называл Цилю Сицилия. Это был, как раз, тот самый случай.
— В наше время наука двигается очень быстро вперед. Появился такой раздел медицины, как эндокринология. Говорят, есть такие женские половые гормоны, так вот, у Галатеи их слишком много. Девственность ты Галатеи сохранила, и он многозначительно покосил глаза на пах Галатеи, при этом причмокнув губами, но эти самые гормоны женские привели к тому, что и случилось с Галатеей. Тут Циля перебила доктора вопросом.
— Так что, если я приведу этого бродягу цыганенка к себе в дом, то моя доченька похудеет. Черт с ней этой девственностью, за те деньги, которая я собрала упорным трудом, я все одно выдам её замуж за князя, а вы мне дадите справку, что Галатея неудачно перепрыгнула через забор. Что я не могу рассказать эту басню, которую рассказала дочка полицмейстера, которую имела пол Одессы и при том совершенно бесплатно, после первой брачной ночи этому старому болвану своему мужу французскому графу Соркази. Хотя, он такой же граф, как я девственница. Чем мы хуже?
Как обычно, доктор Гойхман задумался. Эта профессиональная привычка работала всегда, хотя он прекрасно знал, тут гонорара не будет.
— Милая Сицилия, боюсь, что цыганенок и даже биндюжник Кузьмич, о мужском достоинстве которого в Одессе ходят легенды, тут не поможет. Я Галатеи пропишу диету и Куяльницкие грязевые ванны. Жена начальника одесской тюрьмы господина Троцкого после Куяльника похудела аж на десять кило. Раньше она весила сто пятьдесят килограммов, теперь сто сорок, это-то при росте в метр шестьдесят. Будем уповать на Бога, медицина, пока тут бессильна.
В этот день доктор Гойхман не получил от Цили ни гонорара, как он и предполагал, ни любви. Циля не умела плохо работать, она была трудоголиком по жизни. И если ублажить клиента, то на все сто пятьдесят процентов, иначе она не Сицилия. Ну а на счет гонорара, так доктор ни чего и не сделал, такую ерунду она могла выслушать и от деда Бурмаки и при этом, он бы и не глядел на интимные места Галатеи.
Галатея продолжала поправляться, несмотря на революционную обстановку в России и полным отсутствием деликатесов, хотя лицом она становилась все краше и краше. И как говорил дед Бурмака, совершенно не знакомый с законом сохранения энергии.
— Если где-то убыло, значит, где-то прибыло, глядя на курятник Вальки Пилихатой, у которой вчера пропала несушка, выковыривая длинным желтым ногтем застрявший кусок мяса курицы между своими не менее желтыми зубами.
Вот в таком же состоянии Жора Лом и увидел прекрасное лицо Галатеи в окне на втором этаже.
12,5. Свадьба.
Жорик, перестань пялиться на Галку, идем с нами винца попьем после рабочего дня, говорили ему заходившие в пивную работяги. Ты не видел еще, что там за окном, при этом прелестном личике и прыскали от смеха. Жора не обращал внимания на грубые замечания и насмешки. Он был влюблен. Он был влюблен впервые в своей жизни. Женщины у него были и были в изобилии. Кто ж пройдет из дам мимо такой красоты. Многие женщины так и рассуждали, при такой гренадерской фактуре интересно испробовать на себе его и мужское достоинство. Жора не обманывал надежд дам. Все, что было снаружи большим, все было очень большим и твердым, так сказать, и внутри. Дамы испробавши Жорины ласки были в полном восторге, и на Жору всегда была открыта охота. Но в данном случае Жору обуревала не похоть, а настоящая любовь. Такой ему снилась девушка его мечты, о такой девушке он всегда мечтал. Работяга, в общем-то, грубый человек Жора Лом стал податливее воска. Ноги и те стали ватными. Дед Бурмака и тут оказался на месте. Его невестка презентовала ему десять копеек, от своих щедрот и Бурмака не думая ни минуты тут же решил их пропить. Гулять так, гулять, где наша не пропадала. На десять копеек не сильно разгуляешься, но тут расчет был на другое, главное начать, а там ребята помогут. При входе в погребок, хотя на Молдаванке это заведение называлось проще, «винарка», Бурмака наткнулся на большое тело Жоры.
— Что Жорик, девка понравилась? Так я тебе скажу, она таки девица, я точно знаю. Хоть мамаша ейная и большая сука, а дочь блюдёт. Вот лицом и сиськами прекрасна, а жопа подкачала, размеров необъятных.
Никаких неприятных слов дед Бурмака не сказал. Это была обыкновенная речь, которая была в обиходе на Молдаванке. Как известно, университетов там ни кто не кончал. Говорили просто и понятно, а вещи называли своими именами, без прикрас и прилагательных.
Вот тут Жора Лом все и понял. Моя девушка и ни кому не отдам. Если и ходить не может, так что, я свою любимую на руках не отнесу. Трамвай поднимаю, так она у меня на руках как пушинка будет. И Жора побежал навстречу своей любви, два лестничных проёма, разговоров-то. Дверь открыли не сразу. Циля была у своей давнишней подруги, которая слегка приболела желудком, и ее лечил доктор Паис клизмами, а Клеопатра, как и положено, только начинала свой рабочий день. Одесские буржуа, которые смогли в этот день вырваться из лап своих жён, рвались в объятья Клёпы, которая ни чем не уступала в работе своей матери. Все и так знали, что Клёпа дочка Цили, а реклама двигатель торговли. Спустя некоторое время за дверью послышалась шаркающая походка, а уж потом заскрипел засов двери. Жора с легкостью взял Галатею на руки и отнес в большую комнату. Там он ее осторожно опустил на тахту, а сам уселся рядом на стул. Так они просидели молча, глядя друг на друга довольно долго, пока не пришла мать Галки Сицилия. Её несколько удивил визит Жоры Лома, но паники, как с цыганёнком не было. Пауза затянулась. Первой не выдержала Циля.
— И шо Жора ты молчишь как бык на ярмарке и раздуваешь ноздри? Это не трамвай, это Галатея, моя дочка.
Жора долго собирался с мыслями. Тут действительно не депо, а Галатея не трамвай. Нужно говорить и говорить красиво. Наконец его прорвало.
— Мадам Циля, я вас очень уважаю. Вас любит вся Одесса. Ваша дочь прекрасна. Отдайте её за меня. Слово даю, она ни в чем нуждаться не будет.
— Вы посмотрите, у Жоры оказывается богатое красноречие, сказала Циля.
А сама Циля в это время подумала. Да, Жора не князь и не купец, ну, так и времена изменились. Жора жених достойный. И куда я Галку дену, если она еще годик-два в девках засидится.