стал спрашивать, как это — слушать ветви, только присел рядом, поближе. А девочка взглянула в нужную сторону — в сторону дома Ильма и, настроившись на смутно чёрную сейчас зелень и на живые преграды в ней, стала прислушиваться к жёсткому шелесту листьев под крупными каплями дождя. И, прислушиваясь, чувствовала, как словно кто-то уводит её взгляд всё дальше и дальше… Там, где оказывались живые существа, взгляд замирал, но магическая интуиция подсказывала, что Маев натыкалась на гнёзда птиц или на зверьков. Людей в этой стороне и в самом деле нет. Затем она перевела взгляд на уже проложенный лаз. Здесь было легче: ветви, уже подчинённые её магии, быстро передали вопрошающий взгляд дальше — и Маев даже вздрогнула, когда в конце лаза обнаружила троих живых. И это были люди.
С перепугу девочка мгновенно уничтожила лаз, расплетя ветви.
Удивлённый, что маленький тоннель внезапно пропал, Эрно прошептал:
— Ты что-то услышала?
— На том конце лаза были неизвестные. А к дому Ильма дорога свободна.
— Тебе хватит сил?
— Хватит, — с небольшим сомнением сказала Маев. И спросила сама: — Эрно, все видели, что мы летели к заводи. Как ты думаешь, нас будут искать? Да ещё в дождь?
— Ты до сих пор не доверяешь? — кивнул мальчишка-маг. — Не бойся. Нас не просто будут искать. Если что — защитят так, что этим… мало не покажется. И, Маев. Стоит ли делать лаз? Может, побежим так?
— Ливень не даст бежать быстро, а мой лаз закроет нас сверху.
— Тогда начинай. Я посторожу нас.
И Эрно, оглядевшись, отломал от лежавшего неподалёку дерева сухой сук, после чего деловито обстругал его конец ножом. Успокоившись, Маев принялась за создание нового лаза. Она бы замёрзла под легко проникающим в их ненадёжное убежище дождём, пока творила новый путь. Но Эрно, удостоверившись, что оружие он получил, снова подсел к ней ближе. И осторожно, чтобы не мешать, прислонился к ней, обогревая.
Глава четвёртая
Обещание идти самостоятельно Мика не сдержал.
Поначалу Коннор нёс его на плече. И груз для него был не очень трудным. Мальчишка-некромант знал про себя, что он выносливей многих в Тёплой Норе. Сейчас, даже ослабленный, он шёл, сильно загребая воду ногами, а порой там, где глубже, — и грудью, не просто быстро, но решительно. А вот когда вышел на берег, где по колено провалился в глинистый ил, тело собрата, которое грело его плечо, стало ощутимо тяжелей. Коннор про себя решил, что пройдёт ещё немного, а потом сгрузит Мику на почву потвёрже, чтобы тот далее потопал собственными ножками. Но, когда осторожно ссадил мальчишку-вампира с себя и уложил его с опорой на пустотелый от старости и гнили ствол упавшего дерева, тело Мики мягко упало набок. Коннор бросился встать перед ним на колени и приподнять. Младший член их пятёрки снова был без сознания.
Коннор застыл, бессмысленно глядя на него. Так поэтому последние шаги были как в тумане. Он-то думал, что устал, а это Мика… Мике ничем не помочь. Некромагия здесь не поможет. Были бы обычные магические силы… Опять беспощадно пустые мечты… Всё, что он набрал с мелочи, найденной в карманах Мики, ушло впустую. Нет, не совсем впустую. Всё-таки он, Коннор, сумел заставить собрата прийти в себя. Но так ненадолго…
Но ведь пора в путь! Где-то уже недалеко, потому что они прошли довольно долгий путь, их дожидается кто-то из оставшихся троих из братства! Что же делать… Снова Мику на плечо — и вперёд? А если за это время… “Ты некромант, — напомнил себе Коннор, стараясь не частить дыханием от страшных мыслей. — Ты привык к смерти. Ты и сам порой нёс эту смерть другим… — А потом с внутренней горькой усмешкой спросил себя: — А всё ли ты вынул из карманов Мики? А вдруг там прячется камень, подобный Рунному Смарагду? Его одного хватило бы, чтобы мы все…”
Он прервался в своей внутренней речи на полуслове. Буквально остолбенел от простой и даже глупой мысли.
— Какой же я дурак… — прошептал Коннор, ошеломлённо глядя на мальчишку-вампира. — Это же Мика… Это Мика! Мне же повезло, что я именно его первым нашёл… Ну и пусть, что он ослабел, но он единственный, кто… Какой же я дурак…
Надежда вспыхнула так, что он неожиданно для себя согрелся каким-то вдохновенным жаром. В несколько секунд план следующих действий был готов.
Коннор усадил Мику так, чтобы тот не свалился, но голову держал чуть склонённой, чтобы не задохнуться от равномерно льющего ливня. Выяснилось — этого мало, потому что вода всё равно стекала по лицу. Мика мог легко задохнуться, если с головы струя будет стекать по носу. Пришлось потерять время, но выбить дыру в стволе, не только пустотелом, но и гнилом (легко, всего лишь кулаком), и прислонить мальчишку-вампира под образованный край искусственного дупла. Убедившись, что нечаянное затопление Мике не грозит, Коннор бросился к речке.
Если этот лес умер, прибрежные кусты должны были погибнуть последними. Всё-таки они оставались при живительной влаге. А Коннор, пока с младшим собратом на плече брёл по воде, проверил: та не мёртвая… Чуть не скатившись к воде, мальчишка-некромант нетерпеливо схватился за длинные прутья прибрежных ив. Ломались они легко, несмотря на глубокую пропитку водой. Набрав побольше прутьев, Коннор переломал их на мелкие части и быстро вернулся к Мике.
— Прости, Мика… — прошептал он, засунув сломанные прутики под спину младшего из братства. И снова побежал к речке.
Он так горел своим счастливым открытием, что… забылся.
И ему повезло лишь в одном: когда из тёмной воды навстречу ему метнулось нечто гибкое и мертвенно-белое даже в дождливых сумерках, он от неожиданности поскользнулся и упал. Белая змеища, кажется, тоже не ожидала, что внешне беспечная добыча внезапно исчезнет с глаз. Она по инерции разбега пролетела над Коннором. А мальчишка тоже инстинктивно бросился с топкого берега вверх — одновременно со змеищей, вбросив к её брюху кулак с судорожно зажатым в нём стилетом. Сказались на рефлексе те сумасшедшие тренировки, когда он добивался новой для себя скорости в условиях без механической начинки, когда развивал мгновенное реагирование на бешено летящий к нему предмет, когда сам себе придумал тренажёры, поопасней, чем у Колра…
Мощным хвостом змеищи, забившейся в конвульсиях, его ударило так, что он отлетел к воде. Впрочем — к лучшему, потому что хлынувшая из распоротого брюха чудовища густая и вонючая жидкость жестоко облила его, не давая дышать.
Глядя, как уродливая змея бьётся из последних сил в конвульсиях, Коннор подставил
