друга пальцами. А посмотреть было на что. Правда, смешного никто бы, конечно, не увидел. У Миши даже сапог слетел правый и он метров пятьсот скакал за ним на левой, чтобы не разодрать шерстяной носок.
Выглядели они не как «приличные» алкоголики, у которых ничего почти не осталось, поскольку оно успешно пропито, зато есть свой дом, жена ещё не бросила, коровы есть, куры, собаки и лошади. Животных и птицу такие алкоголики даже при потере половины сознания и малой ответственности за самих себя, всё же кормили всегда. Для коров и лошадей сено косили, курам на элеваторе брали несколько мешков «озатков» – отходов зерна, а собакам собирали очень неплохую еду во дворе двух столовых, в баках для отходов. Сами, правда, ели редко и мало. Поскольку всегда пьяные люди аппетит теряют напрочь и голода не понимают.
Выглядели неудачники после трюковой поездки на автобусе как «бичи» бездомные. Оборванные, ободранные, грязные, в потёках машинного масла и пятнах ржавчины. В городе патрули собирают таких в большие машины с будкой и увозят кого в ЛТП, а кого за сто километров до какой-нибудь деревеньки и выпускают как подраненных птичек на оздоровление матушкой-природой.
Витюша увидел на краю дороги возле куста маленького полосатого чёрно- белого котёнка. Чем-то он напомнил Вите себя. Помятый, грязный, худой, с тусклыми глазами и вообще жалкий. Да и жизнь в черно-белую полоску. Он побрёл к котёнку, затолкал его под фуфайку и стал гладить.
– Хряем в пивнуху, – сказал он и закашлялся. Спину отбил, наверное. Лёгкие, бронхи.
В тошниловке Галина Петровна, официант-уборщица в одном лице, принесла котёнку остатки беляшей, ливерной колбасы и тарелочку с водой.
– Его Ваней зовут. Это мой кот теперь, – сказал Витюша всем громко и поднял котёнка над головой. Отца так звали. Будет у меня дома жить. Еды здесь я ему всегда наберу.
От червонца осталось полтора рубля. Миша сходил за вином, Алик налил в долг пива, хоть и обещал не наливать без денег. Все трое пили молча. Котёнок поел и уснул возле подошвы сапога. Витюша застыл и ногой старался не шевелить, чтобы Ванька отоспался. И торчали они все трое с толпой корешей-алкашей до закрытия «Колоска»
***
К Хохлову днём приехал судмедэксперт Гриша Замятин из райцентра Притобольский. Труп Женьки Мальцева он осмотрел внимательно и полил из какой-то пробирки маленький участок на шее. Достал из двух узких дырочек на коже что-то маленькое серое и спрятал в баночку с крышкой. Потом срезал рядом целый кусочек кожи, опустил его пинцетом в другую пробирку и сел на стул возле трупа.
– Андрюша, – откашлялся эксперт и закурил. – Тут уголовка скорее всего. Я проверю в лаборатории, но вот эти две дырочки на шее – не ножом сделаны. Свежие. Вчерашние. Ногтями пробили кожу при жизни. Я с такими ранками сталкивался часто. Вот средний палец, а вот безымянный. Я так думаю, но надо на аппаратуре проверить для верности. Вечером позвоню. Часов в шесть. Ты жди. Грохнули парня. Не сам он из лодки соскочил. Ладно, поеду. А ты вот что сделай. У каждого из троих, которые с ним в лодке были, возьми под ногтями всё содержимое и разложи отдельно по спичечным коробкам пустым.
– Коробки подпиши. Фамилию поставь – чья грязь подноготная где лежит. А я определю на работе химический состав кожи покойника, группу крови, содержание и свойства клетчатки, и что это такое серое в дырочках было на шее. После чего приеду с большим чемоданом, где весь инструментарий. И сверим, под чьими ногтями была кожа убитого. Пока не хороните его. Обложите льдом. Я приеду к девяти утра. Проверяй подноготную сразу у всех троих. Чтобы не спугнуть.
Он пожал Хохлову руку, взял чемоданчик и пошел к своему мотоциклу.
Хохлов забрал из тошниловки Мишу, Лёню и Витюшу.
– Вернётесь скоро обратно. Показания мне напишете и гуляйте дальше. Здесь негде писать, – Андрей пошел первым, а мужики шли сзади и часто, коротко переглядывались без слов.
В кабинете Хохлов скальпелем достал всё, что было у каждого под ногтями и разложил по заранее приготовленным, и подписанным коробочкам. Поскольку все трое в разгаре пьянок не мылись и руки в воду тоже не опускали, в коробочках грязи оказалось чуть ли не до половины с обеих рук.
– Вот вам по листку, – Хохлов достал из шкафа бумагу для пишущих машинок. – Пишите каждый, как было дело, как он вывалился. Ну, да и гуляйте дальше.
Мужики написали строчек по десять, сдали старлею и вышли на улицу.
– Я котёнка домой отнесу. Пусть досыпает на кровати. Вечером притащу из забегаловки покушать ему. Идите, я быстро. – Витюша, качаясь, двинул к своему дому.
Лёня смотрел в небо. Думал.
– Ну, показания написали – это понятно. А грязь из-под ногтей – это что-то новое в милиции. Дурь полная.
– Не скажи, – хмыкнул Миша Леший зло и мрачно. – Это мне шиздец, мужички. Ну, пошли допивать пока. До утра время есть. А завтра уж бухайте без меня. Так надо, мля.
И он почему-то неуклюже перекрестился. Хотя, все знали, что не верил Леший Миша ни в бога, ни в чёрта, ни в социализм.
Глава четвёртая
– Самолёт упал! – сразу после восхода холодного солнца услышал Витюша через оконные стёкла вопли небольшой толпы, топающей на скорости по уличной дороге к околице. Ночевал Витюша в этот раз дома. А друг Лёня у себя. Выскочили они из своих дверей с разницей в секунду. Как вроде по телефону договорились.
– Где? – Лёня уже застёгивал телогрейку и одновременно открывал щеколду на калитке.
– Какой самолёт? – испуганно спрашивал его Витюша, хотя откуда соседу было знать?
Выпили они к вечеру вчерашнему очень удачно. Наливали им дружки с разных столов, но одно вино – портвейн номер двенадцать. Завезли днём в магазин машину целую. А когда не смешиваешь – голове утром не так больно, а на душе не так гадко. Да и портвейн этот из всех дешевых вин – самый приличный. Поэтому мужики быстро настигли кучу односельчан, уже поворачивающих за угол палисадника последнего дома. Там, за углом собралась почти вся деревня. Народ окружил небольшой аэроплан, у которого крылья сверху и на борту после больших букв «ЯК – 12 LA» обозначили номер 0393, а перед этой надписью через трафарет был красиво нарисован красный крест, вписанный в голубой круг.
Самолет крылом снёс почти весь штакетниковый забор с одной стороны двора зоотехника Володи Лысенко, сам немного накренился в сторону бывшего забора. На конце крыла сидел молодой лётчик в синей
