имею право принять его извинения и предложение начать все заново, когда сама по уши увязла во лжи?
Я должна ему признаться. Должна набраться смелости и сказать правду — про измену, про секс с Максом, про свои запутанные чувства к ним обоим. Пусть это будет ужасно больно и стыдно. Пусть Леша возненавидит меня после этого. Но врать и изворачиваться дальше — выше моих сил.
— Алекс, прости, — едва слышно роняю, зажмурившись и сглотнув подступивший к горлу комок. — Прости, но я не могу. Не могу начать все сначала.
— Что? — ошарашенно переспрашивает он. Распахивает голубые, полные неверия глаза. — Что ты такое говоришь? Почему?
— Потому что я… Я пере… — начинаю сбивчиво, но меня прерывает стук каблуков и скрип двери.
— Извините, что помешала вашей увлекательной беседе, — звучит ехидный голос Марины, моей коллеги по отделу. — Но через пять минут начнется планерка. Макс Игоревич ждет всех в конференц-зале.
При упоминании Макса меня бросает в дрожь. Господи, только его сейчас не хватало! Видеть брата своего бывшего, зная, что я с ним спала. Сидеть рядом за столом, делая вид, что ничего не было. Это выше человеческих сил!
— Спасибо, Марин, — выдавливаю из себя вымученную улыбку. — Мы уже идем. Продолжим наш разговор позже, Леш, хорошо?
Алекс явно хочет возразить, но, наткнувшись на мой предупреждающий взгляд, замолкает и кивает. Неохотно разворачивается и на негнущихся ногах бредет к выходу. Мариша тоже ретируется, одарив меня напоследок ехидной усмешечкой, мол, еще сочтемся, детка.
А я, оставшись в одиночестве, закрываю лицо руками и несколько раз глубоко вздыхаю. Пытаюсь успокоиться, привести мысли в порядок. Но в голове звенит пустота, а в теле — мерзкая слабость.
Так не пойдет. Нужно собраться, взять себя в руки. Отложить на потом свои душевные терзания. В конце концов, Макс и правда ждет. Планерка — это важно. Это работа, ответственность. А с Лешей и своей виной я как-нибудь разберусь. Подумаю еще раз, выберу подходящий момент для признания.
Да к тому же, сейчас появится реальный шанс наконец-то забрать свой телефон и извиниться перед Максом за собственную трусость и бестактность. Ну или хотя бы попытаться. А там — будь что будет.
Подхватив блокнот и ручку, решительно покидаю кабинет. Кидаю мимолетный взгляд на часы. До начала планерки остается ровно минута. Что ж, вовремя, ничего не скажешь. Пора завязывать с опозданиями и прогулами. В конце концов, это моя работа. Не хватало еще вылететь с нее под горячую руку разозленного шефа.
Ускорив шаг, почти бегу по коридору, лихорадочно прокручивая в голове варианты дальнейших действий. Поговорить с Максом. Вернуть телефон. Разрядить обстановку и попытаться наладить хотя бы подобие нормальных рабочих отношений. А дальше — видно будет. Буду действовать по ситуации.
Добравшись до конференц-зала, замираю на пороге, переводя дыхание. Ну все, с богом, Ника. Смелее! Сейчас главное — не ударить в грязь лицом перед коллегами. Сделать вид, что все прекрасно, все идет по плану. Не вызывать подозрений, пересудов.
А то, что скрывается в моей душе… Что ж, оставлю при себе. На работе я профи. А с личными проблемами как-нибудь разберусь.
Глубоко вздохнув, решительно распахиваю дверь конференц-зала. Быстро оглядываю присутствующих, ища взглядом Макса. Вот он, сидит во главе стола, в своем привычном черном костюме и ослепительно-белоснежной рубашке. Сосредоточенно хмурится, изучая какие-то бумаги перед собой.
Сердце екает и срывается в бешеный галоп, ладони мгновенно становятся влажными. Так странно видеть Волкова после вчерашнего — собранным, невозмутимым, деловитым. Словно и не было между нами безумной, полной страсти ночи. Словно он и не признавался мне в любви, не умолял остаться.
Так, стоп! Соберись, тряпка! Нашла время и место предаваться любовным переживаниям. Сейчас главное — работа. И не ударить в грязь лицом перед коллективом. А с Максом ты поговоришь позже, наедине.
Мысленно приказав себе успокоиться, на негнущихся ногах прохожу к своему месту. Плюхаюсь на стул рядом с Мариной, старательно избегая встречаться с ней взглядом. Только ехидных комментариев по поводу утренней сцены с Лешей мне сейчас не хватало.
— Ну что ж, все в сборе, — с явным неудовольствием констатирует Макс, окинув стол цепким взглядом. Холодные синие глаза скользят по моему лицу, но тут же безразлично отворачиваются. Ни кивка, ни улыбки, ни малейшего намека на узнавание. Как обухом по голове.
Радуясь, что сижу, а не стою, потрясенно откидываюсь на спинку стула. Чего-чего, а такого приема я точно не ожидала. Ладно, на бурные объятия и сцену выяснения отношений при всех я, конечно, не рассчитывала. Но и делать вид, что мы едва знакомы — это уже перебор!
Такое демонстративное равнодушие с его стороны больно ранит, вышибает воздух из легких. Неужели для Макса та ночь совсем ничего не значила? Неужели он уже успел пожалеть о своих словах и поступках? Черт, как же обидно! И стыдно вдвойне — за собственные иллюзии.
"Так тебе и надо, — мстительно шепчет внутренний голос. — Не нужно было убегать поутру, как последней трусихе. Вот Макс и бесится. Проучить тебя решил, чтобы знала, как динамить настоящих мужиков".
Чувствуя, как щеки заливает предательский румянец, низко опускаю голову. Уставляюсь невидящим взглядом в свой блокнот, делая вид, что сосредоточенно конспектирую. А сама лихорадочно пытаюсь унять сумятицу мыслей и бешеный стук сердца. Ничего, Ника, ты сама виновата. Сама все испортила. Так что теперь не жалуйся, а расхлебывай последствия.
Планерка тянется бесконечно, нудно. Макс вещает что-то про план развития, новые проекты и задачи. А у меня в ушах стоит звон, и все слова сливаются в неразборчивый гул. Никак не получается сосредоточиться, вникнуть. Мысли постоянно возвращаются к событиям вчерашнего вечера. К Максу, Алексу, нашим отношениям.
И чем дольше я думаю об этом, тем сильнее запутываюсь. Не понимаю саму себя, свои чувства и желания. Кого же я все-таки люблю? По кому действительно скучаю? С кем хочу быть рядом, несмотря ни на что? Черт, да я сама не знаю!
— Ника, зайдите ко мне в кабинет после совещания, — вдруг раздается над самым ухом. Вздрогнув, поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Максом. Он смотрит на меня в упор, холодно и безразлично. Ни тени былого тепла, ни намека на волнение. — Нужно обсудить ваш вчерашний прогул. И сегодняшнее опоздание.
Несколько секунд ошеломленно хлопаю ресницами, пытаясь понять, не ослышалась ли. Он серьезно? Хочет устроить мне разнос за нарушение трудовой дисциплины? После всего, что между нами было? Охренеть можно от такого лицемерия!
— Да, Максим Игоревич, — получается выдавить из
