...Я не увидел многого, что видели «шмидтовцы». И, путешествуя по Северу, я как свой личный долг ощутил необходимость делать все доступное мне, чтобы следующее поколение увидело хотя бы не меньше того, что увидел я.
Я не стрелял зверей. Я охотился на них с фотоаппаратом — век такой охоты давно наступил. Она не менее рискованна, ею не стыдно заниматься мужчине. Но зато от этого никто не страдает. Она позволяет многим оставить лучшие в своей жизни воспоминания. И это очень важно — знать, что ты не причинил вреда природе.
Земли Севера день ото дня дорожают. Все больше нефти, газа, золота, угля и прочих ценных минералов находят в них. Север интенсивно заселяется, здесь появляются поселки, города с атомными электростанциями. Все это наступает на животный мир. Остановить это наступление невозможно — это объективная закономерность завтрашних и сегодняшних дней. Но сделать так, чтобы это наступление не было катастрофичным для животного мира Севера, можно и необходимо. Я уже не говорю о научной стороне проблемы — ведь большинство животных на Севере уникальны, обитают только там, и их исчезновение здесь невосполнимо... Птичьи базары с ручными кайрами, глаза тюленя, с надеждой смотрящие на меня, и многие-многие другие — то неожиданные, то долгоожидаемые — встречи с живым Севером незримо присутствуют в моих сегодняшних днях.
В. Константинов
Два путешествия Джона Уайта, губернатора и несчастного отца
Глава первая, в которой в роли рассказчика выступает губернатор Джон Уайт
К вечеру 15 августа мы стали на якорь у Хатораска, на глубине в 5 морских саженей (1 Морская сажень — 182 сантиметра.) и в трех лигах (2 Лига, или лье, — примерно 4,5 километра.) от берега... На острове Роанок, около того самого места, где в 1567 году я покинул колонию, мы заметили густой дым, поднимающийся к небу, каковой дым вселил в нас надежду, что часть колонии осталась на месте, ожидая моего возвращения из Англии...
Мы подготовили две шлюпки и все оснащение и отплыли от Хатораска в количестве 19 человек, но не успели добраться до того места, где должны были пребывать наши колонисты, как в одночасье потемнело, мы миновали лишних четверть мили, и там, в стороне северной оконечности острова, узрели меж деревьев свет большого костра, в каковом направлении и стали тотчас двигаться. Будучи напротив костра, мы бросили дрек (1 Дрек — шлюпочный якорь.) и подали сигнал трубой, а затем сыграли на оной же немалое количество английских мелодий и звали колонистов на разные голоса, но нам никто не ответил. Как рассвело, мы высадились на берег и, подойдя к огню, обнаружили, что горела там дрянная трава да трухлявые стволы разные. Оттуда мы прошли лесом к той части острова, что расположена против Дасамонгвепека, и затем обогнули северную оконечность острова и вернулись к месту, где я покинул колонию в году 1587.
По пути мы видели отпечатки ног двух или же трех дикарей, похоже ночные, и когда мы вышли к песчаной косе, то заметили близ оной дерево, на коре коего курьезным манером три большие латинские буквы вырезаны были — КРО... Как я уезжал в Англию, так мы условились, что товарищам моим никоим образом не должно упускать случая писать или вырезывать на стволах деревьев название места, в коем они обретаться будут, ибо к приезду моему хотели они съехать с Роанока того миль на пятьдесят в глубь страны.
...И прошли мы тогда к поляне, где дома ранее воздвигнуты были, но дома те снесены оказались, а само место огорожено было частоколом высоким из великих стволов, куртины же и фланкеры кругом подобны фортификационным оказались, а на одном из великих стволов, что направо от входа, коры вовсе не было, и в пяти футах от земли изрядными заглавными буквами высечено было — КРОТАН, и не было рядом никакого знака бедствия.
Пройдя затем внутрь частокола, узрели мы там немало брусков железных, да две чушки свинцовые, да четыре капкана, да много разных тяжелых штук, там и сям разбросанных и в сорной траве обильной почти не видных. Оттуда мы прошли берегом к устью ручья, дабы отыскать шлюпку какую или пинассу (1 Пинасса — тип малого судна.), но не обнаружили и следа их, равно как не нашли ни фальконетов, ни пушек малых, кои я уставил колонистам, отъезжая».
Из дневника Джона Уайта, 1590 год.
Глава вторая, повествующая о малых радостях и великих злоключениях англичан-поселенцев
Не будем пока ломать голову над загадочным рассказом Джона Уайта, а отступим во времени немного назад и посмотрим, что происходило летом 1587 года на небольшом острове Роанок, лежащем у побережья той области Северной Америки, что сейчас зовется Северной Каролиной.
...Середина августа ознаменовалась в жизни колонии торжественным событием. Факт был настолько значителен, что поселенцы на время забыли обо всех трудностях первых недель обитания в чужом краю и предались безудержному веселью. Да и как не веселиться: в колонии появился на свет человек. Рождение нового члена общества само по себе праздник, но здесь был праздник вдвойне: Вирджиния Дер оказалась первым человеком английской национальности, родившимся на Американском континенте. Население колонии благодаря этому событию достигло круглой цифры — 120 человек, а губернатор Джон Уайт оставил потомкам в своем дневнике следующую запись:
«...Элеонора, дочь губернатора и жена Анания Дера, одного из советников губернатора, благополучно разрешилась на острове Роанок девочкой, каковая была окрещена в первое же воскресенье, и коль скоро сей ребенок стал первым христианином, рожденным в Вирджинии, то нарекли ее Вирджинией...»
Впрочем, торжество лишь на короткое время скрасило не особенно радостные будни колонии. Не первый год Англия предпринимала попытки создать основательное поселение в Новом Свете, но каждый раз блестящие замыслы срывались из-за крайне слабой подготовки экспедиций: «духовные отцы» колонизации во главе со славным рыцарем сэром Уолтером Рэли слишком рьяно заботились о политической стороне дела, сторону же материальную как-то упускали из виду.
К слову сказать, сэр Уолтер Рэли заслуживает того, чтобы упомянуть о нем несколько подробнее. Взлет этого человека был на редкость стремительным даже для елизаветинской Англии. Сын бедного девонширского дворянина, он уже в 27-летнем возрасте принял участие в своей первой колонизационной миссии, через пять лет королева возводит Рэли в рыцарское звание, а еще через год он получает высокий пост управителя оловянных рудников, вице-адмирала и лорда-наместника Девона и Корнуэлла. Столь быстрое продвижение можно объяснить по меньшей мере двумя причинами. С одной стороны, Уолтер Рэли был действительно выдающимся деятелем культуры и науки своего времени — прекрасный поэт, литератор, опытнейший знаток морского дела, незаурядный философ, ученый-химик и натуралист, оставивший потомкам немало ценных историко-этнографических документов и весьма точных карт новых земель.
Но с другой... с другой стороны, тот же самый прогрессивный мыслитель (чуть ли не вольнодумец!) оставил тем же потомкам... учение о колониальных захватах, пиратское наставление (именно так можно расценить его книгу «Открытие Гвианы»), которое он подтвердил теоретически и практически, завоевывая индейские территории и грабя испанские корабли. Как пишет о нем советский исследователь А. Д. Дридзо во вступительной статье к русскому переводу «Открытия Гвианы», «наряду с неуемной страстью к познанию мира в нем уживалось и не менее бурное стремление к наживе; он был крайне неразборчив в средствах, часто жесток и вероломен». Короче, это был истинный сын своего века, и в нашей истории, возможно, именно в силу сочетания этих двух начал он сыграет немаловажную роль. Однако вернемся к Джону Уайту и его колонистам...
Если на вещи смотреть здраво, состояние колонии Роанок было просто плачевным. Земли в далеком краю оказались вовсе не такими плодородными, как ожидалось, припасы, доставленные из-за океана, растаяли за несколько недель. Более того, Джона Уайта, как главу экспедиции, сильно волновал вопрос о судьбе предыдущего поселения англичан в этих местах...
Тут-то мы и подходим вплотную к истории о «загадочных исчезновениях» на острове Роанок, но сначала совершим еще одно хронологическое отступление.
Одним из первых европейцев, исследовавших берега Каролины, был Джованнн да Верраццано, флорентийский мореход, состоявший на службе у Франции. Весной 1524 года он добрался до мыса Фир и отослал королю Франциску I рапорт, который стал первым в истории описанием побережья будущих Соединенных Штатов.
Через 60 лет дневник да Верраццано был опубликован в Англии, и, возможно, именно он подсказал Уолтеру Рэли место в Новом Свете, подходящее для основания колонии. Знаменитый авантюрист давно уже был одержим идеей возглавить экспедицию за море. Это и понятно: между Англией и Испанией шла длительная борьба за владычество над морями, а поселения на огромном континенте, открытом меньше ста лет назад, обещали не только обильные поставки индейского золота и серебра, они должны были стать военно-морскими базами и только так и мыслились.
