Гирша пальцем и произнес:
— Стража, взять его.
Повторять было не нужно. Двое стражников тут же вскочили из-за стола, схватили мальчишку, выломали его руку, согнули. Возница, что привез Гирша, попытался было вступиться за господина, но еще один стражник немилосердно ударил его древком копья в лицо. Тот свалился на пол.
— Гой, вор, свиноед, — кряхтел Гирш, когда стражники крутили ему руки.
— Сержант, у тебя кнут готов? — Спросил Волков.
— Как всегда, господин, — отвечал сержант Удо.
— Десять раз ему будет мало, давай пятнадцать, на площади.
— Ублюдок! — Завизжал Гирш.
— Двадцать, — добавил Волков. — А гавкнешь еще что-нибудь — получишь клеймо на морду.
Гирш пытался посмотреть на солдата и, увидев его ледяное лицо, понял, что тот не шутит. Больше ничего не сказал. Сержант и стражники выволокли мальчишку из донжона.
— Может, нужно было его в подвале подержать? Он и успокоился бы. — Предложил Крутец. — А так мы с ним строго.
— Мы с ним слишком мягко, — сквозь зубы отвечал солдат. — Надо было ему язык отрезать, но сегодня я очень милосерден. Потому что скоро меня посвятят в рыцари, и я не хочу омрачать праздник дерьмом и кровью этого животного.
— Поздравляю вас, господин коннетабль, — сказал Крутец. — Вся Рютте ждет вашего повышения.
— Раз вся Рютте ждет, — произнес Волков, подумав, — значит, у всей доброй землю Рютте будет праздник. Мы устроим фестиваль для мужиков. Я устрою за свой счет.
— Зачем? — Удивился управляющий. — Они вас и так боготворят, вас все любят.
Он не знал, что солдат, возможно, скоро станет не только рыцарем, но и господином Малой Рютте. Если, конечно, барон отдаст Ядвигу за солдата. И Волков хотел, чтобы мужики со всей округи, особенно свободные, знали о нем, как о щедром и добром господине. Все это солдат не стал объяснять управляющему, а просто произнес:
— Пара коров на жаркое, пять свиней, два десятка куриц, пуд сыра и пуд колбасы, пять бочек пива и браги, детям пряники, незамужним девкам ленты. Подготовьте все это к следующему воскресенью.
— Господин коннетабль, фестиваль талеров на пять получается, — чуть замялся управляющий. Сейчас в казне нет денег. Я мужикам за рубку леса дал, кузнецу за скобянку, все деньги на новый трактир идут.
— Вы, что, не слышали? Я же сказал, за мой счет.
Агнес стала много спать. После того, как она заглядывала в шар, девочка шла в людскую, и, не поев, ложилась спать. Спала долго, могла лечь днём и встать только утром. И ни клопы, ни блохи, что докучали другим, её не беспокоили. Волков велел её не трогать. А дворовые не могли понять, зачем коннетаблю эта косоглазая замарашка, ведь работать, она не работала, да и для постельных утех вряд ли годилась. Уж больно неказиста и костлява была.
Посыпаясь, Агнес долго молилась, потом ела — много и жадно, всё, что ни дадут, иногда тихо разговаривала с коннетаблем, который задавал ей только один вопрос: как найти вурдалака?
—Ведьма звала его господином, — говорила Агнес.
— Ты мне это уже говорила. А где она сама, знаешь?
— Нет, знаю, что далеко. Не вижу её и не слышу.
— Ушла, значит, — задумчиво произнес солдат, — может, и господин её ушел?
— Может, — девочка пожала плечами.
Волков видел, что почему-то девочка не любит рассказывать о том, что видела в шаре. Каждое слово приходилось тянуть из неё клещами. Наверное, потому что, девочка стеснялась, поэтому, он и не позволял ни кому присутствовать при этих разговорах, кроме монаха. А монах сидел рядом и слушал. Он всегда молчал, когда коннетабль говорил с Агнес. А на этот раз он произнес:
— Значит, мы больше никого не знаем, кто мог бы знать, где прячется вурдалак?
— Я не знаю, — сказала Агнес, — шар не показывает.
— А как же вы узнали про ведьму, до того, как к нам попал шар, — продолжал спрашивать монах.
— Сыч видел, как её сынок принес письмо трактирщику, а трактирщик написал письмо в замок. Видимо, к молодой госпоже.
— А шар не говорит о госпоже Хедвиге ничего? — Не отставал брат Ипполит.
— Говорит, — недовольно ответила Агнес. — Говорит, что наш коннетабль мечтает о её заднице.
— Что? — Волков нахмурился и глянул на девочку.
—Стекло говорит, что вы и во сне, и наяву алчете госпожу Хедвигу, — сказала Агнес.
— Прикуси-ка язык, — сказал Волков. — Разговорилась.
— А ещё что шар говорит про неё? — продолжал монах.
— Больше ничего, — ответила девочка.
— Я не алчу госпожу Хедвигу, — сказал солдат.
— Мне и монаху можете врать, — резонно заметила Агнес. — Да и себе можете врать, а вот стеклу вы не соврете! Вы о ней всё время думаете. И про приданное думаете. У вас все мысли только, что мертвеца поймать и на ней жениться.
— Прикуси язык, — сухо повторил коннетабль, холодно глядя на девочку, — Ишь, разговорилась. Слушаю тебя, пока вурдалака не поймали. А как поймаю — пойдешь в трактир — лавки за пьяными мыть. — Лицо девочки сразу переменилось. Она заметно испугалась.
— Простите, господин.
— Повтори-ка, — сказал солдат.
— Простите, господин.
— Как ты меня называешь?
— Господином.
— И не забывай об этом.
— Да, господин.
Монах, пытаясь замять неловкую ситуацию, продолжил:
— Значит, у нас есть подозрения, что госпожа Хедвига получила письмо от мертвеца?
— Вряд ли от него,… Скорее, письмо было от ла Реньи, — отвечал солдат.
— А ведьма, точно знала о вурдалаке? — вслух размышлял монах.
— Агнес так говорит, — сказал солдат.
— Стекло так говорит, — поправила его Агнез.
— Да, стекло… — задумчиво произнес Волков, — хотя, всякое, быть может. Мне такие мысли о госпоже Хедвиге самому в голову приходили.
— А с чего же вам такие мысли в голову приходили, что молодая госпожа с вурдалаком знается? Не возможно такое, — вслух размышлял Иполит.
— Я у дезертиров письмо нашел на ламбрийском, а здесь вроде никого нет, кто ламбрийский знает. Кроме служанки госпожи Хедвиги. Поэтому, на них и думал.
— А это та здоровенная женщина, которая с госпожой ходит? — догадался монах.
— Да, вроде она из Ламбрии или из Фризии. В общем, из тех краёв.
— А я тоже из тех краёв, — произнес монах, — я тоже ламбрийский знаю.
— Знаешь?
— Конечно, у нас в доме все на двух языках говорили. А у вас, господин коннетабль, то письмо сохранилось?
— Сохранилось, — Волков полез в кошель и достал порядком потертый кусок бумаги, передал его монаху, тот, развернув бумагу, стал читать сразу переводя: «Сопляк узнал про склеп, предупредите господина из склепа. А с сопляком разберитесь, иначе донесет. Но так разберитесь, что бы никто ничего не подумал».
— Склеп? — удивленно спросил Волков, — А разве
