мой невысказанный вопрос и пояснила:

— Ты дракон, тебя зовут Скайнесс.

А я продолжал смотреть на маму, потому что мама оказалась… не хватает слов, я еще так мало знаю… А мама… а мама красивая! Не знаю, откуда взялось это слово, но оно — верное. Мама — красивая.

Несколько часов спустя я смог определиться и с описанием мамы. У нее длинная, узкая голова и тонкая, гибкая шея, лоб темно-голубой, масть всего тела — полосатая, фиолетово-голубая, а начиная со лба, вдоль по хребту тянется оранжевый гребень. Кроме этого, голову украшает длинный затылочный рог, тоже оранжевый, еще на изгибах крыльев и локтях есть шипы. А еще у мамы зеленые глаза и теплый, любящий взгляд.

Полный любопытства, я облазил гнездо, но кроме скорлупы одного яйца здесь ничего интересного больше не было, зато в голове появился вопрос: я один?

Более пристальный осмотр гнезда подтвердил мою печальную догадку, да, я — один. Здесь больше никого нет, кроме меня и мамы. Так я сперва думал, пока мое внимание не привлек писк где-то над головой. Заинтересованно завертевшись, я наконец с трепетом увидел крошечное гнездышко на выступе скалы. На его краю сидела крохотная птичка, серенькая с глазками-бусинками. Но пищала не она. А кто-то, кто-то внутри гнезда… Мне очень-очень хотелось посмотреть, кто там. Но что-то подсказало мне, что надо дождаться, когда улетит птичка.

Дождался, птичка улетела. Я подошел к стене, заскреб по ней передними лапами, опираясь на стенку, поднялся на задние и заглянул в гнездышко. Ой… Птенчик! Тоже один, из-за этого я сразу проникся к нему симпатией, он один и я один. Но какой же он крошечный! Едва видно, малюююсенький. Мне вдруг стало страшно, не знаю чего, но я испугался. Проглотив внезапно появившийся в горле комок, я попятился. Мама заметила мой внезапный испуг и с тревогой спросила:

— Что такое, что случилось, маленький?

Я опять сглотнул и кивнул на гнездышко.

— Что это?

Мама бросила равнодушный взгляд в ту сторону, успокоилась и так же равнодушно сказала:

— Воробей, ничего страшного.

— Да нет, он живой? Он такой маааленький.

— Пфрррр, ничего с ним не случится, живучие, твари…

Я снова заглянул в гнездышко, посмотрел на птенчика, значит, это воробей и он живучий твари… твар? Хм… не знаю, как правильно, но он маленький, симпатичный, и он один, как я. Ах, какой ты кроха! И ты живой, живая крошка, крошка, капелька жизни…

Я любовался своим маленьким соседом, пока не вернулась его мама с червячком в клювике, и дальше я с восторгом смотрел, как она кормит своего малютку. И тут я понял, что тоже голоден и решительно пошел к маме просить покушать. Мама меня покормила какими-то кусками непонятно чего, но я не спрашивал, я был голоден и молча глотал пищу, не ощущая вкуса. Наевшись, я почувствовал, что устал и хочу спать, что я и сделал — лег и заснул. Мой первый день был долгим, очень долгим. Когда я проснулся, то испугался, вокруг было темно и холодно, белое, теплое Светило исчезло, вместо него в черном небе светились яркие точечки и круглый голубой шар. А самое главное, рядом не было мамы, я был совсем один! Я закричал от страха:

— Аааааааааааааааа!!!

Что-то просвистело в воздухе, я опомнился и затих. На край плато опустилось…

— Ну что ты кричишь? — спросило оно.

— Мне ссстраашно…

— Чего ты боишься, чудак?

— Те-темно, и мамы н-нетуууу…

— Дурашка, темно, потому что ночь, а мама твоя вернется, она, наверное, на охоту улетела, чтобы поесть, понял?

— П-понял… а ты дракон, да?

— Ну нет, я не дракон, я грифон. Как тебя зовут, чудо?

— Скайнесс.

— Хм, а не рано ли тебя так назвали?

— Так меня мама зовет.

— Значит, рано зовет, тебе больше подходит Несси.

— Правда? А тебя как зовут?

— Мое имя Джесси Аркон.

К сожалению, было слишком темно и я не мог толком разглядеть ночного гостя-собеседника. Видно было лишь таинственное мерцание его глаз да контур его тела. Свет ночного Светила от чего-то отражался, я присмотрелся — свет отражался от перьев, гладких, блестящих перьев. Пернатое… Грифон — птица?

На мой вопрос он засмеялся:

— Да ты маленький совсем, сегодня родился?

— Ага, а почему темно?

— Маму спроси, ну