Вертолет приземлился в городке Кагортог (датское название — Юлианехоб), где нас — меня и художника Ёрна Матиассена — встретила знакомая гренландская художница Аки Хега. После одиннадцатичасового перелета из Копенгагена мы нуждались хотя бы в кратком отдыхе и с удовольствием приняли предложение Аки выпить чашечку кофе у нее дома. Как вскоре выяснилось, в гостеприимном доме супругов Аки Хега и Иварса Силиса «чашечка кофе» означала полный обед.
Мы прилетели в Кагортог в начале октября и провели здесь несколько дней.
В городке три с половиной тысячи жителей. Кагортог лежит в живописной долине, окруженной холмами и скалами. Деревянные домики, окрашенные в красный, желтый, коричневый или серый цвета, сбегаются к порту, заложенному двести лет назад. В старой части городка, возле гавани, еще сохранились с тех времен несколько зданий, срубленных из толстых бревен, Порт — центр Кагортога. Здесь, вокруг площадки, расположились небольшая красивая церковь, несколько магазинов, банк, бюро путешествий и маленький музей. Неподалеку находятся верфь, где стоят рыбацкие катера, рыбоперерабатывающая фабрика и кожевенный заводик, специализирующийся на обработке шкур тюленей и оленей.
В Кагортоге мы часто наведывались на местный рынок — «брэттет», где охотники и рыболовы торгуют тюленьим и китовым мясом, свежемороженой и соленой рыбой: треской, зубаткой, палтусом, морским окунем, — а овцеводы предлагают свежую баранину и овечьи шкуры. Подобный рынок, расположенный, как правило, в деревянном здании, — неотъемлемая часть любого гренландского поселка.
Как-то погожим днем гренландские друзья предложили нам взобраться на холмы, окружающие долину. Подъем по крутому и обрывистому склону был нелегким — порой приходилось карабкаться на четвереньках. Наши усилия были вознаграждены чудесным видом, открывшимся с высоты. Под нами раскинулся весь Кагортог, что на гренландском диалекте эскимосского языка означает «белый», но белым он сейчас не был. Зато вдалеке, в темной воде фьорда, застыл белоснежный айсберг, напоминающий средневековый замок с тремя высокими башнями.
Спускаться было легко, и через короткое время мы уже шагали по тропинке, что вилась у подножия холма меж камней, пробираясь сквозь заросли засохшего вереска и кусты черники и голубики. Ягоды были уже собраны и лежали в морозильниках, дожидаясь часа, когда ими украсят праздничные пироги.
Однажды нас пригласила в гости супружеская пара — Фали и Берта Клейст. Стены их дома в отличие от жилищ пожилых гренландцев были украшены не картинками на библейские мотивы или портретами датских королей и королев, а гренландскими плакатами, акварелями, цветами. Тут же висели гарпун и музыкальные инструменты. Фали — учитель, но еще он талантливый музыкант и певец. На острове вышли две его пластинки. После обеда Фали спел несколько песен, аккомпанируя себе на двенадцатиструнной гитаре. Он пел о борьбе гренландцев за свободу, о деятельности гренландских профсоюзов.
Возвращаясь домой, мы неожиданно попали в снежный шторм. Мы не могли вымолвить ни слова и ничего не слышали из-за воя урагана, который чуть было не сбросил нас в ручей. Буря неистовствовала всю ночь — последнюю нашу ночь в Кагортоге.
На следующее утро Ака спросила, не хотим ли мы попробовать тюленьего сала. Большинство датчан не любят его, добавила художница. Когда же мы согласились и пришли на прощальный обед, Ака прежде всего сыграла на своей гармонике и спела чудесную гренландскую песню. А затем щедро угостила нас блюдами из тюленьего мяса и сала. Было очень вкусно. После обеда мы покинули гостеприимный Кагортог.
В столицу Гренландии город Нуук (Это название можно перевести как «мыс», но дословно «нуук» значит «нос». Здесь прямая аналогия с нашими названиями — Канин Нос, Святой Нос, Костин Нос. До введения в 1979 году в Гренландии системы самоуправления Нуук носил датское название Готхоб. Все географические названия, встречающиеся в очерке, даются в эскимосском варианте.) мы плыли на теплоходе «Диско», совершающем регулярные рейсы вдоль западного побережья.
Несколько раз «Диско» заходил в небольшие фьорды: передавал почту, высаживал и принимал пассажиров, которых доставляли на катерах. А в городке Паамиут («Жители устья ручья») судно даже причалило к пристани. Двухчасовая стоянка превратилась в народный праздник, местные жители и пассажиры громко приветствовали друг друга и выкрикивали в такт: «Ой! Ой! Ой!» Многие пассажиры узнавали знакомых в толпе на берегу, обменивались новостями.
К Нууку «Диско» подошел в полдень. Перед столпившимися на палубе пассажирами развернулась величественная панорама высоких, покрытых снегом гор и лежащего у их подножия городка. Однако «Диско» неожиданно отвернул от входа в порт и начал описывать круги по спокойной воде широкой бухты. Мы терялись в догадках, но вскоре получили разъяснение: высадка задерживалась из-за забастовки в порту. Только через несколько часов теплоход пришвартовался в порту Нуука. Мы сошли на берег и сразу же окунулись в гущу датско-гренландских проблем.
Друзья отвезли нас к Аргалуку Люнге, в то время руководителю профсоюза журналистов и председателю левой партии Инуит Атакатигиит. У него мы и прожили те две недели, которые провели в Нууке. Журналисты тоже бастовали, и дом Аргалука напоминал муравейник: все время входили и выходили люди, непрерывно трещал телефон. Наше появление внесло еще большее оживление. Первое, что мы услышали после приветствий, была критика системы местного самоуправления.
— Самоуправление — это пустой звук! — заявляли гости Аргалука.— Датские власти в Нууке и Копенгагене должны уяснить, что нерешенные проблемы постепенно накапливаются и чреваты взрывом. Разве датские чиновники и политики не осознают глубину противоречий, возникших в результате подрыва наших традиций, нашей национальной культуры?
В качестве примера собеседники приводили, в частности, тот факт, что гренландское правительство самоуправления лишено права единолично распоряжаться полезными ископаемыми, таящимися в недрах острова.
А Гренландия богата различными минералами. На западном побережье открыты залежи железной руды, угля, криолита, на юге острова имеются месторождения урана. На восточном побережье Гренландии уже много лет добывают цинк и свинец, ведется разведка нефти.
Активное недовольство гренландцев вызывало и членство страны в Общем рынке: ведь в состав Европейского экономического сообщества остров, как часть Дании, вошел еще в 1972 году — вопреки воле большинства гренландцев. Главное богатство эскимосов — море, и островитяне опасались, что после того, как прилегающая к Гренландии двухсотмильная рыболовная зона будет включена в «море ЕЭС», рыбному стаду не поздоровится. Оправдывая худшие прогнозы, рыболовные компании ряда стран — членов Общего рынка—начали промышлять рыбу вблизи берегов острова настолько активно, что в конце 70-х годов в двухсотмильной рыболовной зоне у Западной Гренландии был введен частичный запрет на добычу трески — основной промысловой рыбы в здешних водах. Поэтому неудивительно, что в 1982 году во время референдума на Гренландии, который должен был решить вопрос о дальнейшем членстве острова в Европейском экономическом сообществе, подавляющее большинство гренландцев высказалось за выход из него. Это решение вызвало негодование в штаб-квартире Общего рынка. Более двух лет продолжались трудные переговоры об условиях выхода Гренландии из ЕЭС, и только в начале 1985 года они увенчались успехом: членство острова в Европейском экономическом сообществе было прекращено.
В тот памятный первый вечер в Нууке мы узнали и причину охватившей город забастовки. Дело в том, объяснили нам, что недавнее решение датского правительства о снижении реальной заработной платы коснулось и Гренландии, хотя по закону о самоуправлении регулирование оплаты труда на острове входит в компетенцию местных властей. Это было расценено в Нууке как прямое ущемление прав гренландских органов самоуправления. Профсоюзы созвали большой митинг, на котором было принято решение о всеобщей однодневной забастовке по всему западному побережью в знак протеста против мер датского правительства.
В назначенный день рабочие, представители учебных заведений, служащие различных учреждений и торговой сети не вышли на работу. В Нууке демонстранты, собравшись в колонны под красными знаменами своих профсоюзов, прошли через весь город к зданию датской администрации. На площади играли оркестры, музыканты исполняли гренландские песни и профсоюзные марши. Кругом радостные, возбужденные лица. Профсоюзный лидер Енс Люберт сообщил нам, что в забастовке приняли участие все семь тысяч членов профцентра и многие датчане.
