себя ни обнять, ни хватать. Ловкая.
— А-а, ты про деньги, — он все-таки пытался ее обнять, но девушка была непреклонна.
— А ну-ка, куда вы! — Девушка вырвалась из его рук. — Не лезьте ко мне, я за деньгами пришла.
— Да ладно тебе, — не отставал солдат.
— О-о, а вы, оказывается, бельма залили. А я чувствую, винищем несет, — злилась девица. — Сказала «нет», значит — «нет».
— Ишь ты, «нет» она сказала.
— Вижу, пьяный вы. Ладно, завтра приду, — она собралась уходить.
— Стой! — Волков полез в кошель, стал отсчитывать монеты, — вот, держи. Только расскажи, что в шаре видела.
— Ой, отстаньте вы, чтоб вам пусто было, — девица уже разозлилась не на шутку и пошла прочь.
— Стой! Возьми деньги! — Волков догнал ее. — Бери пятнадцать крейцеров даю.
Девушка быстро, как кошка лапой, забрала деньги, тут же закинула их в лиф платья, развернулась и быстро пошла, не прощаясь.
— Да стой ты! — Догонял ее Волков. — Расскажи, что в шаре видела, мне нужно знать, чтобы поймать вурдалака. В умной книге написано, что женщины в шаре могут что-то увидеть. Я-то ничего толком, кроме глаза ведьмы, там не видал.
Брунхильда остановилась, посмотрела на него исподлобья и сказала:
— Я видела, как людоед моего брата убивал.
— Да иди ты?! — Не поверил солдат.
— Да, — злобно сказала девушка. — Видела я, как он ему ногой на поясницу наступил и за ногу его дернул, а поясница хрустнула, а упырь моего брата закинул на плечо, — девушка всхлипнула. — А он еще жив был, а кричать не мог, и на меня смотрел, а людоед шел себе…
— А где ж это было? — Спросил Волков.
— Ой, да отвяжешься ты от меня?! — Заорала девица на весь двор. — Зачем пытаешь?! Через кусты он шел, — она зарыдала, — по болоту.
Девушка кинулась бежать вон из замка, солдат за ней не пошел, стоял, чесал подбородок и думал, а затем он двинулся в донжон, но не дошёл, ему стало и не до застолья у барона, да и хмель как-то выветрился на улице.
Думал, ходил, и остановиться не мог, зашел на конюшню и велел конюху оседлать одного из своих коней. И пока не стемнело, поехал в деревню, толком сам не зная зачем. Доехал до площади, остановился у виселицы, где висел упырь, некоторое время рассматривал его в нелепой надежде узнать что-то, что помогло бы ему найти хозяина этой твари. Так ничего и, не увидев, поехал в трактир, где должен был быть монах, там он его и нашел.
Тот сидел в углу и старался не обращать внимание на пьяный гомон, распутные песни и веселых местных девок. Он следил за разносчицами еды, отмечая на клочке бумаги количество пивных кружек и тарелок, что те разносили, после чего плюсовал деньги в длинный столбец. Когда Волков сел рядом, монах обрадовался:
— О, вы! Говорят, барон управляющего сегодня на смерть осудил.
— Да Бог с ним, с управляющим, у тебя как дела?
— С деньгами как обычно, деньги идут, но будет хуже, чем вчера. Вчера, когда упыря вешали, много народу пришло.
— Завтра управляющего вешать будут, еще больше народу придет. С управляющим мы вопрос решили, а вот что с вурдалаком делать — ума не приложу.
— По чести говоря, я и сам не знаю, — сказал молодой монах, — думая об этом. Деньги считаю, а сам думаю. Понятно только одно — пока мы гул-мастера не изловим, он так и будет людей в трупоедов обращать, а вам так и придется их развешивать.
— В том-то и дело, — соглашался Волков. — Я надеюсь, что шар нам поможет.
— Который вы у ведьмы отобрали? Злой он, как он поможет?
— Пока не знаю, ты сам-то в нем что видел?
— Да муть одна. По сути, ничего и не видел.
— Вот и я по сути… — Солдат замолчал и случайно обратил внимание на девочку лет четырнадцати.
Та была в убогой одежде, босая. Она грязной тряпкой вытирала разлитое пиво со стола и лавки. Волков спросил:
— А это кто?
— Это? — Взглянул монах. — Это Агнеска, сирота. У нее одна бабка болящая, а девчонка тут пробавляется. За еду да деньгу медную.
Волков окликнул девочку и поманил рукой.
— Пойди-ка сюда.
Девочка послушно подошла, не выпуская грязной тряпки из рук, поклонилась.
— Как тебя звать?
— Агнес, господин, — ответила та.
Была она не очень красива, худа, невысока, абсолютно не развита как девушка, ряба, да еще малость косоглаза.
— Ты знаешь, кто я?
— Да, господин, вы наш коннетабль.
— Хочешь заработать пару крейцеров? — Спросил солдат, разглядывая ее.
— Коли вы мне блуд предлагаете, то напрасно. Истово верю я и свою душу чистую на серебро не променяю. И блуд вам предлагать — грех. Вам грех, — уточнила она.
— Да что ты, глупая, — сказал монах. — Господин коннетабль блуд тебе никогда не предложит. Такие, как господин коннетабль, — оплот церкви нашей.
— Тогда простите, — сказала девочка. — Если вам что-то прибрать, постирать или помыть нужно — то я согласна.
— А ты, значит, в Господа нашего истово веруешь, — заметил солдат.
— В Господа нашего верую, и церковь нашу чту, и пастырей наших почитаю. Все посты соблюдаю и ко всем обедням хожу, каждую неделю причащаюсь и все заповеди исполняю.
— Молодец, — одобрил солдат, кивая головой.
— А что же вам сделать нужно, господин? — Она смотрела на него, чуть кося левым глазом. — Я даже и не знаю, чем смогу помочь такому господину.
— Посмотришь в шар и скажешь, что видишь.
— В какой еще шар?
— В стеклянный, — сказал Волков.
— А к чему мне?
— Так надо мне.
— Ну, ежели вам надо, то погляжу. Авось, спина не переломится.
— Ну, пошли тогда, — Волков встал. — Монах, пошли, поможешь мне на коня сесть.
Солдату было стыдно, но нога разболелась так, что сесть на коня он сам не смог бы.
Монах ему помог, а потом подсадил к нему девочку на коня. Агнес была немного не в себе от волнения. Никогда в жизни она еще не ездила верхом на коне, никогда в жизни столь важный господин не уделял ей внимания. Так они и въехали в замок, а как только они въехали — за ним следом прибежал монах. Очень уж хотелось брату Ипполиту видеть, как Агнес будет смотреть в шар. Коннетабль не стал упрекать его в том, что он бросил трактир. Они втроем поднялись в башню, а за ними пришел и Ёган узнать, что там задумал господин.
Волков посадил девочку на кровать, несмотря на ее грязное платье и давно не мытые ноги, сам уселся рядом. Ёган достал из ларца шар и протянул
