искать хотя бы.
— Если бы знать, — задумчиво отвечал солдат, поднимая на палке гнилую тряпку, — ладно, Сыч, пали хибару, палить-то ты вроде мастер.
— Добро, экселенц, сейчас сделаю.
Но всё вокруг было сырым настолько, что даже облитый мерзким жиром хлам плохо горел. Хибара ведьмы сильно дымила и разгоралась с трудом. Но всё-таки пламя победило. Когда весь дом был охвачен огнём, солдат сказал:
— Ладно, поехали домой.
Добравшись до Рютте, солдат заехал на пепелище, где нашёл управляющего и, с ним одного городского.
— А это кто? — Спросил он.
— Нотариус, — хитро улыбался Крутец, — я пригласил его, чтобы он удостоверил пожар, и что больше никакой собственности у Хирша здесь нет.
— Вот как, даже пожар нужно удостоверять?
— С Хиршами по другому нельзя, на всё должен быть документ.
Волков поехал в замок и вдруг понял, что его жизнь изменилась. В замок ехал совсем не тот солдат, что ещё недавно въезжал в Малую Рютте. Не тот солдат встречал молодого коннетабля, который вот-вот погибнет. Он стал другим. Тот, прошлый, был отставным гвардейцем герцога де Приньи, да он был корпоралом, да правофланговым, да он был хранителем штандарта, но по большому счёту, для любого благородного он был никем. Особенно после отставки. А теперь… Теперь всё менялось. Он был почти самым главным здесь. И уж точно самым уважаемым. Его знали во всей округе. И барон не скрывал гордости, что у него есть такой коннетабль как он. Господа из соседних уделов, проезжая через Рютте приветствовали его как равного. Да как равного. Видимо весть о том, что ему будет даровано рыцарское достоинство разлетелась по округе. Да ещё и слава жёсткого и неутомимого стража приносила ему уважение. Но сейчас он поймал себя на мысли, что он едет домой. Да замок Рютте он уже воспринимал как дом. Как когда-то казармы гвардии, куда так хотелось попасть после долгого похода. И можно было бы считать себя счастливым, если бы не три важных дела: ему нужно было поймать вурдалака, это очень нужно для статуса. Тогда бы все знали, что он доводит дело до конца. А ещё ему нужно было поймать ла Реньи, это для себя, для спокойствия. Ему страшно неприятно было вспоминать, что его будущая жена, госпожа Хедвига, его буйная Ядвига крутила шашни с этим белозубым скоморохом, смазливым простолюдином. Он бы вывесил его на площади и был бы рад. А ещё ему нужно было пройти обряд посвящения и женится. Он был уверен, что преград для этого нет. И тогда и щит с гербом, и красавица жена с приданым — всё его. Всё его!
Они с бароном сидели в зале возле камина, разглядывали золочёные шпоры и великолепное алое сюрко.
— Роскошь, — гладил бархат барон, — сам бы такое носил.
— Не слишком ли? — Усомнился Волков. — Императорский цвет.
— Нет, то, что надо, а шпоры конечно дрянь, холоп ваш выбирал?
Солдат кивнул.
— Продадите потом, один раз одеть можно.
И тут в залу вбежал стражник. Встал. Стоял, ждал, пока на него обратят внимание.
— Что тебе? — Спросил барон.
— Я до господина коннетабля.
— Слушаю, — сказал солдат.
— Жидёнок приехал, буянит в донжоне.
— Буянит? — Удивился барон. — А что ж ему нужно.
— На месте его сгоревшего трактира, управляющий строит ваш трактир, — произнёс солдат, поднимаясь из-за стола, — не волнуйтесь, господин барон, я разберусь.
Когда солдат вошел в донжон он увидел молодого Гирша. Тот был вне себя, стоял у стола, размахивал руками. Зато Крутец, сидевший за столом, был абсолютно невозмутим.
— Думаете, я дурак?! — Орал Гирш. — Я не дурак! Все это ваших рук дело! Ваших!
— Суд нашего сюзерена, принца Карла, неподкупен, — меланхолично отвечал Крутец. — Подайте в суд.
— Думаете, я дурак?! — Снова повторял Гирш. — Как еще суд? Вы воры! Просто воры! Вы просто украли у меня деньги!
— Вам придется доказывать это в суде, — невозмутимо заметил управляющий. Он почти улыбался в лицо юному Гиршу.
— Не сметь! — Заорал тот. — Не сметь скалиться! Ты вор!
— Я попросил бы вас не разговаривать в таком тоне, — мягко говорил Крутец. — Иначе стража выкинет вас отсюда.
— Выкинет?! Да я за этот трактир заплатил сто двадцать талеров! Сто двадцать! А ты хочешь меня выкинуть?!
— Сто двадцать? — Искренно удивился Крутец. — Сто двадцать таллеров трактир приносит за год, вы купили его очень дешево. Интересно, почему хозяин продавал его вам за такие малые деньги?
— Не твое дело, вор!
— Возможно, это был рискованный актив, — продолжал управляющий. — Вы рисковали, Гирш, связываясь с таким человеком, как наш трактирщик. Ваш трактирщик был должен коннетаблю. Вы знали об этом, он вам об этом сказал?
— Я повторяю, ты вернешь мне все деньги, проклятый вор! — Взвизгнул юноша.
— А ну, успокойтесь, — твердо сказал Волков. — Иначе я велю выбросить вас отсюда. Бесчестно.
— А-а, вот еще один вор, — заорал Гирш, заметив коннетабля. — Вся шайка в сборе. Я требую вернуть мои деньги!
— Какие твои деньги, жид? — Холодно спросил солдат.
Он знал, что мальчишка не в себе, поэтому пытался сдерживаться, но юный Гирш по юности своей этого не понимал.
— Мои сто двадцать талеров, что я отдал за мой трактир! — Орал он и зачем-то начал размахивать пальцем перед лицом солдата. — Который вы сожгли, проклятые воры! Где мои сто двадцать таллеров!?
— Твои сто двадцать талеров, жид, — холодно продолжал он, — там же, где и мои тридцать пять. У Авенира бен Азара. В прошлую нашу встречу я спросил, как его найти. Напомнить тебе, что ты мне ответил?
— Ах, вот, значит как, вы ведете дела, — Гирш успокоился и заговорил заметно тише.
— Мы с вами здесь никаких дел не ведем, — спокойно произнес управляющий. — Ваш трактир сгорел. Мы в этом не виноваты. Если считаете по-другому, подавайте в суд.
— Вы просто свиньи! — Снова заорал Гирш. — Бесчестные свиньи! Гойская банда свиней! Вы еще не знаете, с кем связались, гойская сволочь!
— Жид, — произнес солдат, — лучше тебе замолчать. Еще одно слово — и ты пожалеешь.
— Не пугай меня, свиноед гойский, ублюдок.
И тут даже он понял, что переборщил. Он замолчал. Все это происходило в донжоне, переполненном людьми. Здесь были и стражники, и дворовые. Люди собирались, чтобы посмотреть на скандал. И все слышали слова юного Гирша. Теперь они ожидали, что будет. Если бы все это было сказано наедине, возможно, Гиршу бы сошло с рук, он отделался бы парой оплеух и двумя-тремя ударами палки, но теперь так просто закончить дело Волков уже не мог. Солдат указал на
