Древний Род 2 - Сергей Эйрих

Камита пришла в деревню, и на входе её встретил Солибел. Он тащил телегу полную сена, увидев Камиту, он остановился так резко, что в него врезалась телега и осыпала сеном.

— Камита?! Мы думали что ты сбежала с этим магом. — Солибел стряхнул с себя

— Я проводила его до руин, чтобы его не сожрал тигр.

— Ты пропала на неделю! Старейшина уже похоронил тебя!

Услышав это, Камита, побежала домой. Распахнув дверь, она увидела старика на обычном месте. Он медленно покачивался в своём кресле. Появившаяся дочь не вызвала у него ни удивления, ни радости. Он просто поднял на неё взгляд. И тихо произнёс её имя.

— Папа? — Спросила Камита. — Что с тобой?

— Ничего, дочка… Я просто устал… Очень… Я уже побоялся что ты сбежала с магом. Где он?

— Дух из руин отправил его домой. А я… Я…

— Не надо, Камитаниель, я вижу это в твоих сверкающих глазах. — Старик тяжело поднялся, громко скрипнуло кресло, ещё громче скрипнули его колени. — Я вижу что ты собралась уходить, мы говорили об этом ещё до того как ты повстречала мага. Сейчас всё лишь укоренилось. — Старик зашёл в старый чулан и стал копаться в вещах, добыл сундук и разобрал его до самого дна.

— Подумать только. — Сказал он, достав что-то с сундука. — С тех самых пор так и не изменилось, когда слышишь это одно, но когда видишь своими глазами… — Он вышел наружу держа перед собой, на вытянутых руках платье зелёного цвета. Оно имело необычный крой и завершалось капюшоном.

— Что это? — Удивилась Камита.

— Это то, что маги называют, женской магической робой. Она уже много поколений передаётся в нашей семье.

— Так это реликвия?! Они…

— Они есть у многих. — Старик опустил взгляд. — Во времена магической войны их раздали всем, для защиты. Она не истлевает, почти не изнашивается. Но мы не стали носить её потому что…

— У нас была вечная одежда, которую мы не носили?! Вместо этого мы ходили… — Она посмотрела на свою одежду, сделанную из теребятника, вытканного на грубом, деревенском, ткацком станке, сшитую паучьей нитью при помощи деревянной иглы.

— Ты не понимаешь. — Сказал старик тихо. — Мы до последнего думали что вокруг идёт война. Эти балахоны… Они… Символ того что мы рекруты. — Камита задумчиво смотрела на одежду. Слушать отца было тяжело, он говорил с большими паузами.

— И они смогут принять меня если я приду в такой одежде? — Спросила Камита.

— Ты видела как одет маг? — Старик залез в сундук и вытащил оттуда ещё один элемент одежды. Это была роба, точно такая же как была на Альбертли. Только эта была зелёной. — Будь ты моим сыном, я бы отдал тебе это. Я уверен, что если на нём то-же что мы носили много лет назад, значит если ты выйдешь в этом, тебя примут. В отличии от нашей привычной одежды.

* * *

Шабаш прошёл отлично, и маги вновь вернулись к работе над исследованиями. Альбертли поначалу погряз в бумагах, надо было вывести сотни формул и доказательств. Но в рабочий ритм они так и не вошли.

- “Альбертли окончательно поехал головой.” — С грустью подумал Плутон, видя, как его друг, с блаженной улыбкой надевает ботинки бури и несётся наружу. Несколько секунд и подняв в воздух редкий, колючий снежок, маг унёсся вдаль, на своих ботинках бури. Плутон с грустью посмотрел ему вслед и улыбнулся.

Плутон был рад за своего друга, о постепенно в его сердце на начало закрадываться беспокойство. Он знал, что такое любовь, он знал, что такое период зарождения отношений. Но в такие периоды, влюблённые не кричат во сне. В последний день Альбертли кричал особенно громко. Плутон будил его, но Альбертли только отмахивался “кошмар”.

- “Кошмары… Кошмары не снятся каждую ночь”. — Хмуро продолжал думать зверомаг, покачиваясь на краю большого аквариума.

Это был тот самый аквариум с жидкой магией, но зверомаг внёс в него большие изменения. Покрыв дно мелким песком из твёрдой магии и речного песка, он рассадил на дне грибы семейства флихтаканус. Да, именно рассадил. Оказавшись на благодатной почве, грибочек начал рассыпаться спорами. Мелкие грибочки укоренялись в грунте и начали регулировать её уровень, разрастаясь в разные стороны они быстро заполнили аквариум мелкими грибочками и прекратили рост.

Он храбро взялся за исследование этой темы, радостно потирая лапы, ожидая массового потока денег от продажи магам этих бесценных грибочков. Но грибок оказался хитрее, и первая же телега с мечтами потеряла все колёса, подпрыгнув на кочке реальности. Гриб оказался на редкость привередливым, и как только грибочек отлучили от его родителя, он сразу завял и распался в труху.

Со слезами на глазах, за прошедшие два месяца Плутон один за другим терял эти драгоценные грибочки. Вместе с грибочками рассыпались его мечты о алюминиевых горах. Но вместе с тем пополнялся его журнал исследований.

- “Ну хоть что-нибудь!!” — Ругался Плутон.

— А ничего! — Отвечал ему грибок, обрывая все попытки размножить себя.

Но научный метод, на то и научный. Закономерность была выявлена, и закономерность показала. Грибок, размножаясь, создаёт грибы-сателиты, они помогают основному грибу, но полностью не самостоятельны. И Плутон не был бы Плутоном, если бы не получил хоть пару мастер-грибов.

Грибы были посажены в две мелких капсулы. Одну взял себе Альбертли, изготовив для грибка из стекла специальный сосуд, стал носить его на поясе, на цепочке. Второй взял себе Плутон и повесил сосуд на шею, зацепив за ошейник. Ошейник ему не нравился, но он успокаивал себя что это его отличает от кошек, ни одна кошка в здравом уме не будет носить ошейник.

Занятый исследовательской работой над флихтаканусом, Плутон совсем потерял контроль над ситуацией. Альбертли всё меньше работал и всё больше времени проводил на свиданиях. Он был с Анникой почти весь день… А ночь его мучили кошмары.

Зверомаг отошёл от аквариума и сел в кресло, по-человечески вытянув лапы. Аквариум стоял на рабочем столе. Как и прочая мебель в доме Саронских, он имел резные углы, с двойным скосом. Но, как и многая мебель он уже сильно устал, даже чары неразрушимости не делали мебель совсем не ломаемой. На поверхности появилось много отметин. Дерево хрустело при нагрузке и прогибалось. Но мебель выглядела красиво! Альбертли не хотел с ней расставаться, но придётся, оно было слишком ветхим. Мебель