меня заплаканными глазами.
— Нет, Лиля.
На самом деле я согласна. Матвей должен был остаться, прожить вместе с нами нашу истерику, крики и обвинения. Мы имеем полное право утопить его в гневе, но он сбежал.
— Мам…
— Что? — я вся сжимаюсь от шепота Лили.
— Я знала… знала, что тетя Ия влюбилась в папу, — она отворачивается от меня и прячет лицо в ладонях, — она хранит его фотографию в кулончике… Я когда у нее была в гостях, залезла к ней в шкатулку… она просила принести из ее комнаты шарфик. А я вижу у нее на комоде черная шкатулка, заглянула… а там медальон, а в нем папина фотография… я тогда не поняла, что это папа, потому что фотография была в чем-то буром измазана… будто… — поднимает на меня глаза, — в крови. Мам, — она медленно выдыхает, — она его приворожила.
— Не говори глупостей, — между лопаток ползет озноб от взгляда Лили, — да, она любила шутить, что ведьма, но это же… Лиля, — фыркаю, — прекрати. Ты уже умная девочка. Оставь магию для книжек и фильмов. Нельзя человека приворожить.
— Она мне с контрольными помогала, — сипит Лиля. — Я тебе не говорила, но… если она пошепчет, то я пятерки получала.
— Ты пятерки получала, потому что готовилась…
— Мам… Ну не мог он так поступить. Не мог!
Глава 11. Очень честная мама
— А ты сама виновата, — заявляет мама. — Да, и не смотри на меня так!
Вызвала маму для поддержки, и зря. Я настолько ошарашена ее заявлением, что открываю рот.
Прекрасно. Я будто попала в зазеркалье.
Лиля получала пятерки не потому, что я с ней готовилась к контрольным, не потому, что она умная и ответственная девочка, а потому что — Ия что-то шептала в кулачок и поколдовала.
И мужа моего приворожили. И Лиля не стала слушать моих объяснений, что реальность устроена немного по-другому. Ладно. Ей простительно. Она подросток, который очень любит тему мистики. Ведьмы, оборотни, вампиры… Сейчас она хочет спрятаться за “магией”. Ее папа — идеальный мужчина и кто-то другой виноват в том, что он изменил.
И по версии мамы в его измене виновата я.
— Да, сама виновата, — мама отставляет чашку с чаем. — Нельзя с женщинами так дружить, как ты дружила. Считай, что ты сама подложила Ию в постель Матвею. Нагрела ей местечко.
Наверное, меня обида за слова мамы нагонит после. Сейчас я слушаю ее молча и не спорю. У меня нет сил. Пусть забивает в крышку моего гроба последние гвозди.
— Она, поди, жопой вертела перед Матвеем, а ты слепая и ничего не видела. Ты у нас такая. Доверчивая. Ввела в семью незамужнюю молодую женщину. А он мужик!
Сердито отворачивается и кусает тонкие губы. Поддержала так поддержала. Хоть в петлю лезь.
— И ведь опять, что ты сделала? — вновь смотрит на меня.
— Что?
— Взяла и отпустила его, — разводит руками в стороны. — И куда он поперся? К твоей подруге. Молодец.
— Неожиданно, — массирую бровь. — Мам, я надеялась услышать немного другое…
— Перевязала бантиком мужика и вручила подружке!
— Мам.
— И теперь ты оставишь дочь без отца.
— Да ты издеваешься, — издаю короткий смешок.
— Ты же ко всему еще и гордая, — мама недовольно хмыкает. — Все доведешь до развода.
— Да, — подпираю лицо рукой.
— Разведенкой будешь? — вот тут в глазах мамы вспыхивают слезы.
— Да. Буду гордой разведенкой. И я не буду запрещать Матвею быть отцом для Лили, мам.
— Ох как твоей подруженьке-то повезло! — мама смеется. — Ты ей такого мужика подкинула. Успешного, богатенького.
— Только, видимо, очень тупого, раз он своей воли не имеет, — недобро щурюсь. — Знаешь, мам, сейчас тот самый момент, когда ты должна быть на моей стороне.
— Я говорю тебе правду.
— А правда в том, что мне сейчас до тошноты и головной боли плохо и муторно, а ты боишься, что твоя дочь будет разведенкой. Ты ведь нами хвасталась, — горько улыбаюсь, — а сейчас красивая картинка семьи под угрозой.
— Ты останешься ни с чем, Ада.
— У меня есть я, мама, — шепчу я. — И за штаны, которые решили убежать к другой женщины, я держаться не буду. Он сделал свой выбор, и он сам это понимает. И если у него остались ко мне теплые чувства, то мы разойдемся полюбовно.
— А о дочери ты подумала?
— Я? — охаю.
— Я знаю тебя, — щурится. — Это ты ведь не смогла сдержать язык за зубами. Это втянула Лилю в ваши разборки, так как у вас всегда такие открытые разговоры и ты с ней всегда до абсурда честная.
— И у кого же это я научилась рубить правду-матку? — зло усмехаюсь. — Кто это у нас тут еще любит правду? А?
Мама, опешив, замолкает. Моргает и не знает, как ответить на мой выпад.
— Я вызову тебе такси.
Встаю, шагаю в гостиную и подхватываю со столика телефон. Голосовое. От Матвея. Руки трясутся. Касаюсь экрана, и из динамиков раздается злой и хриплый голос Матвея. Язык немного заплетается, будто он пьяный:
— Развод, Ада, я тебе дам, — делает паузу, — сука… — рык, как у зверя. Он точно не в себе, — но я тебя сразу предупрежу… я убью любого, кто решит приблизиться к тебе… Не будет у тебя другого мужа… я у тебя был первым… Твою мать!
Дальше отборный мат, от которого у меня волосы на голове шевелятся, и звук, что походит на глухой удар.
Голосовое обрывается.
Глава 12. Может, тебе к мозгоправу?
— Ты какого хрена тут делаешь?
Выныриваю из темноты и хватаю Юру за ворот его бархатного синего халата:
— Ты…
— Я вызову полицию! — визжит на лестнице жена Юры, щуплая низенькая женщина. — Почему его пропустила охрана?
— Он же юрист, дорогая, — Юра кривится, — а эти черти уговорят и привратника пропустит их в Райские Сады.
— Ты…
