Астрид со временем прекратила.
Сложнее всего оказалось приучить ее носить одежду. Тут она была упорна почти так же, как гхьетшедарии. Сказывалась отцовская кровь, ее это раздражало на подсознательном уровне.
Но в конце концов Астрид смирилась с этими условностями мира смертных. Правда, из-за крыльев и хвоста ей одежду приходилось шить такую же специальную, как ее матери.
Но если не считать этих дополнительных деталей, да еще кошачьих когтей, малышка мало отличалась от человеческих девочек. Кожа лилового оттенка, да глаза золотистые, а больше и ничего. Заметно все-таки, что фархерримов делали из людей.
Технически Астрид — вайли. Так называют детей гхьетшедариев и других высших демонов. Но официально она хальт… Дегатти аж перекосило от этого слова. Ее биологический отец… насколько же он все-таки тщеславен и самовлюблен, что целой разновидности метисов дал свое имя!
Но это теперь официально, увы. Астрид — единственный хальт во вселенной… пока что, но ларитры уже зафиксировали это в своих документах. А учитывая любвеобильность гхьетшедариев и привлекательность фархерримов, Астрид вряд ли надолго останется единственной в своем роде… фу, зачем он вообще об этом думает?
Пока Дегатти об этом думал, Астрид, кажется, наконец-то утомилась. Она перестала носиться как оглашенная, перестала перепархивать с дерева на дерево и вернулась к родителям. Нет, она продолжала бегать и скакать вокруг них, но уже немного без огонька. Просто потому, что когда еще она окажется в таком огромном и интересном лесу с кучей зверья и сладостей?
— Смотри, мам, зайчик! — ткнула она пальцем.
— Да, Астрид, зайчик, — кивнула Лахджа.
— Смотри, смотри, мам, он убегает!.. А можно его съесть?!
— Нет, Астрид. Нельзя есть то, что живое и дышит.
— То есть сначала... надо убить?
— Да. И освежевать.
— Пап, пап, дай ножик!.. — затрясла Дегатти девочка.
— Ты как-то неправильно дочь воспитываешь, — сказал волшебник.
— В смысле?.. Что не так?.. а, да, точно. Не надо убивать этого зайчика, Астрид. Вдруг он чей-то? Может, он тоже фамиллиар, как вот Тифон. Или чей-то питомец… нельзя трогать чужое.
— Ясно… — закусила палец Астрид. — А если ничейный?
— Зачем вообще обижать зайчиков? — спросил Дегатти. — Астрид. Им же будет больно. И обидно. Тебе было бы приятно, если бы тебя обижали?
— Неть.
— Вот и зайчику неприятно.
— И что? Зайчик же не я.
Астрид непонимающе уставилась на отца. Пристально. И от этого взгляда у Дегатти прошел по спине холодок.
— Нехорошо делать другим неприятно, — настойчиво сказал он.
— Почему?
— Потому что... потому что тогда они тебя… накажут, — попытался подобрать понятные демону аргументы Дегатти.
— Зайчик меня не накажет. Зайчик ничего не может.
— В этом мире есть те, кто наказывает тех, кто обижает зайчиков, — немного запутанно объяснил Дегатти.
— А-а... а если я буду сильнее их?
Лахджа, помоги! Я не готов к воспитанию демонят!
Я не могу объяснить вещи, которых не понимаю сама!
Демоны... ты же была психозри… ну кем ты там была! Помоги!
Да я не помню ничего… но ладно, попробую.
— Астрид, сейчас я тебе все объясню, — взяла дочь на руки Лахджа. — Ты попробуй делать другим приятно. Все любят, когда им приятно. Вот увидишь, со временем тебе самой станет приятно от того, что другим приятно.
Астрид попыталась осознать эту сложную мысль. Ей было всего четыре года, но все же она сразу нащупала слабое место.
— А если мне приятно, когда другим неприятно? — поковыряла в носу она.
Лахджа деликатно вытащила палец Астрид из носа и доброжелательно сказала:
— Если тебе приятно, когда другим неприятно, значит, ты плохая и невоспитанная девочка. И тогда тебя не будут любить. А ты же хочешь, чтобы тебя любили?
— Да! — лучезарно улыбнулась Астрид. — Меня будут любить все! Меня будут обожать!
У Лахджи слегка дернулся глаз. Астрид иногда чересчур походила на биологического отца.
Но эту мысль девочка усвоила. И Лахджа продолжила воспитывать ее так, как воспитывают психопатов. У демонят очень плохо с эмпатией, они глухи к чужой боли и страданиям. Обучая их правильному и неправильному, нужно давить не на чувства, а на рациональное. Объяснять, что у общества есть свои правила, и если хочешь успешно в него встроиться, не умереть слишком рано и достичь высот, им нужно следовать.
И не только законам, обычаям и этикету, но и в целом быть симпатичным для окружающих. Как минимум — вести себя так, чтобы социум не испытывал к тебе ненависти. Как максимум — чтобы испытывал к тебе любовь.
— Астрид, если гладить зайчиков, кормить их морковкой и не обижать, все будут думать: какая милая девочка с милыми упитанными зайчиками, давайте дадим ей шоколадку! — говорила Лахджа. — А если душить зайчиков и делать гирлянды из их кишок, все будут думать: какое отвратительное маленькое чудовище, давайте убьем его, пока не выросло!
— А-а-а! — поняла наконец Астрид.
Мне кажется, не стоило делать такие детальные сравнения… но вроде бы сработало.
Лахджа тоже надеялась, что сработало. Ей хотелось, чтобы Астрид пошла в нее. Чтобы в ней сохранилась та высокоморальность, которую Лахджа в себе тщательно пестовала… да, она очень высокоморальна в сравнении с большинством демонов!
Дегатти пристально на нее уставился.
Да, именно так! К тому же Астрид растет среди смертных, а вовсе не в Темном мире. Приемный отец ее искренне любит, Лахджа это несколько раз проверяла в его мыслях.
И у нее есть Ме Луча Солары… Астрид, кажется, не помнит о его существовании, и это пока только к лучшему, учитывая, что единственный демон поблизости — ее собственная мама. Но однажды демонице придется сказать: дочь, садись, я должна тебе кое-что рассказать…
Дегатти и Лахджа уселись на скамейку. Время перевалило за полдень, пора уж обедать, но еще полчасика посидеть можно. Тем более, что они накусочничались в парке, с этими вафлями и земляникой.
— Мир тебе, Майно, — раздалось над ухом. — Какая неожиданная встреча.
Дегатти аж вздрогнул, но тут же сообразил, что голос доносится не из перстня. Вератор стоит перед ним во плоти.
— Эх, Майно, Майно, — укоризненно сказал он, садясь рядом на скамейку. — Вот знал я, знал, что закончится наша дружба, когда ты покинешь клуб холостяков. Когда мы в последний раз вместе выпивали? Совсем забыл друзей… Хожу теперь в «Шесть элементов» один…
—
