медовухой и ушла «снимать напряжение». Кречет получил заверения, что никто не заметил его конфуза с яйцом — большего унижения бравый офицер снести не мог. Бишоп начал шутить, что «снести» ему теперь под силам многое, но, получив под столом по коленке от Пит, милостиво умолк. Бишоп вообще ощущал себя до странного покладистым, что тут же начало его раздражать. Когда в зале совета остались только они с Пит, рейнджер вернул сторицей моральный ущерб от убитой шутки и раскритиковал дову в хвост и в гриву.
— Красотка, напомнить тебе, что строить планы — не самая твоя сильная сторона? Совсем. Помнишь Винтерхолд? Говорят, там сейчас ни одного целого дома не осталось, а немногие выжившие подались на юг…
— Ты же знаешь, что это не я, а форс-мажорные обстоятельства…
— Я могу насчитать тринадцать фо… этих обстоятельств, из-за которых сейчас у вас ничего не выйдет.
Дова ничего не ответила, продолжая собирать записи со стола. Но Бишоп решил так просто не сдаваться:
— Слушай, красотка, а давай мы отправим тебя к врагам, и ты им составишь план? Мы тогда с связанными руками и закрытыми глазами провернем любое дельце…
Девица только дернула плечом. Бишоп, не дождавшись реакции, продолжил:
— О, а еще можно… Во имя правой ягодицы Шора, красотка, где твой задор? Завтра нас ждёт настоящее веселье, а ты киснешь, как свернувшееся мамонтовое молоко под солнцем, — Бишоп уселся на край стола, придавив задом карту, — да и пахнешь, кстати также…
— Э-э, нет. Это от тебя запашок, приятель, — усмехнулась девица. Она впервые за вечер выдавила из себя подобие улыбки и, толкнув Бишопа, вытащила из-под него свиток. — Смердишь, как переваренной злокрыс, выпавший у дракона из-под хвоста.
— Ага! — рейнджер повеселел, — а вот и моя девочка! Слушай. Раз уж ты завтра возвращаешься в свой мир, то может мы…
Пит подняла на него изучающий взгляд.
— … сходим вместе помыться? Только помыться, — он поднял руки в примирительном жесте, — во имя Обливиона, я даже дам слово не приставать…
— Вот как? Жаль. А то у меня как раз подходящее настроение… — Пит завязала мешок и, забросив его на плечо, вдруг как-то нервно вцепилась в лямки. — Ну… Чтобы ко мне кто-нибудь пристал.
Она неловко замялась, подбирая слова:
— Хм-м… Слушай… Я не знаю, как это делается — все эти процедуры перед сексом… Ужин, вино, полагаю, нет смысла разыгрывать?
Не веря своим ушам, Бишоп замер, глядя в пустоту, пока девица не кашлянула:
— Биш?
— Так… Кажется, я ненадолго потерял сознание, но мне послышалось, что ты не против…
— Ага.
Бишоп вздрогнул, словно спросонья:
— Вот опять! Не шути так, женщина!
— И не думала…
— Это твой самый жестокий розыгрыш…
— Святые нейроны, Бишоп! Хватит разыгрывать из себя припадочного! Пойдём, займёмся животным сексом, прежде чем миры схлопнутся.
Рейнджер пару раз моргнул, переваривая услышанное, и наконец на заросшем щетиной лице расцвела счастливая улыбка:
— О-о, да-а… Никаких глупых ужимок и хождения вокруг! — Бишоп схватил Пит за руку и бросился к выходу, — в Обливион эти ухаживания надушенных пижонов и бардов в цветастых подштанниках. Никаких подарков, песен и прочего дерьма! Все просто, как и должно быть в природе!
Они едва ли не бегом ворвались в общий зал гильдии. Их было окликнул Бриньольф, но получив от рейнджера «отсоси хоркеру, рыжий», недоуменно проводил их взглядом. Бишоп летел на крыльях вожделения подальше из гильдии, крепко сжимая женскую руку. Один поворот. Ещё один… И через мгновение их встретил вечерний Рифтен.
Бишоп замер на пороге, решая куда пойти.
— Слушай, не хочу умалять твою маскулинность, но от тебя всё ещё несёт… кхм… средневековьем. Не мешало бы сперва помыться… — Пит пошевелила пальцами сжатой руки, — и ещё… Ты не мог бы ослабить хватку?
Бишоп показал головой:
— Извини, красотка, но пока я не получу желаемого, ты от меня ни ногой. Пойдем, здесь недалеко есть запруда на озере и охотничий лагерь на берегу…
Они двинулись в сгущающиеся сумерки через главную площадь Рифтена, где торговцы уже закрывали лавчонки и неторопливо разбредались по кабакам. Миновали городские ворота и Рифтенскую конюшню. Теплый воздух был пропитан запахами сырой земли и печного дыма, а на небе не осталось ни облака — луны Скайрима висели под куполом двумя гигантскими ночниками. Бишоп шел легким шагом, иногда бросая на дову мимолетный взгляд — не передумала ли? Но на ее лице застыла решимость: нахмуренные брови, поджатые губы — словно девица собиралась в бой или решать хитроумную задачу. Бишоп усмехнулся про себя. Ничего… Он сможет ее расслабить… А заодно отвлечь, чтобы даэдра смог добраться до ее записей — повезло, что девица взяла их с собой. Видимо, не доверяет никому в гильдии. Но Бишопу она, выходит, верит? Рейнджер почувствовал легкий укол совести, но быстро задавил ненужное чувство в зародыше. Он еще наддал, чтобы выкинуть из головы дурные мысли, но тут же услышал за спиной сдавленную ругань:
— Бишоп, я ни бельмеса не вижу! Если ты пойдешь еще быстрее, то я просто переломаю ноги… Или неси меня, или сдерживай свои животные порывы.
Рейнджер хотел было вставить шпильку про неуклюжесть довы, но вовремя прикусил язык — неподалеку показались очертания охотничьего лагеря. Шатер из шкур высился невысокой пирамидой у самого берега. Бишоп облегченно вздохнул и наконец отпустил руку Пит.
— Есть хочешь? Я разведу костер, чтобы согреться после купания, а ты возьми в моем мешке еды, — Бишоп вытащил огниво и перекинул сумку Пит. — Яблочный пирог, пара бутылок медовухи и жареное мясо Векела. Чудо, но этот трактирщик научился сносно готовить…
Они засуетились около костровища. Действовали слаженно и умело — Бишоп и сам не заметил, как они с Пит уже сидели у костра, если мясо, а рядом лежал запас дров и два разложенных спальника. Дова сидела по другую сторону костра. Под рукой лежал кинжал и сумка, а сама девица уплетала мясо за обе щеки. Быстро, но бережливо. Хищно. Сок тек по пальцам, но она успевала слизать его и снова вгрызться в сочный кусок. Как лисица… У Бишопа вдруг комок встал в горле, и
