откровенны, я не femme fatale, из-за которой мужчины теряют голову и совершают глупости. Аргумент в пользу денег тоже потерял смысл — Бишоп столько раз рисковал жизнью, спасая мою шкуру, что никакими суммами это уже не компенсировать. Остается одно… Рейнджеру зачем-то надо быть рядом со мной. Что-то его удерживает от того, чтобы плюнуть на всё и сбежать в закат с развевающимися волосами. Что-то, что для него страшнее смерти. Мои подозрения подтвердил Склифосовский в последний сеанс связи. Он заикнулся, что рейнджер служит кому-то. Жаль только, не успел сказать кому… Ну и пусть. Бишоп, конечно, двуличный циничный ублюдок, но каков уж есть. Сложно признать, но мне он нравился со всеми своими недостатками…
Я устало вздохнула и еще раз оглянула остатки охотничьего лагеря. Взгляд сам собой упал на край воды и того места, где еще несколько часов назад мы с Бишопом… Я отвернулась, запретив себе вспоминать об этом. Попыталась отвлечься на дела — надо заканчивать со сборами, надо заканчивать с… Проклятые нейроны, как можно забыть о человеке, если на шее еще чувствуются следы от укусов, а губы опухли от поцелуев? Мои ноги словно налились свинцом — стали тяжелыми и потянули в земле. От накатившего бессилия я опустилась на колени и уставилась перед собой в пустоту.
Почему все в этом мире происходит не вовремя? Почему не с теми и не так? Почему кто-то счастлив живет рука об руку, а у кого-то все… никак? Я смирилась с болезнью. С тем, что она отняла у меня почти всё: посиделки с друзьями, первый украденный ненароком поцелуй, первая любовь, выпускные, институтские друзья, семья, дети, прогулки с собакой, смотреть по вечерам сериалы, есть пиццу и болеть за любимого персонажа… Все это проходило мимо меня. Сидя в кресле, ты словно в кино смотришь чужие жизни, а в голове постоянно крутится один вопрос: почему там не я? Почему не я бегу с собакой по парку? Почему не меня встречает поздним вечером любимый человек и журит за то, что ушла без шапки? Почему сейчас я должна уходить? Не хочу, чтобы все заканчивалось вот так… Я хочу жить той жизнью, которой у меня никогда не будет… Я, черт возьми, хочу жить!
— Опять строишь планы? — насмешливо раздалось над ухом, — тебя могли бы прирезать несколько раз.
Рядом показалась знакомая черная шкура — мои ботинки обнюхивал Карнвир (откуда только взялся?). Быстро смахнув выступившие слезы, я поднялась на негнущихся ногах.
— Меня не прирежут — этого варианта не было. Не в здесь. Может быть в другой вселенной…
Бишоп стоял совсем рядом и смотрел этим своим изучающим взглядом с прищуром. У меня не было сил на разговоры, не было слов — я молча подняла с земли мешок и просунула руки в лямки. Надо идти… Я заставила себя сделать несколько шагов, когда рейнджер скользящей тенью вновь оказался передо мной.
— А ну-ка? — он требовательно поднял меня за подбородок, заставив смотреть ему в глаза. В желтом, как у волка, взгляде застыл немой вопрос, но что мне ему ответить, если я сама не знаю ни одного ответа? Рейнджер вдруг притянул меня к себе и крепко обнял. Я ощутила горячее дыхание на своей макушке, жесткие руки держали в стальном кольце, а мне казалось, что нет ничего мягче этих объятий. Судорожный вздох вырвался из моей груди, и я вцепилась в Бишопа, как утопающий в бревно. «Забери, если сможешь, часть моей ноши, а возьму твою. Только не отпускай…» Дурацкие сентиментальные мысли. Позже себя за них отругаю, а пока пусть будут…
Не знаю, сколько мы так простояли. Не было слов, только тишина и негромкое дыхание Карнвира. Когда я отстранилась, Бишоп тут же разжал объятия. Я стояла в каких-то сантиметрах от него и не знала, что сказать.
— Эм… Спасибо, — выдавила, наконец, первой. — Это было… неожиданно.
— Да, — рейнджер смущенно почесал в затылке, отчего его волосы стали торчать в разные стороны еще больше, — для меня тоже. Слушай, никому не говори, что…
— Что жесткий рейнджер проявил человечность? — я улыбнулась его смущению, и на душе чуть потеплело. — Не бойся. Я всем скажу, что ты отымел меня самым циничным образом, а потом бросил одну в слезах и мольбах о твоем возвращении.
Бишоп криво усмехнулся:
— Годится. Мне надо беречь репутацию.
— Договорились. Кстати, а когда Карнвир вернулся?
Я решила сменить тему, и всю оставшуюся дорогу до Рифтена Бишоп рассказывал мне о том, как он выходил на ночную охоту и вытащил волка из какого-то капкана. Я только поддакивала, охала и делала вид, что верю его вранью — очень уж старательно рейнджер расписывал детали. Пусть врет. В конце концов, правда нам двоим не была нужна…
Когда мы добрались до Рифтена, солнце уже поднялось над городом. Рынок заполонили торговцы и ранние покупатели, а мы, игнорируя косые взгляды на Карнвира, спустились на нижний уровень города и зашли в уже знакомые катакомбы. В отличие от наземной суеты в Буйной Фляге жизнь, казалось, и не заканчивалась с наступлением ночи. Не смотря на ранее утро, огонь в очаге полыхал вовсю, а Векел суетился на кухне и отдавал указания паре молодых воров. Их я не знала и ни разу не видела в гильдии. Может, приняли новичков? Заметив меня, Векел велел кому-то позвать Бриньольфа с Делвином, а сам бухнул на стол бутылку пива. Я покачала головой:
— Сегодня еще много дел.
Трактирщик молча поставил рядом яблочный сок и ушел дальше гонять молодняк. Я уселась на табурет, рейнджер устроился рядом, ковыряясь кончиком охотничьего ножа в ногтях. Через пару минут во флягу зашли взмыленные Брин с Делвином — похоже, дела шли весьма оживленно. Я подтолкнула бутылку пива в их сторону: Делвин отказался, а Бриньольф, наградив Бишопа взглядом полным презрения, сделал несколько глотков.
— У вас тут сегодня людно, — я огляделась по сторонам.
— Ты еще в гильдии не была — столько народу даже на свадьбе кузины императора не собиралось. Ребята прибывают со всего Скайрима, даже парочка данмеров присоединилась из Саммерсетских теней. Как и договаривались, мы пустили слушок, что владеем заклинанием мгновенного перемещения, и народ потянулся со всех краев. Они согласны на любую работенку, лишь бы завладеть этим
